И закружилась снежная кутерьма - Татьяна Ватагина

я слишком поторопился снять пояс, не то без компьютерной поддержки спецэффекты не работали, но я лишился суперспособностей.

Надо бы обратиться к админу, но как его найти?

Я вытащил из кармана из-под местной спецодежды телефон. Толку-то! Конечно, он здесь не ловил. Сигнал на нуле.

Тут меня подтолкнули сзади. Я оглянулся. Рядом стоял северный олень. Небольшой, ростом с ишака. С красивыми карими глазами. С розеткой рогов на голове. Самец, наверное. Плохо я в этих северных делах разбираюсь. Рога покрывал замшевый чехольчик — так и тянуло погладить. Наверное, этот олень и вез Ирку.

— Та девушка, которую ты вез… Ее забрал великан с черной лапой. Ты его видел? — кто его знает, может, олень — аватарка здешнего модератора.

— Ее унес Месяц.

Голос у оленя был глубокий и мелодичный. Чудо, а не голос!

— А я тогда кто?

— Чужак.

— А ты?

— Олень.

— Просто олень? Или у тебя еще какая-нибудь должность есть?

Олень молча и спокойно смотрел на меня. Звездное небо серебряным туманом отражалось в его глазах.

— А куда пошел этот Месяц?

— На небо.

Ей-богу, я почувствовал себя идиотом, который спрашивает очевидные вещи.

— А я могу попасть на небо? — и, поняв двусмысленность вопроса, уточнил. — Живым. Вот прямо такой, какой есть сейчас.

— Конечно, — сказал олень мелодично. — Садись на меня. Только набери побольше снега.

Я накидал в подол полушубка чудесного рыхлого сухого снега, состоящего из плоских снежинок, и взгромоздился на оленя. Как сидеть на этой скользкой шкуре без седла? Хорошо, хоть ноги почти доставали до земли.

— Я прыгну, — проговорил олень своим дивным голосом, — а когда остановлюсь, кидай мне под ноги горсть снега.

И олень прыгнул в воздух. Я едва успел ухватиться свободной рукой за рога, а то съехал бы через хвост. Иван-дурак на Коньке-горбунке, понимаешь! Северный вариант!

Олень взлетел в воздух по крутой дуге, а когда достиг верхней точки и застыл перед тем, как начать снижаться, я бросил ему под ноги пригоршню снега. Снег заискрился, повис облачком, как модель звездного неба, а олень оттолкнулся от него и прыгнул выше. Так мы и поднимались по снежно-облачной лестнице. Эти сказочные небеса оказались выше, чем я думал.

Чум сделался размером с гречишное зернышко. Лес, в котором я первоначально отреспился, протянулся далеко, до самых гор. С противоположной стороны, за снежными равнинами, засияло море. Кстати, сияло оно в звездном свете — месяца нигде не было видно.

Пока я глазел по сторонам, обнаружилось, что снега у меня осталось всего на один бросок. Небеса сверкающим потолком нависали уже над самой головой, а лестницу строить было не из чего! Я крикнул оленю:

— Снег кончился!

Тогда умница-олень выдохнул облако пара, оттолкнулся от него и вскочил на небо. Звезды захрустели под копытами. Если они так всегда обращаются со своим небом, его ненадолго хватит.

— Первое небо, — сказал Олень. — Месяц обычно здесь ходит.

— А где он сейчас? — спросил я.

— В дальних странах.

— Олень, — спросил я, — как тебя отблагодарить?

Вопрос был, конечно, стремный. Но он вырвался сам собой — я человек вежливый. Не знаю, что я стал бы делать, если б олень сказал что-то вроде «отдай мне то, чего у себя дома не знаешь», а Иришка оказалась бы беременной, как это водится в сказках.

Но благородный олень только мотнул башкой, словно отмахнулся от моих благодарностей, как от овода, и принялся рыть копытом мелкие звездочки. Сдул звездную пыль в пустоту, прыгнул на сверкающее облачко и, плавно, как парящий полиэтиленовый пакет, стал опускаться на землю.

Ага! Вот как отсюда попадают вниз! Или, чтобы проделать такое, надо быть волшебным оленем? Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Вначале надо отыскать Иришку.

Я огляделся по сторонам. Надо мной и подо мной простирались две сверкающие, мерцающие плоскости — надо понимать, первое и второе небеса. Звездный пол слегка просвечивал: под ним сквозил блеск земного мира. Вдали, где звезды обоих небес смешивались в общее мерцание, белело что-то вроде носового обтекателя ракеты. Поскольку это был единственный ориентир, я туда и отправился.

Вначале ступал с опаской: ну как этот ажурный сверкающий пол подо мной провалится! Потом освоился и подошел к ракетному носу уже спокойно.

Это оказался большой, просто громадный, совершенно белый и чистый чум — хоть сейчас в рекламный ролик про пылесосы. Если бы я был древним чукчей, именно так и представлял бы себе жилище Месяца.

Я стоял перед ним крошечный, как в начале сказки, когда сгоряча сильно уменьшился. Но ничего не поделаешь — какой есть. Ладно, хоть в снегу не тонул.

Во всем можно найти преимущества. Я пролез в щелку под пологом, типа «комаром оборотился».

В чуме было светло как днем. Сияли белые стены, в очаге искрился бесцветный огонь, словно в нем вместе с дровами горели бенгальские свечи. Хозяина, к счастью, дома не было.

Я спрятался за белым меховым сапожищем размером с палатку. Выглянул из-за подметки и увидел у дальней стенки Ирку. Моя любимая сидела, но как-то не так. Годы танцевальной муштры не прошли для Ирки даром. Даже если она, усталая, плюхалась враскорячку, это получалось красиво: растянутые связки, привычное изящество и свобода движений, умение владеть телом, как у балерин Дега.

Сейчас же она сидела как Степан Разин с картины Серова. Типа «Атаман думу думает» — поза для брутального мужика, никак не для изящной девушки. В страшном сне не могу себе представить, чтобы Ирка так села.

Может быть, она затеяла какой-то спектакль для своего похитителя? Прячась то за вторым сапогом, то за расписным сундуком, то путаясь в каких-то белоснежных шкурах и войлоках, я подкрался к Ирке и тихонько окликнул ее.

Иришка обернулась, и снова ощущение фальши буквально огрело меня. У моей любимой глазищи, как у Бемби, а тут с милого лица на меня смотрели цепкие циничные буркала, мудрые и скорбные. Казалось, эти глаза видят все и ничего не одобряют.

— Ирка! — шепотом позвал я. — Это ты?

— Ты кто такой? — голос-то был Иришкин, но тон… Я такого тона никогда не слышал даже у контролеров, даже у продавщиц ночных магазинов, даже у вахтерш.

Заколдовали мою любимую, вот что!

— Это же я — Ваня! — я скатился по войлоку к ней, и применил испытанное сказочное средство: поцеловал. Губы тоже были не Иркины. Иришка сразу прилаживается к поцелую, а эта словно хотела всосать меня внутрь и сожрать. Я насилу оторвался

— Хе-хе-хе, — сказала эта фальшивая Ирка грубые слова своим нежным голосом и облизнулась. — Давненько я с парнями не