Царская тень - Мааза Менгисте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хирут знает, как поступают с ворами. Она видела этих несчастных мальчиков и мужчин, умолявших о пощаде на базарных площадях, видела их тощие тела, уже лишенные ноги и руки, их глаза, еще широко распахнутые от шока жестокой потери. Горечь растекается у нее в горле.
Астер поднимает матрас Хирут. Потом она раскладывает его, развязывает веревку, которой Хирут прикручивает винтовку к матрасу. Кухарка сказала, что Астер заберет винтовку, если увидит, но Хирут даже не думала о том, что Астер может прийти сюда, в это место, предназначенное только для слуг. Она полагала, что есть места, куда Астер не заходит. У Хирут перехватывает дыхание при виде того, как веревка соскальзывает с матраса. Она так давно покинула дом, она почти забыла, что такое уходить, не спрашивая разрешения, что значит делать дела по необходимости, а не по приказу. Прежде она проводила дни на солнце, свободно проливавшем с неба свои лучи, которым не препятствовали грязные занавески или маленькие окна. Когда-то она была чем-то большим, чем прислугой. Когда-то она не боялась владеть тем, что принадлежит ей по праву.
Наконец Астер говорит, Что это? Она все еще стоит под окном, держит в руках одеяло и винтовку.
Приплывает волна вони, к которой Хирут никак не может привыкнуть. Она приходит из невысокой груды камней близ входа, где Кидане мальчишкой учился забивать овец для особых случаев. Под этими камнями есть небольшая, неглубокая канава, куда стекала кровь. Вот что ты чувствуешь, сказала ей кухарка, когда Хирут только появилась в доме. Это кровь гниет, ничего, ты привыкнешь. Но она по-прежнему чувствует вонь натекшей крови, беспомощных животных, действующих в паре инстинкта и страха, мочи и экскрементов, напитавших землю.
Чья это винтовка?
Моя, говорит Хирут.
Эта винтовка была самым ценным владением отца Хирут. Она не вмещалась в маленький ящик, а потому Хирут обложила ее соломой и одеялами, которыми пользуется, как матрасом, укрыла большим куском полотна, который она связывает по углам для вящей надежности. По ночам, когда она изнемогает от усталости, она спит так, чтобы чувствовать боком винтовку, и уговаривает себя, будто это рука ее матери.
Астер подносит винтовку к свету. Старинная, говорит она. Она проводит пальцем по пяти канавкам, отметинам, которые, по словам отца Хирут, помогали ему считать число убитых им итальянцев. Ты знаешь, как ею пользоваться? Отец тебя научил? Она прикидывает винтовку на вес, проверяет балансировку. Мой отец научил меня точно так же, как научил моих братьев. Она прижимает приклад к плечу, одной рукой поддерживает ствол. Где ты ее взяла?
Дома, отвечает Хирут.
Дом: ровно в пяти километрах от этого места, которое называется также жилищем Астер и Кидане. Пять километров: Хирут оценит это расстояние только потом, когда поймет, что все вещи, даже потерянные, могут быть описаны на бумаге и измерены. А теперь, стоя на пороге своей крохотной комнатки и глядя на Астер, она понимает, что, даже если бы могла сейчас припустить назад быстрым бегом, это не уменьшило бы расстояния, отделяющего ее от того клочка земли, где лежат кости ее родителей. Она далеко от дома.
Дома, повторяет она. Его дал мне отец.
И тут Хирут чувствует чью-то руку у себя на плече. Она поворачивается и видит Кидане, залитого ярким полуденным солнцем.
Что вы здесь делаете? Фигура Кидане заполняет дверной проем, блокируя свет. Тонкая струйка пота стекает по его шее, на белой рубашке образуется темное пятно. Низы его бриджей в пыли, к краю одной штанины прилепился листик. Что случилось?
Спроси у нее, куда она спрятала ожерелье.
Кидане вглядывается в лицо Хирут. Потом снова смотрит на жену. Откуда у тебя эта винтовка? Он удивлен. Кухаркина?
Нет, ее, говорит Астер. Потом она начинает кашлять, кривит нос. Тут воняет. Они не моются.
Верни. Это сказано тоном, которым Кидане говорит, когда не предполагает никаких возражений. Она не твоя.
Смех Астер пронзает воздух комнаты. Значит, ты позволяешь ей не подчиняться приказу императора? Твой вождь говорит, что это теперь принадлежит эфиопской армии.
Кидане отирает шею платком, который потом возвращает в карман. Он стряхивает пыль с бриджей. Он, кажется, думает. Потом он говорит: Маленькая, можно я посмотрю?
Он дожидается, когда Хирут кивнет, после чего берет винтовку у Астер. Он держит ее двумя руками. Он прижимает ее к плечу, как это делала и Астер, как это делал и отец Хирут, когда показывал ей, как обращаться с винтовкой.
Это Вуджигра, говорит он. У моего отца была такая во время сражения под Адуа, когда мы впервые столкнулись с этими итальянцами[10]. Ей не меньше сорока лет, а может быть, и все пятьдесят. Он поднимает винтовку повыше, заглядывает в ствол, наводит ее на дверной проем, на двор, словно может видеть то, что дальше — за стенами, за воротами, старый дом Хирут, отделенный от них многими километрами. У тебя есть патроны?
Хирут запомнила содержимое ящика, разбросанное теперь вокруг ног Астер: запасной шарфик кухарки, в который завернуты три Талера Марии Терезии и две голубых пуговицы, платье Хирут, в котором она пришла сюда и из которого теперь выросла, кусочек угля, которым она рисует, принадлежащая кухарке разбитая керамическая тарелка с розовыми цветочками, поцарапанная ручка от кувшина для воды, тоже кухаркина, и патрон, принадлежащий Хирут.
Где патроны? Кидане опускает винтовку. Сколько у нее патронов?
Есть только один-единственный. К этой винтовке и всегда был один-единственный патрон: он принадлежит винтовке, а винтовка принадлежит Хирут. Отец заставил ее пообещать, что винтовка и патрон всегда будут храниться раздельно, пока ей не будет угрожать серьезная опасность, а тогда, дитя мое, ты возьмешь винтовку так, как я тебя научил, прицелишься ею прямо в сердце, как я тебе показывал, и единственное, чего ты должна бояться, — это как бы твой враг не остался жив.
Я даже не знала, что у нее есть винтовка. Астер упирает руки в бока, и Хирут в полутьме видит, что у Астер дрожит подбородок, в ее устремленном на Кидане взгляде сквозит то нежность, то беспокойство. Что ты с ней делала?
Не сейчас. Кидане говорит остерегающим шепотом. Маленькая. Он откашливается. Эта винтовка важна для меня. Ты знаешь, что приближается война?
Война — ни о чем другом кухарка и слуги,
