Алхимики - Рудольф Баумбах

Фриц Гедерих печально улыбнулся и вытащил из кармана кожаный кошелек, сморщенный, как старая перчатка. Он бросил его в траву.

Доктор удовлетворился этим ответом и попросил бакалавра опять вернуться к фургону. Так как дорога здесь очень круто поднималась в гору, то они не сели в фургон, а пошли за повозкой. Некоторое время оба молчали; каждый был поглощен своими собственными мыслями.

Солнце скрывалось за синей горной цепью, и в лесу становилось все тише и тише.

Доктор Рапонтико откашлялся:

— Итак, ваше путешествие не имеет определенной цели, господин бакалавр?

— Нет.

— Слушайте, — продолжал доктор, — я еду теперь на ярмарку в Юденфурт и, если вы захотите сопровождать меня, кто знает, — может быть, вы найдете там свое счастье?

Бакалавр промолчал.

— Поезжайте со мной, помогите мне распространять мое искусство, и я дам вам за это кров и пропитание; другими словами, будьте моим помощником.

Фриц Гедерих остановился и молча посмотрел на говорившего: шутит он или говорит серьезно? Он, бакалавр медицины, должен стать помощником странствующего лекаря-торгаша!

— Ну, что вы скажете на мое предложение? — спросил доктор.

— Я вам очень благодарен за внимание, но из этого ничего не выйдет.

— Ого, вы слишком скоры, обдумайте еще раз это дело! Видите ли, я из тех людей, которые знают, где раки зимуют, и кто имел со мной дело, никогда еще в этом не раскаивался. Вы сделаете карьеру. Вы, — говорю без лести — красивый и стройный юноша, верная приманка для женщин и девушек! Если вы будете моим помощником, то увидите, как все носительницы чепцов и длинных юбок устремятся к вам за советами: против зубной боли, колотья в боку, сердцебиения и всяких других страданий и недугов.

Он прищурил глаз и хитро подмигнул бакалавру.

— Постарайтесь все это правильно себе представить! Я же, со своей стороны, не останусь в долгу и охотно отдам вам часть своей прибыли, возможно десятую или даже восьмую. Ну, так как же вы думаете?

— Мастер! — сказал Фриц Гедерих. — Я не могу! Я не перенесу подобного положения: стоять у вашей лавочки и заманивать людей шутками да прибаутками, как это свойственно вашему ремеслу!.. Нет, на это я не способен.

— Эге, кто же об этом говорит? Или вы думаете, что будете моим шутом? Хо-хо-хо! Это немыслимо! Тогда не будет дела вот этому парню, — он указал на погонщика лошадей, — потому что это и есть мой шут — Бальтазар Клипперлинг из Вены. Он — гений, он умеет все: ходить колесом, жрать смолу, выдыхать огонь и вытаскивать изо рта сто локтей лент; он умеет подражать голосам всех животных, заставляет танцевать карты и устраивает исчезновение денег; он может глотать ножи и вилки и чесать себя ногой за ухом. Бальтазар Клипперлинг из Вены — первый гаер в Священной Римской Империи; но его искусство — для толпы; сам я таковым не владею и от вас не могу его требовать.

— Итак, — прервал его Фриц Гедерих, — какие же услуги смогу я вам оказывать?

— Во-первых, — ответил доктор Рапонтико, — помогайте мне при изготовлении моих порошков и напитков! Так как вы знакомы с Materia medica, то для вас это будет детской забавой и, если вы случайно раскроете мою тайну, я не буду на вас за это в претензии. Во-вторых, гм… гм… да, во-вторых… послушайте, дружище, я буду, наконец, говорить с вами откровенно. Я вам уже сообщил, что я учился и окончил курс в Падуе и Болонье, но это было уже давно; многое забылось из того, что я прежде знал наизусть, например, латинские и греческие слова, без которых доктору не обойтись. У вас все это свежо в памяти, и вы, без сомнения, сведущи в этом деле.

Бакалавр потер себе подбородок и кивнул головой.

— Итак, — продолжал доктор, — это будет на вашей обязанности, — выскакивать со своей латынью, когда моя начнет иссякать. А в-третьих, — это я вам уже говорил, в-третьих, вы будете помогать мне обслуживать покупателей, причем я имею в виду, главным образом, женский пол. За все это вы получите хорошие харчи — у меня не скудный стол, господин бакалавр! — вместе с частью прибыли. Если вы при этом захотите открыть торговлю бритвами и календарями, я ничего не буду иметь против. Ну же, решайтесь!

Фриц Гедерих спрятал свою правую руку под куртку. Но он решил не отклонять окончательно предложение своего радушного хозяина. «Следует обсудить это дело, — думал он, — утро вечера мудренее, завтра еще целый день впереди».

Но доктор Рапонтико продолжал свои уговоры и обрисовывал странствующую жизнь так весело и пестро, что сомнения бакалавра постепенно исчезали.

Солнце уже давно зашло, и лошади, истомленные дневным зноем, тащили фургон с большим трудом.

— Скоро ли мы доберемся до гостиницы? — спросил Фриц Гедерих.

— Скоро, — ответил доктор, — и это значит, что вы будете спать в фургоне, если вам будет холодно под деревом, потому что мы не доедем сегодня ни до какого жилья и должны будем переночевать в лесу.

Он повернулся к Бальтазару Клипперлингу и заговорил с ним на чужом, странно звучащем языке. Они углублялись все дальше в темный лес. Буки исчезли и вместо них появились ели, которые становились все выше по мере того, как путники продвигались вперед.

Сквозь чащу деревьев показался красный мерцающий огонек. Шпиц громко залаял, лошади заржали и остановились. Фриц Гедерих, несколько отставший вместе с доктором, увидел, как по обеим сторонам дороги вынырнули какие-то темные фигуры, которые задержали возницу. «Не бойтесь! — сказал доктор с достоинством. — Вы находитесь под моей защитой», — и повлек бакалавра вперед. Там он обменялся с незнакомцами несколькими словами и, к удивлению юноши, те крепко пожали доктору руку и снова исчезли в лесу.

Фриц Гедерих потребовал свой пистолет, который он ранее великодушно предоставил доктору. Тот поспешил дать своему спутнику необходимые разъяснения.

— Не подозревайте ничего дурного, — сказал он, — расположившиеся лагерем в лесу — музыканты и фокусники. Это все странствующий народ, который, как и я, едет в Юденфурт на ярмарку. Место их привала — лесная прогалина, называемая «пожарищем». На ней останавливаются ежегодно, потому что она находится как раз посреди леса: деревень и постоялых дворов поблизости нет. Вы встретите здесь веселое общество. Посмотрите только, как рвутся туда мои лошади, — точно грешные души во врата рая! Они знают это место так же хорошо, как и я, и уверены, что здесь можно будет хорошо отдохнуть.

Они подошли к лагерю. Там было шумно и пестро. Над огнем жарился огромный олений зад на вертеле, который