Неспокойные воды Жавель - Лео Мале

Я записал скудные сведения: имя соседа, имя мастера, номер цеха листопроката и так далее, потом спросил:

– Могу я взглянуть на его вещи? Если он их не унес…

Если же он их унес, значит, хотел сбежать от Ортанс и ее чада. Это было бы не слишком красиво, но. в общем-то, гораздо лучше (разумеется, для его здоровья), чем если бы он их не взял. Ибо если он их не взял, стало быть, с ним что-то стряслось. Хотя, по правде говоря, я плохо себе представлял, что могло случиться с чернорабочим, который относится скорее к разряду малоимущего слоя, чем к числу богатых наследников. Правда, встречаются бродяги, готовые рискнуть своей шкурой меньше чем за тысячу монет.

– Проходите,– сказала женщина.– Все наши вещи в спальне – и его, и мои. Их не так много.

Мы прошли в спальню.

Я проверил карманы пиджака, штанов, годных на выброс, залатанной спецовки и так далее, и все без толку. Обследовал тумбочку у кровати – вещицу в пейзанском стиле с отделением для ночного горшка. В ящике обнаружил грязный носовой платок, тюбик аспирина, градусник в футляре, шариковую ручку, две потрепанные книжицы и школьную тетрадь. Обе книжки были по механике, а в тетрадке – записи и рисунки, имеющие к ней отношение.

– Он чернорабочий или механик? – спросил я.

– Чернорабочий,– ответила женщина.– Но около года назад он взялся за изучение механики. Ему надоело быть чернорабочим, хотелось подняться повыше. Не знаю, как получилось, только он провалился. Хотя по этой части он наверняка не так уж плох, потому что ему случалось помогать типу, который держит мастерскую по ремонту машин и мотоциклов в двух шагах отсюда, у заставы Ла Плен.

Я еще раз перелистал тетрадь.

Было бы преувеличением сказать, что я не способен отличить гайку от прищепки для белья или коробки скоростей, хотя что-то такое, конечно, есть, недаром я всегда путал распределитель зажигания с похожим по звучанию названием какой-то краски. Поэтому торопливая проверка этих записей и набросков ни в коей мере не просветила меня относительно талантов Демесси в области механики. Но чтобы отыскать парня, в этом, пожалуй, и не было необходимости. А если и была, то все нужные сведения о способностях своего временного служащего сообщит мне владелец ремонтной мастерской у заставы Ла Плен. Я спросил, как его зовут.

– Месье Жаннен,– сказала жена Демесси.

Я записал и положил обратно в ящик технические книжки и тетрадь.

– Это все?

Женщина показала на полку:

– Вон там, наверху, есть другие книги.

Там тоже стояли учебники, а рядом – роман о любви, два-три полицейских романа и еще несколько – про шпионов. По привычке я полистал их и даже потряс, чтобы выпала записка, если таковая была вложена в книгу, например записка со словами: «Я пошел туда-то, вернусь в такое-то время», или же: «Разогрей картофельную запеканку, мясо в холодильнике», как это обычно случается в кино или в книжках, как раз таких, какие я держал в руках. Но никакой записки не было. Одна только пыль. Пыль, научный анализ которой ни о чем бы мне не поведал. Я бросил свои поиски.

Я имел в виду в основном одежду.

– Все тут, месье.

– Ничего не пропало?

– Ну… недостает только того, что было на нем, когда он ушел. Серый пиджак, серый свитер, вельветовые брюки и старый плащ.

– А его исчезновение не совпадает, случаем, с получкой?

– Нет. Зарплату он получил неделей раньше.

Стало быть, на него не набросились и не швырнули, например, в воду те, кто воспылал желанием завладеть его бумажником. Однако случаев нарваться на неприятность могло подвернуться немало. Предположим, можно было весьма некстати ввязаться в пьяную драку.

– Он пил? Я имею в виду – допьяна?

– В последнее время, пожалуй, да.

– Дома или еще где-нибудь?

– Не дома.

– А в каких бистро?

– Не знаю…

Сложив руки на животе, она вздохнула:

– Это все ребенок… Все из-за ребенка… С тех пор как я влипла, он стал неузнаваем… Моя беременность его доконала.

– А вы не… гм… вы не пробовали сделать аборт?

– Я об этом как-то не подумала,– молвила она, и я не понял, что крылось в ее словах: сожаление или негодование.

– А он?

– Он ничего мне об этом не говорил.

Но он об этом думал. Я-то это знал.

Мы вернулись в столовую. Она снова села на стул. Я остался стоять.

– Ну что ж,– сказал я,– посмотрим, что я смогу сделать… Гм… Не поймите неправильно то, что я вам сейчас скажу. Положение у вас неважное, и вместо того, чтобы требовать с вас гонорар, я, напротив, хотел бы помочь вам. Если вы в чем-то нуждаетесь…

– Мне ничего не надо,– возразила она.– Он не оставил меня без гроша. И даже добавил несколько купюр к нашим скудным запасам в последний день, когда был здесь.

– Вот как!

– Да. Я только потом заметила, когда подсчитывала деньги.

– Вот видите, оказывается, он не так плох!

– Уж и не знаю. В голове у меня все перемешалось. А по поводу денег… Может, я потому и спрашивала вас, что за работу вы тогда ему нашли, честная ли она. Я уже говорила вам, моя беременность совсем его доконала, и если раньше ему случалось поступать нечестно, то он снова мог взяться за старое… Короче, уж не знаю, месяц или два, нет, пожалуй, месяц, а то и полтора назад он принес в получку немного больше денег, чем обычно,– тысяч на двадцать. Он мне ничего не сказал, но… в общем, я узнала.

– А он? Он знал, что вы знали?

– Да. Я спросила у него, откуда эти деньги.

– Ну и что?

– Он со смехом ответил, что ему следует подумать о будущем. Но это был не ответ, потому что деньги-то эти, по его словам, он занял.

– А вы ему не поверили. Вы решили, что он их стащил…

– С тех пор как я забеременела, он стал совсем другим. Все могло статься.

– И потому вы не сообщили о его исчезновении в полицию.

– Да. Я не желаю ему неприятностей. И не собираюсь отыгрываться. Я просто не хочу, чтобы он бросал меня, не хочу, чтобы он нас бросал, меня и ребенка, хочу, чтобы он вернулся.

– Не волнуйтесь. Если это зависит только от меня, он вернется. И не ломайте себе голову ни насчет денег, ни насчет способа, каким он их раздобыл. В конце концов, он и правда мог занять их. Не все люди плохие. Бывают и хорошие, которые умеют помогать другим.

Она затрясла головой.

– Если он их занял, чего мне, спрашивается, радоваться. Разве вы не понимаете, что тот, кто одолжил ему деньги, придет и будет требовать их с меня, не сегодня, так завтра? Только этого не хватало.

– Не ломайте себе голову,– повторил я.– Там видно будет.

– Ладно. А что касается вашего гонорара, хорошо, что вы заговорили об этом. Я…

Жестом я попытался остановить ее.

– В другой раз.

– Ни в коем случае,– возразила она.– Послушайте, месье, я себя знаю. Если вы не возьмете хотя бы самую малость, я буду думать, что вы не хотите всерьез помочь мне.

– Хорошо. В таком случае, раз уж вам непременно хочется потратить деньги, двух-трех тысяч вполне довольно. Как раз на первые расходы. А там посмотрим.

Она встала и пошла доставать из ящика буфета старую коробку из-под печенья, возведенную в ранг сейфа. Открыв ее, она вынула две бумажки по пять тысяч и одну – на десять. Потом протянула мне одну из тех, что были по пять. Я не стал спорить, чтобы не огорчать ее, и спрятал ассигнацию с твердым намерением возвратить ей ее при первой же возможности. Осушив до дна свою рюмку, я схватился за шляпу.

– Буду держать вас в курсе,– сказал я.

Верните его,– взмолилась она.– Это он в припадке отчаяния, с тоски.

– Безусловно.

– Не может быть, чтобы он совсем меня бросил. Что со мной будет, да еще с ребенком? А все эти неприятности, я так их и чую, словно они уже навалились на меня!

– Ну, будет, перестаньте расстраиваться. В вашем положении это не годится.

Она проводила меня до лестничной площадки, по которой гулял ветер. По-прежнему лил дождь, и где-то на заднем дворе из переполненного водосточного желоба вода с особой звучностью падала на крышки помоек.

– Скажите,– спросил я на прощанье,– кто эта юная особа, с которой я встретился на лестнице, поднимаясь к вам? Если не ошибаюсь, ее зовут Жанна.

На лице сожительницы Демесси появилась презрительная гримаса.

– Вы имеете в виду Жанну Мариньи?

– Возможно. Не знаю. Мне кажется, она живет этажом выше.

– Это Жанна, дочь вдовы Мариньи. Ничего особенного, пустышка.

– Кто, вдова?

– Дочь. Почему вы об этом спрашиваете?

Я мог бы ответить, что в мои функции входит проявлять интерес к судьбе вдов и сирот; но я ограничился следующими словами:

– Просто так.

Она нахмурила брови.

– Ну да… просто так! Вы предполагаете, что она с Полем…

– Предполагаю – что?

– Что они затевали или могли затевать что-то вместе?

– Вам это, пожалуй, лучше знать. Вы что-нибудь заметили?