Планета Эстей - StEll Ir

– Конечно же, – слегка растерялась принцесса. – Всё. Школа мною, во всяком случае, окончена полностью!

– Аналом владеете? – кратко спросил Гарри Смит.

– Да, в совершенстве. Пользуясь любым языком.

Гарри Смит вновь чуть обалдел: то ли он чего-то недопонимал, то ли в руки шла сама фортуна.

– Мотор! Все! Чередуясь. Съёмка непрерывная, – на всякий случай скомандовал он и пробормотал: – Сейчас посмотрим…

– Нет-нет, принцесса! – раздался вдруг в воздухе голос и возле камер появился магистр Марлаграм. – Ух! Извините, задержался! Наше несравненное высочество, смею уверить вас, что вы не владеете аналом!

– Как? Разве я не верно поняла значение вопроса о моей искушённости в области изысканных аналогий, магистр Марлаграм? – удивилась принцесса.

– Осмелюсь заметить – совершенно не верно, ваше нежное к нам высочество!

– Жаль! – улыбнулась принцесса. – Это ведь был один из моих любимых предметов, если вы помните, магистр. Вы нашли Сама, мой хороший?

– Принцесса, нам срочно нужно возвращаться домой! Здесь Сама нет. Никчемный кто-то путает нам карты, и Сам сейчас находится в нашем родном королевстве. Надо спешить, чтобы в этой умело организуемой путанице не разминуться с ним вновь!

– Кто мне объяснит, что здесь происходит? – больше не выдержав и взорвавшись, прогремел Гарри Смит, видя как прекрасная незнакомка с невесть откуда взявшимся и совсем уж внеплановым персонажем растворяются в воздухе.

– Пожалуй, я возьмусь за сей несложный труд! – во вновь наступившем безмолвии раздался ещё один незнакомый голос, и фигуры окружавших Гарри Смита людей замерли, как в остановленном кинокадре.

– Здесь ведутся съёмки фильма, – из-за главных софитов вышел следующий незнакомец, одновременно похожий как две капли и совершенно отличный от предыдущего. – Фильма довольно дорого по количеству вложенных в него денежных средств и довольно дешёвого художественно. Вы, Гарри Смит, режиссёр и автор сценария этого фильма. Безвкусица – болезнь эпохи; темп жизни диктует суету проживания; тотальное удешевление стоимости жизни влечёт удешевление ценностей духа. Подобные ложные сентенции составляют основу вашего жизненного пути, успешно скрывая от вас истину. Истина же заключена в простых и обычных вещах. Она убеждает нас в том, что ускорение мысли не влечёт за собой суеты мышления, а эстетические запросы постоянно совершенствующегося общества ни в коем случае не деградируют, а прогрессируют неуклонно, становясь всё более изысканными и утончёнными. Вы же пытаетесь снимать кинематографические ленты эротического, довольно сложного по причине наибольшей приближённости к любви, направления посредством использования методов чуть ли не элементарной механики. Друг мой, эпоха промышленного переворота давно миновала! Три отверстия не могут быть полноценным олицетворением прекрасного и загадочного образа женщины! Точно также как единый, пусть и самый вернодюймовый, стандарт не может отразить и толики всей совокупности интеллектуально-нравственных способностей мужчины. И отбросьте довлеющий в вашем мозгу аргумент, убеждающий вас в том, что хороший фильм это хорошие деньги, на него затраченные. Искусство никогда не нуждалось в материи. Это материя нуждается в искусстве. Причём постоянно. Довольно вдохновения, а оформление ему ждать себя не заставит, уж поверьте мне. В качестве доказательства вы включены мною в игру. В игру, возникшую, возникающую и грядущую в порыве чистого вдохновения! И вот вам остаётся лишь произнести несколько слов в прощание с привычным для вас миром. Пожалуйста!

– Вы… кто? – пробормотал Гарри Смит в наступившей, словно сомкнувшейся вслед за словами незнакомца, тишине.

– Отлично! Браво! Вы – поэт? Ах да, я не представился. Мальгрим! Меня зовут именно так и теперь мы с вами полностью готовы к отбытию.

В воздухе раздался хлопок, и замершие фигуры людей стали оживать с постепенно проявляющимся на лицах всё нарастающим удивлением. А Мальгрима и Гарри Смита здесь больше не было.

Приключения Сама

Лунный день, 31 июня, на этот раз выдавшийся в Переадоре в середине ноября, обещал не оставить в здравом рассудке никого из в нём оказавшихся. Король Мелиот на всём его протяжении сходил с ума по пропавшей любимой дочери и к вечеру успел подсоединить к суматохе и сумбурным бесплодным поискам весь свободный придворный состав королевского дворца. Подданные с факелами метались по покоям и дворцовым закоулкам, успешно находя пока только лишь друг друга. Впрочем, многих занимало и это: несмотря на отсутствие принцессы, денёк выдался весьма весёлый, а увлекательные поиски напоминали большие, умело затеянные, амурные прятки. Втайне от всерьёз и напрасно встревоженного короля, найденных в самых отдалённых углах королевского дворца вовсе не миловали. Кто не спрятался, тот был виноват…

Король Мелиот, недоумённо озираясь, наверное, в сотый раз находился в спальных покоях принцессы, когда перед ним из разноцветных сот, заискрившихся в воздухе, появился магистр Марлаграм.

– Вот! Вы-то мне и нужны! – воскликнул король. – Где моя дочь?

– Ваше величество, прекратите немедленно то безобразие, которое ваши подданные устроили по всему дворцу под предлогом поиска принцессы и я верну её королевское высочество в самом скором времени! – произнёс Марлаграм.

– Но где пропадала единственная отрада жизни моей, магистр? С ней что-то случилось?

– Именно ваше величество! Любовь.

– Любовь?

– Любовь. И, как истинно всемогущий маг и волшебник, я обязан сейчас облачить это светлое чувство в великое пророчество!

Магистр Марлаграм выступил на середину покоев, закрыл глаза и воспламенил огненный круг у своих ног. Всё потемнело вокруг. Магистр поднял веки. Светлое пламя билось в его зрачках…

– Принцесса покинет нас навсегда с покорителем Красного Рыцаря и Большого Дракона! Да будет так!!!

Марлаграм закрылся чёрным плащом, и окружающая темнота постепенно собралась в него. В покоях вновь посветлело.

– Ну и что вы наделали, Марлаграм? – в совершенном отчаянии спросил король. – Я никогда не слышал от вас более печального пророчества!

– Ваше величество! Я, быть может, не до конца отдаю себе отчёт в том, что я здесь произнёс, но! Никогда, поверьте мне – никогда – великий магистр Марлаграм не произносит печальных пророчеств! Видимо, опять всё будет прекрасно, не смотря ни на что.

– Я всегда полностью и, как неоднократно выяснялось, небезосновательно доверял вам, Марлаграм, – немного успокоился король Мелиот. – Давайте в таком случае до обещанного вами прибытия принцессы займёмся приготовлением к её приёму. Я ужасно по ней соскучился и организую, наверное, небольшой раут в её честь!..

– Я с вами, ваше величество! Причём, сдаётся мне, волею обстоятельств мы можем оказаться далеко за рамками небольшого раута, ибо надвигается торжество пограндиознее! – согласился Марлаграм. – Но первое, что мы должны приготовить – это покоритель Красного Рыцаря и Большого Дракона.

– Как? Разве он ещё не готов?

– Нет! Более того – он сейчас находится в самой глубокой темнице и даже в планах не имеет никого и ничего покорять! Кроме сердца самой принцессы, разумеется…

– Ну, это уже вовсе никуда не годится! – воскликнул король. – Все – срочно! В темницу! За мной!

А в самой глубокой темнице тем временем ситуация была близка к критической. Наскоро договорившись с охраной о поставках продовольствия и тёплых матрацев, узники, тем не менее, уже видеть друг друга не могли: единственный обломок факела давно погас, а принести новые источники освещения охрана категорически отказывалась, ссылаясь на традиции и обычаи заведения. Темница, по их мнению, должна была быть тёмной. Ни один из узников не был согласен с подобной, явно отсталой, точкой зрения, но поделать никто из них ничего не мог и даже безумные изумруды глаз Нинет не в состоянии уже были сколь-нибудь сносно осветить подземное помещение.

Даже целоваться приходилось в темноте, не говоря уже о прочих изъявлениях любви. И если бы не аккорды Лэмисона, в минуты отдыха распугивавшие разбегавшихся и разлетавшихся с отчаянно-весёлым писком местных обитателей, то узники были бы, наверное, близки к отчаянию. Король Мелиот в лучах факелов на пороге темницы был полной неожиданностью для призонерсов…

– Ваше величество? – изумлённо воскликнула Нинет, вновь находившаяся где-то между Самантом и Лэмисоном.

– Дворцовый переворот? – поднял заинтересованный взгляд Лэмисон. – Ваше величество! Вы низложены, и мы уходим в подполье?

– Власть снова наша и мы выходим из подполья! – прокричал король. – Где покоритель Красного Рыцаря и Большого Дракона?

Все удивлённо переглянулись и на всякий случай посмотрели на Саманта Руса, сообща считая его, видимо, самой подходящей кандидатурой на подобную роль.