И закружилась снежная кутерьма - Татьяна Ватагина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сказочный конвейер работал бесперебойно.
За дверкой наверху лесенки сидела за монитором донельзя замученная девушка в офисном костюме.
— «Фортуна», — констатировала она, не поздоровавшись, и пощелкала мышкой. — Что у нас тут осталось? Чукотская сказка «Девушка и месяц».
— Как чукотская? — Спросила Ирка, и лицо ее вытянулась. — Посмотрите, может там еще чего-нибудь есть?
— Если было что-то еще, я предложила бы вам на выбор. А так — чукотская сказка «Девушка и месяц».
— Ну что, — спросила уныло Иришка, — забираем деньги и едем к твоим?
— Деньги по «Фортуне» не возвращаются. Это в договоре написано — вы же его читали?
Лицо у Ирки стало печальным, как у бассета.
— Не расстраивайся, — сказал я, — я знаю одну чукотскую сказку, очень прикольную. Там девушки-мухоморы три года не выпускали молодого охотника из леса. Мне понравилось бы!
— Никаких девушек, никаких мухоморов, никакой огненной воды! — отчеканила Ирка.
— В «Фортуне» сказки для взрослых не предусмотрены, — сказала девушка из-за монитора, — «Девушка и месяц» — 12+. Дети помладше могут испугаться.
— Так она страшная? — заинтересовалась Ирка.
Девушка за монитором шевельнула пальцами в смысле «более или менее».
— Вы оформляете или нет?
Мы с Иркой переглянулись и кивнули: оформляем. А что нам оставалось делать? Деньги-то «плочены».
Офисная девушка быстро проделала все необходимое и выдала нам по пачке листов. Их требовалось подписать.
Я взглянул на простыню из мелких букв, и затосковал. Ясно было, что эту белиберду мне не прочитать и до конца года. С надеждой посмотрел на Ирку. Она с надеждой смотрела на меня.
— Стандартный договор, — сказала девушка за монитором.
Мы вздохнули и стали подписывать, не глядя. Боюсь, когда-нибудь я подпишу так соглашение о немедленной продаже своих органов.
— Теперь вам в костюмерную. Прямо по коридору, второй поворот направо, третья дверь слева. Там внутри направо, а потом — налево.
Удивительно, но мы сразу нашли костюмерную. Ладная казашка средних лет с карминовыми губами, что очень ей шло, скрылась между рядов вешалок и вернулась с мохнатыми костюмами.
Я натянул лохматые сапоги и стал сам себе напоминать собаку, переодетую человеком. Потом кое-как влез в толстенную дубленую куртку с капюшоном. Когда вынырнул из-под всех этих шкур, увидел Иришку. На ней была широченная малица (или как там это называется), расшитая бисером, меховые сапожки, поперек лба — бисерная повязка. Ирка приплясывала перед зеркалом, пожимая плечами, двигая шеей, как солистка чукотского ансамбля. До того как Ирка пошла на курсы бухгалтеров, она пыталась сделать карьеру танцовщицы. Почти всю свою жизнь Иришка танцевала, то в кружках, то на курсах, то в танцевальной школе. Она все время танцует по любому поводу и без. Казашка одобрительно посмеивалась.
Тут вошел парень с дредами и тоже уставился на Ирку. Иришка смутилась, перестала танцевать и стала застенчиво разглаживать опушку капюшона.
— Вот, — сказал парень, протягивая казашке золотые пояса с пластмассовыми самоцветами, яркими и крупными, как вынутое из формочек желе, — только эти нашел.
— Но это же от «Али-бабы»!
— А че делать? Других все равно нет.
— Ну, одевай! — вздохнула казашка.
Парень наложил пояс поверх моей черной кухлянки (или как она там называется) и стал застегивать сзади.
— Да не затягивай ты сильно, — сокрушенно сказала казашка, — а то они, ей-богу, как хлопушки на елке или конфетки. Их же олени засмеют!
Парень послушно ослабил на мне ремень и скрепил его сзади. Потом проделал то же самое с Иркой. Мда! Без пояса было как-то лучше. Я хотел было это сообщить, но парень опередил меня:
— Пояса ни в коем случае не снимайте. У вас это и не получится — просто по инструкции я обязан предупредить. Когда время закончится, мы вас за них вытянем. Все ясно?
— Ясно, — ответили мы вразнобой.
— Тогда пошли!
И мы двинулись в тяжелых зимних одеждах по жаркому закулисью сказочного мира следом за парнем.
Пришли в коридор, расписанный (весьма неплохо) северными мотивами в духе Рокуэлла Кента. Там были нарисованы снега в небесно-голубых тенях, яркое небо, дружелюбные эскимосы и собаки с хвостами колечком. Коридор упирался в бутафорский чум. Из-за занавесок приятно тянуло холодом.
Парень спросил:
— Вам синопсис читали?
— Чего?
— Ну, сказку знаете?
— Нет.
— Тогда слушайте.
Он встал подальше, чтоб на него не дуло, и начал:
— Месяц влюбляется в Девушку и хочет забрать ее к себе на небо. Так, это вам не надо… Этого у вас не будет… Вот: Девушка прячется в чуме, принимая облик предметов домашнего обихода. Но это не кажется ей достаточно надежным. Тогда она принимает облик костра. Месяц ее не узнает и начинает искать. Девушка дразнит Месяц. Месяц устает от поисков и становится тонким и слабым. Девушка связывает его и отпускает в обмен на обещание вернуться на небо и отмерять время. С тех пор на Земле наступает порядок. Как-то так.
Тут в кармане у парня заиграла музыка из «Деревни дураков». Он достал телефон и приложил к уху:
— А! Счас буду! — и махнул нам рукой: вы проинструктированы, заходите, мол.
— Эй, — спросил я, — а где шлем виртуальной реальности? Где шапочка с электродами?
Парень спрятал телефон в карман.
— При помощи компов мы только следим за вами и вытягиваем, когда оплаченное время закончится. Ну, есть еще пара спецэффектов. А так у нас все взаправду. То есть, наоборот, не взаправду. Ну, в общем, забавно будет: вы увидите!
И он зашагал прочь по коридору.
Мы с Иришкой взялись за руки и пролезли под полог.
Снежная равнина простиралась до горизонта. Грудь наполнял ледяной кристально-чистый воздух. Я и не представлял, что воздух может быть таким чистым. Ноздри слипались от мороза.
Звезд на небо набилось, как народу в метро в час пик. Еще одну при желании, может, и удалось бы втиснуть, но две — уже нет! Небо было то ли черно-серебряным, то ли серебряно-черным. Заснеженное поле блестело еще ярче. Снежинки сверкали и горели. «Все снежинки по сугробам улеглись, все снежинки огонечками зажглись» — ясно припомнилось строчка из детского стишка.
Я стоял по колено в кустарничке. Одна темная ветка пробиралась среди других, осыпая иней. Я пригляделся и понял, что это некто двуногий, с оленьими рогами, с мешком за спиной, что-то подбирает с земли и кладет в мешок.
«А вдоль по лесу идет сатана, и собирает свежие души» — услужливо подсказала память. У меня сегодня что — вечер поэзии или вечер воспоминаний?
По лесу! Тут до меня дошло, что я стоял не в кустах, а
