В городе Солнца - Ольга Манскова

И вдруг он встал как вкопанный. На него смотрели ГЛАЗА. И эти глаза были умные, пронзительные, леденящие душу. Было такое впечатление, что они видели его насквозь.

И он еще не пришел в себя, когда уже понял, что это глаза птицы. Она… вернее, наверное, он, ибо это был мужской взгляд, взгляд воина, можно сказать… Внимательно его рассматривал. Птица по форме и размеру была похожа на черного ворона, но имела очень большой и широкий клюв. Хвост и крылья у неё (у него?) были синие, хохолок на голове – зеленый. Впереди – пятнышко, будто галстук-бабочка, серебристо-серого цвета на черной груди. Спинка и голова были тоже серебристо-серые. Удивительнее всего было то, что, кроме лап, и крылья оканчивались чем-то, похожим на костистые кожистые пальцы. Пальцев на конце каждого крыла было три, и они обладали, по-видимому, довольно прочной хваткой.

И эта птица, сидя на плече очень странного типа с подозрительной внешностью, явно изучала Иоганна, и очень внимательно. В то время как хозяин этого существа, редкостный, по внешнему виду, плут, в старом персидском халате, с косящими вправо и влево глазками, будто никогда не смотревшими в упор на человека, так же глубинно изучал одним из скошенных глаз возможности карманов потенциального покупателя. И видел, что из одного из них заманчиво высовывается кончик пласткарты.

В общем, Иоганн показался ему достойным внимания клиентом. Поэтому, он льстиво проканючил слащавым голосом:

– Молодой сэр хотел бы узнать полностью свою судьбу? Или – о том, что предстоит ему вскоре? А, быть может, молодой сэр хочет ответа на вопрос? Только сегодня, только для вас, мой ворон расскажет вам всё! Он – птица счастья, птица судьбы. Спросите его! Он – сама судьба, дающая ответ.

Только сейчас Иоганн заприметил, что на груди этого плута висела сумка, набитая листочками бумаги. Никаких особых фокусов… Похоже, этот уличный торговец промышлял простой дешёвкой: птица элементарно вытаскивает листок из сумки, и затем вы читаете так называемое «предсказание». А разблокированная вами пласткарта перетекает из вашего кармана в карман торговца.

Иоганн и не стал бы заниматься подобной ерундой, очутись он в другом месте. Ранее его никогда не интересовали подобные предложения. Но здесь… ВРАН (а он сразу мысленно назвал птицу именно так) приковал его своим взглядом. Иоганн снова посмотрел на него. И вдруг натянуто улыбнулся. Потом достал из кармана пласткарту, снял с неё личную блокировку и подал её торговцу. Вран сипло закаркал (довольно засмеялся?) и стал чистить клювом перья под крылом, забавно переступая при этом с лапы на лапу. Потом он, вдруг, достал именно из-под крыла, а не из сумки торговца, сложенную трубочкой бумажку. Переложил её из клюва в когтистую лапку и подал Иоганну. Тот развернул её и начал читать, всё более удивляясь:

Выверни наизнанкукарманы своей души:Посыплются хлам и бумага,цветные карандаши,Детские разукрашкинаивных прошедших лет,бабочки и букашки,пепел от сигарет…Что тебе нужно – ещё?Что тебе нужно – ещё?Что тебе нужно – ещё?Что тебе нужно?Может, найдёшь там пряник,Забытой любви цветок,Засушенных трав букетик,Весенних дождей глоток,Забытые безделушкив быту распятой души —сломанные игрушки,детские карандаши.Что тебе нужно – ещё?Что тебе нужно – ещё?Что тебе нужно – ещё?Что тебе нужно?

Внизу, в конце этого листика со стихами, стояла подпись: Линда Аувербах…

Иоганн недоуменно посмотрел на странного торговца. А тот – на Иоганна, при этом заглядывая в его листик с растерянно-тупой физиономией… Потом он начал зачем-то юлить, извиняться, говорить, что он здесь ни при чем. Что, мол, вран – это мутаген ворона и попугая. Умное существо. И это птица, а не торговец, разыграла шутку. И, кроме прочего, это означало, что вран отметил, выбрал именно его…

Иоганн ему поверил. Слишком уж странно, необычно было всё это. И птица тоже была необычной. Тем более, ему и не нужно было предсказание судьбы. Он просто находился под гипнозом врана, который таким образом общался с ним.

– Полисы, полисы… Идут сюда. Тюрь-рь-ма! Тюрь-рь-ма! – злобно сверкая на хозяина глазами, внезапно прокаркал вран.

– Он… Ещё и разговаривает? – удивился Иоганн.

– Что делать? Он их чувствует заранее…, – испуганно пролепетал хозяин. – Полицейских… И у меня уже были с ними проблемы, связанные с мутагенными зверьками. Это – точно, тюрьма… Я не успею скрыться, добежать до метро… Я – стар.

– Пр-родай! Ср-рочно – пр-родай! – хрипло взорвался вран.

– А это – нужный тебе человек? Не подстава? И он… тебя выдержит? – спросил торговец.

– Пр-родай! Мы р-разберемся. Отвечаю: пр-родай! – не моргнув, сказал вран.

– Ну, молодой человек, дайте, сколько сможете… Пощадите бедного старого человека… Я вас не спрашиваю: хотите ли вы его купить. Он сам выбирает хозяина. И бесплатно пойдет, если кого выбрал. Но, пощадите меня… Он – источник пропитания, вот уже месяц… Хотя, он и не мой, попал ко мне случайно… Сам прилетел, можно сказать…

– Вр-ремя уходит! Полисы! Скор-рей! – сказал вран и перелетел на плечо к Иоганну. И тот сунул разблокированную пласткарту самой большой ценности – из тех, что у него были с собой, – в дрожащие руки торговца.

– Возьмите… И – спасибо, – сказал он.

– Не благодари… Ты не знаешь, что это за птичка, – смутившись, ответил торговец. – Спасибки, – добавил он, и быстро сцапал пласткарту, радостно улыбаясь.

– В метр-ро! В метр-ро! – прокричал вран своему новому хозяину. И действительно, надо было срочно смываться. Если сюда вскоре нагрянут «полисы», то за сделку грозил немалый штраф. Как покупателю незаконного товара. А ещё, они и за торговца мутагенами могут принять. Или специально представить так дело. И тогда – точно, тюрьма…

Иоганн, прижав к плечу врана, что называется, дунул. Давно он так славно не бегал. Он так же уносил ноги от полисов только однажды: когда жил у своего друга Шнобеля, и они вместе торговали у Пирамиды нелицензионными попс-кайфами… По молодости.

Вран не обманул. Вдали послышался свист нагайки, звон битого стекла, звук мордобоя и вой собакокрыс. Все разбегались, как тараканы ночью на кухне, когда включают свет.

Но они с враном были уже далеко. У метро, и почти в безопасности. А вот уже ехали наверх, в тьюб-эскалаторе. Вран тут же нахохлился, и как-то уменьшился в размерах. Подобрал кожистые передние лапки и стал похож на обыкновенного большого синего попугая ару.

– Не бойся, со мной не пр-ропадешь. Зови меня Тенгу. Это я смываюсь от полисов. Тебе ничего не гр-розит. По сравнению с тем, что гр-розит мне… И так, будем др-рузьями, – сказал ему вран и вдруг… подмигнул.

Кролас опасливо посмотрел по сторонам. Но никто из пассажиров, так же поднимающихся вверх на эскалаторе, ничего не услышал.

Глава 2. Дела редакционные

Второй раз за утро Иоганн ехал на метро. И, разумеется, перемещался, что называется, куда глаза глядят. На работу, похоже, он явно сегодня опаздывал, но вновь и сразу светиться у Пирамиды было рисково. Нужно было выждать, пока там рассосётся облава с мордобоем.

«Если шефуля сегодня будет не в духе, скосит с меня за опоздание премиальные, – с кислым видом, подумал Иоганн.

Он вылез на Театральной. И решил добираться потом обратно, на работу, на бусе. Но вначале зайти в какую-нибудь забегаловку… Семь бед – один ответ.

«Интересно, чем питается Тенгу? Надо сейчас, при случае, у него спросить», – подумал он.

На Театральной красовался весьма уродливый театр. Выстроенный в форме танка. Некогда, говорят, его переделали в танк из предыдущего здания, символизирующего собой комбайн или трактор, и переделали в честь какой-то победы. Наверное, слегка подремонтировали и добавили дуло. Это дуло теперь под углом в 45 градусов устремлялось прямо на здание Собрания Отцов Города и сто двадцати пяти этажную гостиницу рядом с ним. И в этом «дуле» был небольшой кинотеатр, где крутили объемные фильмы.

А напротив «танка» находилось молодежное тусовочное кафе. Его здание, по проекту, имело форму большой сковороды с длинной ручкой. Это было самое дешевое кафе в Ростове. «Дойти до ручки» – означало питаться ежедневно в этом кафе. На «ручке» располагались стоячие стойки, прямо на свежем воздухе, и там всегда наливали пиво. В этом кафе ошивались «хайрастые», то есть, длинноволосые и бородатые, парни, а также девушки в потертых джинсах и ковбойках. Они косили под хиппи двадцатого века. Внутри, в здании круглой формы, тоже за стойками, можно было ещё и поесть.

А сразу за этой «Сковородой» красовался длинный и уродливый шпиль непонятного назначения, под которым собирались бездомные коты и собаки, нередко совершающие набеги на вход в кафе и нагло требующие подачки от выходящих.