Новый Афонский патерик. Том II. Сказания о подвижничестве - Анонимный автор

Старец не знал, что такое автомобили. В те времена начали прокладывать дорогу из Дафни в Кариес, и некоторые говорили старцу, что скоро в Кариес приедет автомобиль и советовали его посмотреть. Старец Артемий отвечал: «Нет, не успею. Как только дорогу доведут до креста на вершине перевала, так я и уйду». И действительно, как только бульдозер достиг креста, старец Артемий мирно почил сном праведных. Перед кончиной он пригласил отцов, благословил их и, помолившись, дал такой совет: «Держите дверь церкви и дверь келии открытыми». Старец имел в виду, что братия должны не оставлять богослужения и быть странноприимными. Старец никогда не стирал одежду и никогда не мылся. Несмотря на это, он был опрятным, а его волосы – чистыми и шелковистыми.

Иеромонах Артемий, старый насельник монастыря Констамонит, рассказывал: «Я родом из Волоса и в миру был футболистом. Трое моих знакомых решили стать монахами на Святой Афонской Горе. Я тоже поехал с ними, чтобы посетить Афон. По дороге я задавал себе вопрос, существуют ли сегодня святые. Я был любопытным юношей и хотел увидеть, какие они – святые. Мы услышали о старце Иосифе, пришли в его келию и отдали гостинцы. Старец ничего на это не сказал. Всю ночь он молился. Утром он угостил нас, а в конце трапезы велел собрать со стола крошки, залить их водой и съесть, потому что туда, вверх на Катунаки, было тяжело доставлять продукты. Затем он предсказал мне, что я стану монахом на Святой Горе, а трём моим спутникам – что они вернутся в мир. На вопрос, смогу ли я остаться в его братстве, старец Иосиф велел мне взять ведро, идти к цистерне, в которую они собирали дождевую воду, черпать оттуда и выливать на скалы. Вылив несколько вёдер, я подумал, что если опустошу всю цистерну, то потом у отцов не останется воды. Я поделился своим помыслом со старцем Иосифом, на что он ответил: „Рыбку кушать, рыбку кушать!..“ – имея в виду, что я не гожусь для жизни в пустыне, и мне надо идти в общежитие, где монахи едят рыбу.

Всё произошло так, как сказал старец. Три моих друга вернулись в мир, а я, приехав из любопытства, стал монахом в общежительном монастыре Констамонит. Там было мало отцов, и на меня возложили много послушаний. На моём поясе висела целая связка ключей: я одновременно исполнял семь послушаний.

В 1940 году началась война, в монастырь приехала полиция и забрала всех молодых монахов. Полицейский спросил меня:

– Ты хочешь служить Родине?

– Ну что ты спрашиваешь? Как я могу не хотеть служить Родине? – ответил я ему.

Но полицейский увидел, что в монастыре не остаётся ни одного молодого монаха, и сказал:

– Оставайся-ка ты лучше здесь, чтобы служить старцам, а другие пусть идут на войну.

Старцы в монастыре Констамонит были очень добродетельными и подвизались с самоотдачей. Игумен Симеон был очень добродетельным человеком, и я ему прислуживал. Однажды, когда я принёс ему пищу, то увидел, что он лежит на койке, повернувшись лицом к стене. Он молился и плакал. Я начал ему что-то говорить, но он меня не слышал.

Также в монастыре был иеромонах Филарет, который потом стал игуменом. Когда он скончался, его лицо сияло, и на губах была такая улыбка, что он выглядел не мёртвым, а живым».

Старец Афанасий, будучи мирянином, сильно заболел, и преподобный Герасим Кефалонийский[17] его исцелил. В 1949 году старец пришёл на Святую Гору, в монастырь святого Павла, и стал там монахом.

Ухаживая за старыми больными монахами, отец Афанасий облегчил тяготы многих старцев, в том числе и отца Герасима (Менайаса). Отец Афанасий не испытывал абсолютно никакой брезгливости, ухаживая за пожилыми монахами. Он проявлял о них большую заботу и поэтому принял от старцев много благословений и молитв.

Неся послушание огородника, старец сильно уставал. В поте лица своего он целыми днями напролёт трудился в огороде и двурогой мотыгой вскапывал землю. Взвалив корзину с овощами на спину, он относил их в поварню монастыря. Его руки были в ранах и перебинтованы. От чрезмерной усталости его борол сон на службе. Иногда старец не спускался в храм, поскольку очень уставал на огороде. Однако напротив входа в его келию в закутке монастырского коридора хранились церковные книги. Здесь старец вычитывал богослужебное последование, из которого никогда ничего не упускал.

Отец Афанасий имел великую ревность к певческому послушанию, однако от постоянной усталости голос его был слабым и хриплым. Стоя в стасидии во время богослужения, старец непрестанно молился по чёткам с крестным знамением и поясными поклонами. Количество чёток старец отсчитывал бобами, которыми были наполнены его карманы. Его стасидия всю ночь скрипела от молитвы.

Старец спал два часа, затем просыпался и полчаса молился по чёткам. Потом он умывался и снова молился по чёткам. У него была маленькая скамеечка. На ней он сидел, молясь по чёткам и осеняя себя крестным знамением. От скамеечки исходил звук, как от старых паровозов, которые медленно начинают ход и постепенно набирают скорость. Помолившись, старец поднимался, подкладывал в печку дрова и снова садился молиться – так проводил он всю ночь. Приходя будить братию, пономарь[18] всегда находил старца бодрствующим.

Отец Афанасий имел такую простоту и был настолько лишён лукавства, что не мог поверить, например, в то, что удобрения для овощей – это яд и могут нанести вред человеку.

Однажды старец вместе с двумя другими насельниками монастыря святого Павла выехал в Салоники к врачу. В большом городе он где-то оставил свои вещи и забыл, где именно. Один из монахов, несмотря на то что был намного моложе старца, разгневался и стал его ругать. Старец без остановки повторял: «Прости и благослови меня, брат!» – и клал перед ним поклоны. Когда третий брат нашёл вещи старца, отец Афанасий стал его благодарить и хотел поцеловать ему ноги, хотя этот брат тоже был намного младше его. Потом старец с простотой рассказывал: «Да, в Салониках люди хорошие: не воруют».

Однажды старца отвезли к врачу, и врач не взял с него денег. Вечером на монастырском конаке[19] старец спрашивал имя врача, чтобы молиться о нём по чёткам. Он говорил брату, который ему помогал: «Я каждую ночь совершаю чётки[20] за тебя – ведь ты так заботишься обо мне, ещё одни чётки за твоих родителей, и ещё одни – за врачей». Так старец молился все годы своей монашеской жизни до самой кончины. Свою благодарность и любовь к брату, который за ним ухаживал, старец выражал и потом, в монастыре, собирая и принося ему фрукты и съедобные травы.

Старец имел детскую простоту, дух жертвенности и относился к себе с абсолютным небрежением. Он подвизался много лет, и всё время себя смирял. Если о нём говорили что-то хорошее, он отвечал: «Я что? – Я мусор, да-да, самая настоящая помойка!» Когда в трапезе портились фрукты, старец просил их не выкидывать, но забирал себе и съедал.

Старец скончался от гипертонического криза после первых трёх дней Великого поста в возрасте 77 лет. После кончины на его лице сияла радостная улыбка. Это был добрый знак.

Добродетельный игумен монастыря Григориат отец Афанасий советовал: «Совершайте своё монашеское правило сейчас, иначе вам придётся совершать его, когда болезнь прикуёт вас к кровати». Сам старец в молодости каждый день совершал не одно, а два монашеских правила, откладывая правило «про запас» на то время, когда по причине старости не сможет его совершать.

Старец Ефрем регулярно приходил в келию игумена Афанасия и чисто исповедовал свои помыслы. Игумен как-то сказал ему: «Ты спасёшься, потому что регулярно исповедуешься».

Однажды во время исповеди старец Ефрем и игумен услышали сильные крики. Они вышли из келии и увидели, что этажом ниже один монах громко возмущается тем, что игумен повесил на бельевой верёвке немного постиранной одежды и вода с неё капала на этаж, где жил этот монах. Игумен ничего ему не ответил, только пробормотал: «Вот тебе, Афанасий, епитимья» – и обрезал верёвку, на которой висела его собственная одежда, чтобы больше никогда её там не вешать.

Однажды игумен Афанасий увидел во сне одного усопшего иеромонаха и спросил его:

– Как твои дела, чадо моё? Как прошёл мытарства?

– Геронда, – ответил тот, – во всём, что касается моих монашеских обетов, Владыка Христос был ко мне милостив. Однако как священник я прошёл испытания с большим трудом: Владыка Христос провёл меня по подробным мытарствам без малейшего снисхождения.

Отец Дионисий Сионидис, врач из Салоник, посетил монастырь Григориат, будучи студентом. Он попросил игумена отца Афанасия дать ему слово духовного увещания, поскольку боялся, что в следующий приезд его не увидит. Игумен ответил: «Чадо моё, это правда, в следующий раз ты меня не увидишь. Однако сейчас мы устали после всенощного бдения. Скажу тебе одно: храни заповеди Христовы. Если ты будешь их хранить, то мы с тобой вместе окажемся в раю. А уж там!.. Там мы с тобой будем беседовать неустанно. И вот что ещё: регулярно приезжай на Святую Афонскую Гору». На следующий год, когда отец Дионисий вновь приехал в Григориат, он не застал игумена, потому что тот уже скончался.