Страх и ненависть в Лас-Вегасе (Новый перевод) - Хантер Томпсон

Точно. Разберемся. Но когда мы наконец приехали в гостиницу, мой адвокат не сумел хитроумно обойти процедуру регистрации и нам пришлось стоять в очереди вместе со всеми, что в данных обстоятельствах оказалось нелёгким испытанием. Я твердил себе: «Тихо, спокойно, молчать … говорить, только когда спросят … фамилия, должность, издание … ничего лишнего, не поддаваться этому ужасному веществу, делать вид, что ничего не происходит … «

Невозможно объяснить тот ужас, что обуял меня, когда я наконец оказался перед администратором и начал что-то бормотать. Перед каменным взглядом этой женщины рассыпались все отрепетированные фразы. «Здрасьте, … меня зовут … э … Рауль Дюк … да-да, я в списке. Бесплатный обед, окончательное просвещение, полное освещение … а что? Со мной приехал адвокат, да, конечно, я в курсе, что его в списке нет, но это наш номер, да, то есть он мой шофер. Мы приехали сюда на Красной акуле с самого Лос-Анджелеса, и сейчас время пустыни, так? Да. Посмотрите в списке. Не беспокойтесь. Какие тут расклады? Что дальше?»

Она даже не моргнула:

– Ваш номер еще на готов, но вас кое-кто ищет.

– Нет! За что? Мы еще ничего не сделали!

Ноги стали резиновыми. Вцепившись в стойку, я накренился к администратору. Она протягивала мне конверт, но я не хотел его брать. Ее лицо менялось: оно раздувалось, пульсировало … жуткая зеленая челюсть и клыки наружу – мурена! Смертельный яд! Я отскочил и врезался в адвоката. Тот подхватил меня за руку и протянулся за конвертом. «Я сам разберусь, – сказал он женщине-угрю. – У него больное сердце, но я запасся лекарствами. Меня зовут доктор Гонзо. Приготовьте наш номер поскорее. Мы будем в баре».

Она пожала плечами, а он повел меня прочь. В полном городе буйнопомешанных кислотного торчка никто даже не замечает. Протолкавшись через многолюдный вестибюль, мы нашли два стула у барной стойки. Адвокат заказал две «кубы либре» с пивом и мескалем, потом вскрыл конверт. «Кто такой Ласерда? – спросил он. – Он ждёт нас в номере на двенадцатом этаже».

Я не мог вспомнить. Ласерда? Знакомое имя, но я не мог сосредоточиться. Жуткие вещи происходили вокруг нас. Рядом со мной женщине в шею вгрызалась какая-то рептилия, ковер – пропитанная кровью губка, ходить невозможно, провалишься. «Закажи туфли для гольфа, – прошептал я. – Иначе живыми нам отсюда не выбраться. Видишь, ящеры запросто шастают по этой грязи – потому, что у них на ногах когти».

«Ящеры, говоришь? Ты просто не видел еще, что творится в лифтах», – он снял свои бразильские очки и я заметил, что он плакал. «Я только что поднимался наверх к этому Ласерде, – продолжил он. – Сказал ему, что нам известно, кто он такой. Он говорит, он фотограф, но когда я упомянул Свирепого Генри – тут он и спалился, сел на измену. Я по глазам понял. Он знает, что мы его раскусили».

– Он знает, что у нас есть «Магнумы»?

– Нет. Но я сказал ему, что у нас есть «Винсент Блек Шэдоу». От страха он чуть не обоссался.

– Отлично. Но как же наш номер? И туфли? Мы сидим прямо посреди террариума! И этим ебучим тварям продают бухло! Еще чуть-чуть и нас порвут на клочки. Господи, ты на пол взгляни! Ты видел когда-нибудь столько крови? Сколько народу они уже убили? – я показал на группу у стены в другом конце комнаты; они, кажется, наблюдали за нами. – Блядь! Смотри на ту стаю! Нас засекли!

– Это столик регистрации журналистов, – сказал он. – Там ты должен расписаться и получить на нас документы. Черт, давай наконец разберемся с делами. Иди туда, а я займусь номером.

4. Мерзкая музыка и ружейная канонада … Грубые вибрации субботним вечером в Лас-Вегасе

Ближе к закату мы наконец заселились в номер, и мой адвокат немедля позвонил в обслуживание номеров и заказал четыре клубных сэндвича, четыре креветочных коктейля, литр рома и девять свежих грейпфрутов. «Витамин C, – пояснил он. – Чем больше, тем лучше». Я согласился. К тому времени алкоголь разбавил кислоту, а галлюцинации поутихли. На лице у официанта, что принес нам заказ, едва заметно проступали змеевидные черты, но я уже не видел огромных птеродактилей, бродивших по лужам свежей крови в коридоре. Беспокоила теперь только гигантская неоновая вывеска, заслонявшая нам вид на горы: миллионы разноцветных шаров с гулом пробегали по очень запутанной траектории, вспыхивали странные символы и завитушки.

– Выгляни наружу, – сказал я.

– А что там?

– Там большая … машина в небе … вроде электрической змеи … ползет прямо на нас.

– Пристрели её

– Еще рано. Хочу изучить её повадки.

Он зашел в угол и потянул за цепочку от портьер.

– Слушай, – сказал он. – Прекращай эти разговоры про змей, пиявок и ящеров. Меня уже тошнит.

– Не волнуйся.

– Не волнуйся?! Да я там в баре чуть не умом не тронулся. Нас туда больше не пустят – особенно после того, что ты учинил у столика регистрации.

– А что я учинил?

– Мудила, я оставил тебя всего на три минуты! А ты запугал этих несчастных так, что они чуть не обосрались! Размахивал своим гребаным гарпуном и вопил про рептилий. Тебе повезло, что я вовремя вернулся. Они уже собирались вызвать полицию. Я сказал им, что ты просто напился и я отведу тебя в номер и поставлю под холодный душ. Журналистские пропуска они нам выдали только чтобы от тебя избавиться.

Он нервно ходил кругами по комнате.

– С этим приключением меня совсем отпустило! Мне нужны наркотики! Куда ты дел мескалин?

– В чемоданчике.

Он открыл чемоданчик и съел два катышка, а я включил диктофон.

– А тебе и одного хватит. Тебя еще кислота держит.

Я согласился.

– Нужно успеть на трассу до темноты. Но пока есть время посмотреть новости. Давай-ка порежем грейпфрут и сделаем отличный пунш. Можно добавить промокашку … а где машина?

– Мы её отдали кому-то на стоянке. Квиток у меня в портфеле.

– Какой у них номер? Позвоню, скажу, пусть отмоют как следует.

– Отличная мысль, – сказал он. Но квитанцию не нашел.

– Заебись, – сказал я. – Мы теперь ни за что не уговорим их отдать нам машину без документов.

Он задумался, потом снял трубку и попросил соединить его с гаражом.

– Это доктор Гонзо из восемьсот пятидесятого. Я тут потерял квитанцию на парковку от красного кабриолета, что я у вас оставил, но мне через полчаса будет нужна машина – чистая. Вы можете прислать дубликат? … Что? … Вот и отлично … – Он повесил трубку и взял гашишную трубочку. – Всё нормально, Тот тип запомнил меня в лицо.

– Здорово. Они, наверно уже приготовили к нашему приходу большую сеть.

Он покачал головой.

– Как твой адвокат, советую тебе обо мне не беспокоиться.

В теленовостях показывали вторжение в Лаос – череда жутких кадров: взрывы, искореженные руины, бегущие в ужасе люди, нелепое вранье пентагоновских генералов.

– Выключай эту хуйню! – завопил мой адвокат. – Поехали отсюда!

Мудрый ход. Сразу после того, как мы забрали машину, мой адвокат впал в наркотическую кому и, прежде, чем я вернул управление, успел проехать на красный на Главной улице. Я усадил его на пассажирское сидение и сам сел за руль … чудесное ощущение бодрости. Вокруг меня я люди разговаривали в машинах, и мне хотелось слушать их разговоры. Все разговоры. Но выносной микрофон лежал в багажнике, и я решил его не доставать. Лас-Вегас не тот город, где можно разъезжать по главной улице, целясь в людей черным прибором, похожим на базуку.

Радио погромче. Погромче магнитофон. Любуемся закатом впереди. Опустить стекла и вдыхать прохладный бриз пустыни. О да! Вот оно. Полный контроль. Катаемся субботним вечером по главной улице Лас-Вегаса, два старых приятеля на огненно-красном кабриолете … укуренные, бухие, обдолбанные … Хорошие люди.

О Боже! Что за мерзкая музыка?

«Боевой гимн лейтенанта Кэлли5»:

« … Мы продолжаем свой марш …

Когда я достигну последнего лагеря,

в краю за солнцем

И великий командующий спросит меня …

(О чём он спросил тебя, Расти?)

« … Бился ли ты или бежал?»

(и что ты ему ответил, Расти?)

«на их выстрелы мы ответили всем, чем могли … «

Нет, не верю! Это слуховые галлюцинации. Я взглянул на адвоката, но тот таращился на небо; видимо, его мозг отправился в тот самый лагерь за солнцем. Слава богу, он не слышит. Иначе бы с ним случился припадок расистской ярости.

К счастью, песня кончилась. Но настроение было уже испорчено … а теперь меня забрал бесовский сок кактуса, погрузил меня в недочеловеческий страх. Вдруг мы оказались у поворота к стрелковому клубу «Минт».

На знаке было написано «Одна миля». Но даже за милю я услыхал затихавший треск двухтактовых мотоциклетных двигателей … а подъехав поближе – другой звук.

Ружья! Этот плоский гулкий грохот не спутать ни с чем.