Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро - Михаил Кузьмин

— Не безпокойтесь, это мои деньги, и сейчасъ онѣ мнѣ не нужны. Я буду очень радъ, если онѣ вамъ пригодятся.

Женщина разразилась благословеньями и поцѣловала руку Іосифу, которую тотъ не отдернулъ, но, наоборотъ, очень охотно, повидимому, подставилъ для поцѣлуя. Затѣмъ онъ, не спѣша, повернулся и хотѣлъ-было уже отправиться домой, какъ вдругъ увидѣлъ, что его благодѣяніе не осталось безъ свидѣтелей. У сосѣдняго дома стоялъ высокій молодой человѣкъ въ сѣромъ плащѣ и внимательно смотрѣлъ на Іосифа. Самъ мальчикъ не понималъ, что заставило его подойти къ незнакомцу и почтительно приподнять треуголку. Тотъ улыбнулся, но продолжалъ молчать и не двигаться. Остановился и Іосифъ. Наконецъ, человѣкъ въ сѣромъ плащѣ взялъ Іосифа за руку и спросилъ какъ-то странно:

— Хотѣлъ бы ты имѣть такой домъ?

Мальчикъ не любилъ, когда посторонніе говорили съ нимъ на «ты» и притомъ совсѣмъ не былъ подготовленъ къ такому вопросу; поэтому онъ промолчалъ и только перевелъ глаза на розовое зданіе. Незнакомедъ продолжалъ:

— Но насколько прекраснЬе выстроить такой домъ, нежели владѣть имъ.

Мальчикъ все молчалъ.

— Какъ хорошо бы выстроить прекрасный свѣтлый домъ, который вмѣстилъ бы всѣхъ людей, и гдѣ всѣ были бы счастливы.

— Дома строятъ каменщики!

— Да, дитя мое, дома строятъ каменщики. Запомни, что я тебѣ скажу, но забудь мое лицо.

При этомъ незнакомецъ наклонился къ Іосифу, какъ-будто именно для того, чтобы тотъ его лучше разсмотрѣлъ. Лицо его было прекрасно, и мальчикъ какъ бы впервые понялъ что есть лица обыкновенныя, уродливыя и красивыя. Молодой человѣкъ пробормоталъ:

— Какъ ни таращь свои глаза, все равно ты позабудешь, чего тебѣ не нужно помнить!

Потомъ выпрямился и началъ нѣсколько торжественно:

— Іосифъ, у тебя доброе сердце и славная голова, смѣлый характеръ и веселый нравъ. Я не говорю о другихъ дарахъ. Никогда не употребляй ихъ во зло другимъ и для достиженія мелкихъ, ничего не стоющихъ выгодъ. Будь разсчетливымъ купцомъ, въ этомъ я согласенъ, пожалуй, съ твоимъ батюшкой, потому что злодѣство, въ концѣ концовъ, есть вещь невыгодная для самого злодѣя и ни къ чему доброму не приводитъ. У тебя же большой, огромный путь! Ты даже самъ не предполагаешь, какая участь тебѣ готовится.

Мальчикъ вдругъ замѣтилъ:

— Нужно много учиться!

— Да. Ты будешь учиться, но никогда не забывай двухъ самыхъ вѣрныхъ учителей.

Тутъ онъ положилъ одну свою руку на сердце Іосифа, другую поднялъ къ небу.

— Это — природа и чистое сердце. Они тебя научатъ вѣрнѣе и лучше многихъ книгъ!

Молодой человѣкъ поцѣловалъ мальчика и быстро ушелъ, а Іосифъ никому не разсказывалъ о своей встрѣчѣ, но когда старался вспомнить лицо незнакомца, то никакъ не могъ воспроизвести въ своей памяти его черты. Осталось впечатлѣніе только чего-то необыкновенно прекраснаго и милостиваго. И потомъ еще Іосифъ былъ увѣренъ, что всегда узналъ бы этого человѣка, гдѣ бы и когда бы онъ ни встрѣтился еще разъ.

Нѣсколько странно, что у Іосифа послѣ этого случая появилась и быстро стала развиваться повышенная религіозность. Онъ не пропускалъ ни одной службы и, наконецъ, попросился у родителей въ монастырь «маленькихъ братцевъ», находившійся неподалеку отъ ихъ дома. Такъ какъ Іосифъ не высказывалъ желанья постригаться, а хотѣлъ только жить въ монастырѣ, гдѣ жило на такихъ же условіяхъ еще нѣсколько мальчиковъ и молодыхъ людей, то супруги Бальзамо его отпустили, тѣмъ болѣе, что Феличе помнила про возможность для ея сына сдѣлаться кардиналомъ, а Пьетро разсуждалъ такъ, что все равно, гдѣ учиться, лишь бы учиться, а изъ монастыря онъ можетъ взять обратно Іосифа въ любую минуту, когда тотъ понадобится.

3

Іосифъ учился довольно прилеягно, особенно пристрастившись къ химіи и такъ называемымъ тайнымъ наукамъ, въ которыхъ былъ достаточно опытенъ братъ Пуццо, предложившій молодому Бальзамо отправиться съ нимъ на островъ Мальту. Іосифу было уже двадцать три года, а онъ не только ходилъ еще, къ огорченью своихъ родителей, холостымъ, но даже не имѣлъ, повидимому, никакихъ любовныхъ связей. Въ городѣ по этому поводу были разные невѣрные и смѣшные слухи, но у «маленькихъ братцевъ» знали навѣрное, что Іосифъ ведетъ себя цѣломудренно, отдавая все время, остававшееся отъ занятій, прогулкамъ за городомъ и простымъ играмъ.

Вмѣстѣ съ Іосифомъ и братомъ Пудцо на Мальту отправился еще кавалеръ д’Аквино, старинный еще знакомецъ добраго монаха, очень скоро подружившійся съ молодымъ Бальзамо, несмотря на разницу въ лѣтахъ. Кавалеру о ту пору было лѣтъ подъ сорокъ; онъ имѣлъ мягкія, вкрадчивыя манеры, пріятный голосъ, интересовался тайнами природы, магнетизмомъ, велъ замкнутый образъ жизни и считался человѣкомъ очень богатымъ. Къ Іосифу онъ отнесся такъ, какъ-будто тотъ былъ ему кѣмъ-нибудь заранѣе рекомендованъ съ самой лучшей стороны. Іосифа это не удивдяло, такъ какъ онъ былъ нѣсколько легкомысленъ и принималъ ласковое обращеніе какъ нѣчто должное. Впрочемъ, кавалеръ былъ, повидимому, такимъ добрымъ и достойнымъ человѣкомъ, что могъ бы пріобрѣсти довѣріе кого угодно, не только двадцати-трехлѣтняго юноши, не видавшаго ничего на свѣтѢ, кромѣ своего Палермо.

Іосифъ отправился въ путешествіе въ свѣтскомъ платьѣ, при чемъ кавалеръ настоялъ, чтобы онъ принялъ отъ него извѣстную сумму денегъ какъ прибавку къ ассигнованнымъ ему на обмундированіе отъ родителей, и одѣлся, не торгуясь и не соблодая излишней экономіи.

Бальзамо обрадовался неожиданному подарку, такъ какъ отличался пристрастіемъ къ щегольству, хотя часто ходилъ небрежно и даже неряшливо одѣтымъ.

Родители сердечно простились съ сыномъ, и самъ онъ отъ души прослезился, махая платкомъ и смотря, какъ все уменьшался гористый берегъ, и все туманнѣе становился родимый городъ. Но долго ли можетъ грустить молодой человѣкъ съ живымъ характеромъ, любопытнымъ умомъ и легкимъ сердцемъ, впервые отправляясь въ далекое плаванье, особенно, когда онъ увѣренъ, что не только жизнь и продовольствіе, но и извѣстныя развлеченія обезпечены ему кошелькомъ преданнаго и состоятельнаго друга?

Конечно, островъ Мальта и образъ жизни рыцарей не очень подходили человѣку, ищущему веселаго времяпровожденья, и больше напоминаютъ мѣсто, куда ѣздятъ поучаться и брать примѣръ строгой и духовной жизни, но такъ какъ Іосифъ, повторяю, ничего еще не видѣлъ и, кромѣ того, имѣлъ искрениее и сильное влеченіе къ занятіямъ, то онъ очень радовался и интересовался всѣмъ устройствомъ и жизнью ордена и завелъ много знакомствъ, насколько пріятныхъ и поучительныхъ, иастолько и могущихъ быть полезными впослѣдствіи. Кавалеръ д’Аквино, вѣроятно, принимая въ соображеніе молодость своего сиутника и боясь, чтобы онъ все-таки не соскучился, на рыцарскомъ островѣ, преддожилъ ему проѣхаться въ Испанію, на что Іосифъ, конечно, съ радостью и согласился. Братъ же Пуццо остался на Мальтѣ.

Море производило иа Іосифа необыкновенное впечатлѣніе. Несмотря на то, что все его путешествіе состояло изъ коротенькаго переѣзда съ Сициліи на Мальту и болѣе значительной, но тоже неболыной переправы съ острова на Испанскій материкъ, — ему казалось, глядя на широкія блестящія волны и пѣнныя борозды корабля, что онъ объѣхалъ чуть не весь міръ, побывалъ и въ Турціи, и въ Египтѣ, и на Родосѣ.

Ночи были безлунны, но все небо было засыпано звѣздами, какъ золотыми зернами. Часто на палубѣ кавалеръ бесѣдовалъ съ Бальзамо. Откинувъ назадъ голову, какъ онъ имѣлъ привычку дѣлать, исполненный блестящихъ плановъ, Іосифъ говорилъ:

— Какія звѣзды, синьоръ! И это все міры, въ сотни разъ большіе, чѣмъ наша планета. А сколько солнечныхъ системъ! Какъ міръ огроменъ, таинственъ и прекрасенъ! И подумать, что человѣкъ, пылинка, можетъ пріобрѣсти власть надъ, всѣми вселенными. Сказать: «стой, солнце!», и оно остановится. Можно умереть отъ восторга, сознавая все величіе человѣческаго духа!

— Ты — львенокъ, Іосифъ! — говорилъ кавалеръ, а Бальзамо, не опуская головы, широко разводилъ руками, будто хотѣлъ заключить въ объятія весь звѣздный куполъ, всѣ земли, и море, и палубу, и кофейный столикъ, на которомъ дымились чашки, и желтѣла рюмка съ ромомъ, такъ какъ Бальзамо до такой степени пристрастился къ кофею, что не могь и часу существовать безъ него.

— Я завоюю весь міръ! — воскликнулъ Іосифъ послѣ молчанія.

Кавалеръ посмотрѣлъ на него удивленно. Тотъ продолжалъ медленно, словно читая въ небѣ написанныя слова:

— Я овладѣю силами природы, земными, водяными, огненными и воздушными! Я овладѣю сердцами людей, ихъ душами, ихъ волею. Я сдѣлаюсь могущественнѣе Цезаря, Александра и Тамерлана — и на землѣ настанутъ благость, миръ и кротость!

— Ты овладѣешь прежде всего самимъ собою, своими страстями и желаніями и освободишь свой духъ.