Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро - Михаил Кузьмин

Лоренда, растрепанная, номятая, счастливая, возвращалась медленно домой подъ-руку съ Іосифомъ. Они тихонько переговаривались, вспомипая проведенный день: какъ они ѣли мороженое, рубцы и пряники въ палаткѣ, пили желтое орвьето, какъ смотрѣли фантошей, гдѣ деревянная королева была убита дубинкой за невѣрность, какъ имъ гадал ь астрологь, какъ къ Лоренцѣ присталъ монахъ съ носомъ въ полтора аршина и въ шелковыхъ, вышитыхъ эолотомъ чулкахъ; какъ собачкѣ отдавили лапу: она ее поджала, а директоръ успокаивалъ публику, говоря, что теперь пострадавшей въ нѣкоторомъ отношеніи будетъ удобнѣе: не нужно будетъ утруждать себя поднимать лапку. И все, все, — всѣ мелочи они вспоминали, будто дѣти или влюбленные.

Лоренца шла, снявъ маску и болтая ею на ходу. Глаза ея были задумчивы и нѣжны, а мушка со щеки съѣхала совсѣмъ къ ноздрѣ, придавая лицу смѣшной и трогательный видъ. Она нѣсколько печально говорила:

— Вотъ и прошелъ день и раныпе будущаго года не вернется, да вернется уже не такимъ же. Я буду старше, не будетъ васъ, мало ли что можетъ измѣниться? Вы понимаете, какъ грустно, когда что-нибудь кончается? И я уже не графиня! Я очень глупая и, можетъ-быть, вѣтреная мечтательница, но вотъ я часто мечтаю… Вы не смѣйтесь, я этого никому не говорю, а между тѣмъ я должна это сказать, иначе я лопну… Мнѣ бы хотѣлось ие то, что быть богатой или знатной, а бывать ими… Всегда, это скучно! А такъ: сегодня богатая княгиня, завтра поденщица, послѣзавтра монахиня… Можетъ быть, я рождена быть картежницей, или актрисой. Я вѣдь очень веселая и выносливая… Или авантюристкой! Но одной скучно! И потомъ я обожаю путешествія. Вы счастливы, всего такъ много видѣли. А мнѣ ужъ пятнадцать лѣтъ, а между тѣмъ я никуда не выѣзжала изъ Рима, — вѣдь это же ужасно! Но что объ этомъ толковать!.. Судьба не всегда отъ насъ зависитъ. Простите, что я такъ болтаю. Едва ли это вамъ интересно…

Іосифъ пробормоталъ какую-то любезность и иоцѣловалъ руку у дѣвушки. Больше они не говорили, тѣмъ болѣе, что дошли уже до дома Феличьяни.

Черезъ нѣсколько дней лавку на эстрадѣ Пеллегрнни посѣтилъ графъ Орсини н долго бесѣдовалъ съ хозяиномъ, нрнчемъ они заперли двери и Лоренцу выслали на улицу. Хотя дѣвушка ничего противъ этого не имѣла, но все-таки ей показалось, что отецъ съ гостемъ совѣщаются что-то ужъ очень долго. Наконецъ, они вышлм. Старый Феличьяни долго смотрѣлъ въ слѣдъ уходившему графу Орсини, не накрывая головы шляпой, потомъ обратмлся къ Лоренцѣ:

— Ну, стрекоза, можешь себя поздравить.

— Не зяаю, сь чѣмъ! — отвѣтила дочь, пожимая плечами.

Отецъ объяснилъ ей, что графъ приходилъ въ качествѣ свата отъ Іосифа Бальзамо, и что онъ, Феличьяни, далъ свое согласіе, такъ что теперь дѣло только за нею. Лоренца, вспыхнувъ воскликнула:

— Вотъ я и буду графиней! Но какой плутъ этотъ вашъ молодой человѣкъ! Хоть бы слово мнѣ шепнулъ.

Феличьяни, конечно, не очень охотно отдавалъ Лоренцу за человѣка, который не имѣлъ никакого мѣста, не занимался никакимъ ремесломъ, ни искусствомъ и не получилъ наслѣдства, но Орсини объяснилъ ему, что Бальзамо готовится къ ученой дѣятельности, и что на первыхъ порахъ ему будутъ помогать друзья, такъ что мододая чета не только не будетъ ни въ чемъ нуждаться но даже будетъ жить въ полномъ довольствѣ. Дѣвушка радовалась, хотя и не была влюблена въ Іосифа, такъ что, пожалуй, этотъ послѣдній болѣе нетерпѣливо ждалъ свадьбы, которая и произошла 20 апрѣля 1768 года въ церкви св. Маріи на горушкахъ.

Лоренца и слышать не хотѣла, что Бальзамо не графъ Каліостро, говоря, что ей ея мечты и фантазіи дороже какихъ-то тамъ полицейскихъ бумагъ. Іосифъ не слишкомъ горячо убѣждалъ, до такой степени привыкнувъ къ своему графству, что когда, иногда въ минуты нѣжности, жена называла его «Бальзамчикъ мой!», онъ совершенно серіозно хмурилъ брови и думалъ, кого имѣетъ въвиду графиня. Чтобы совсѣмъ не походить на Іосифа Бальзамо, онъ даже измѣнилъ свое имя, называя себя и подписываясь: «Александръ, графъ Каліостро». Впрочемъ, онъ вообще любилъ инкогнито и псевдонимы, зовясь еще графомъ Фениксомъ и графомъ Гара, но это было впослѣдствіи.

Молодые жили еще восемь лѣтъ въ Римѣ. Каліостро укрѣплялъ свое знаніе, силу и мудрость подъ опытнымъ руководствомъ. Лоренца немного выѣзжала, носѣщала театры и прогулки, нашила себѣ платьевъ, но все-таки была очень рада, когда мужъ объявилъ ей въ 1776 г., что имъ предстоитъ отправиться въ Лондонъ. Предъ Лоренвой уже рисовалась жизнь, полная превратностей, приключеній, величія и паденія, о какой она мечтала въ тотъ далекій день карнавала.

6

Они пріѣхали въ Лондонъ яснымъ іюльскимъ днемъ. Солнце достаточно грѣло, и улицы были, пожалуй, оживлениѣе, нежели въ Римѣ, такъ что не будь небо такъ бдѣдно, будто хорошо вымытый голубой ситецъ, и толпа не такъ молчалива, можно было бы подумать, что они не покидали благословенной Италіи. Лондонскій народъ иногда и шумѣлъ, но это не былъ веселый гулъ южной площади, а брань и плачъ и выкрики закоптѣлыхъ оборванцевъ, голодныхъ дѣтей въ слишкомъ длинныхъ сюртукахъ и поломанныхъ шляпахъ, да накрашенныхъ женщинъ, тѣснившихся у самыхъ стѣнокъ и одѣтыхъ такъ, будто каждая часть ихъ туалета была выужена мусорщикомъ изъ герцогскихъ помойныхъ ямъ, гдѣ она пролежала съ полгода. Онѣ держались робко и молча, только временами пронзительно переругиваясь между собою, или съ проходившими мастеровыми. Впрочемъ, дальше отъ старыхъ кварталовъ улицы дѣлались шире; небольшіе домики, обвитые хмѣлемъ, съ широкими низкими окнами имѣли, несмотря на то, что были крашены въ темную краску или построены изъ некрашеннаго кирпича, довольно уютный и привѣтливый видъ, Около многихъ изъ нихъ были насажены кусты бузины и разбиты огороды съ цвѣтами и хозяйственными травами, на окнахъ висѣли клѣтки съ канарскими птичками и внутри почти въ каждой комнатѣ былъ виденъ большой, занимавшій чуть не четверть всего пространства, очагъ съ котелкомъ.

Въ одномъ изъ такихъ домовъ на Whircombstreet’ѣ и поселился Каліостро, снявъ верхній этажъ у миссъ Жульеты.

Каліостро минуло тридцать три года. Онъ придавалъ большое значеніе этому обстоятельству, думая, что это — время его выступленія на историческую арену, и считая жизнь до этого года литнь за подготовку, да и то, можетъ-быть, недостаточную, къ этому шагу. Въ Лондонѣ онъ былъ посвященъ въ масонской ложѣ «Надежда». Это не была аристократическая ложа, но скромное содружество, состоявшее, главнымъ образомъ, изъ жившихъ въ Англіи французовъ. Каліостро выбралъ именно эту ложу, не имѣя достаточныхъ связей въ Лондонѣ и, можетъ-быть, желая болѣе замѣтнымъ образомъ проходить первыя ступени, будучи единственнымъ титудованнымъ лицомъ въ этомъ обществѣ. Кромѣ того, онъ не могъ не видѣть, что въ смыслѣ практическихъ знаній и способностей къ изученію природныхъ тайнъ и магіи онъ превосходитъ многихъ, кто стоялъ выше его въ ложѣ «Надежда». Дома онъ продолжалъ занятія химіей и математикой, дѣлая опыты надъ увеличиваніемъ алмазовъи стараясь проникнуть въ систему азартныхъ игръ. Кромѣ того, онъ изслѣдовалъ высшую гигіену, которая давала бы возможность организму періодически возстановляться и противодѣйствовать вліянію времени, для чего каждый мѣсяцъ два дня онъ налагалъ на себя строгій постъ и строгое уединеніе, даже не прибѣгалъ къ любимому имъ кофею и обществу Лоренцы. Дѣйствительно, графъ былъ очень моложавъ и въ свои тридцать три года каэался двадцатидвухлѣтнимъ юношей, хотя и страдалъ при вевысокомъ ростѣ нѣкоторою тучностью.

Лоренцу послѣдніе опыты мужа интересовали больше всего, и, хотя она была на десять лѣтъ моложе Каліостро, она часто просила его послѣ ежемѣсячнаго двухдневнаго затворничества передать и ей часть живительной силы.

Графъ, улыбаясь, сжималъ ей голову обѣими руками, потомъ проводилъ ладонями по ея лицу, шеѣ, плечамъ и груди, увѣряя, что ей еще рано прибѣгать къ чудеснымъ средствамъ. Лоренца чувствовала нѣкоторую теплоту и словно уколы въ крови отъ прикосновеній мужа, но для вѣрности бѣлилась, притиралась и румянилась напропалую. Впрочемъ, маленькая, съ занятной мордочкой, веселыми ужимками, она и теперь похожа была на дѣвочку.

Лоренца была не совсѣмъ довольна жизнью въ Лондонѣ, она совсѣмъ не такъ себѣ ее представляла въ своихъ мечтахъ. Согдаситесь сами, довольно скучно живой молодой женщинѣ сидѣть цѣлыми днями въ маленькомъ домикѣ и, надѣвши наряды, смотрѣть на капустныя гряды, межъ тѣмъ какъ мужъ все-время проводитъ въ дабораторіи или ходитъ по масонскимъ собраніямъ, оставляя ее безъ вниманія. Дѣлу помогла миссъ Жульета, хозяйка дома. Видя, что пріѣзжіе достаточно богаты, и что Ло-ренца скучаетъ и, можетъ-быть, желая пристроить своихъ знакомыхъ, она предложила Каліостро взять себѣ секретаряи компаньонку супругѣ. У миссъ Жульеты какъ-разъ была въ виду подходящая пара г-жа Блевари и синьоръ Вителлини. Первая была разорившейся португалкой, второй — проигравшимся любителемъ химіи.