Острословы - Марк Вайсборд

тогдашний главный редактор Сергей Александрович Швецов, будучи в отпуске, «бомбардировал» посланиями коллектив журнала.

Сергей Александрович, добрый и милый человек, любил подтрунивать (а кто в «Крокодиле» этого не любит?) над коллегами по работе: писал на них эпиграммы, сочинял каламбуры, обыгрывая имена, фамилии, наделял различными шуточными прозвищами.

Так было в редакции.

И на отдыхе не порывал с коллективом связь, на этот раз почтовую, присылал множество веселых посланий и пожеланий то одному, то другому из сотрудников.

Вот открытка, которую он прислал на темное совещание:

«Я забрался на Эльбрус,

А Эльбрус не дует в ус,

И не выдоили б все мы

Из него хорошей темы!»

В этот день на совещании «выдоили» немало хороших тем, так сказать, в честь отсутствующего руководителя. Но С. Швецов оказался прав: Эльбрус в темах не фигурировал.

ПРОТИВ ПОДЖИГАТЕЛЕЙ

В. Горяев

Международные связи «Крокодила» из года в год расширяются…

В редакции часто гостят сатирики и юмористы со всех концов света (художники, писатели, издатели).

В начале пятидесятых годов редакцию посетила группа американских журналистов, среди которых был один художник-карикатурист. Сопровождать его поручили Виталию Николаевичу Горяеву.

Он познакомил американца с нашими художниками, с работой отдела оформления. Особое внимание гостя привлекли настенные рисунки художников Кукрыниксов, Бродаты, Ротова и др. Затем американец обратил внимание на предмет, висевший на стене.

— А что это такое?

— Огнетушитель! — сказал Виталий Горяев. — Мы его держим специально для борьбы с поджигателями войны…

СКВОЗЬ ДРЕМУ

А. Баженов

На темных совещаниях в «Крокодиле» Александр Владимирович Баженов был фигурой заметной. И не потому, что он был разговорчив, шумлив (это-то было делом обычным), а пожалуй, наоборот: на совещании, глубоко усевшись в кресло, он, не выпуская изо рта сигареты, весь обсыпанный пеплом, дремал. Но дремал как-то особенно, чутко, не пропуская ничего, что происходило на совещании. Так было и на этот раз.

Редактор предложил сделать рисунок на тему о том, что во франкистской Испании (а это было где-то в пятидесятых годах) многие тюрьмы временно закрыли — поставили на ремонт.

Только мы начали думать, как раздался категоричный голос Александра Владимировича (он всегда был категоричен):

— Надо сделать так!

— Как?

И, стряхивая на себя (и соседа) очередную порцию пепла, он быстро изобразил на клочке бумаги решение темы:

«Один тюремщик (другому):

— А где же арестованные?

— Мы их временно расстреляли!»

С профессиональной точки зрения это было сделано превосходно, но все посмеялись, а Баженов вновь как ни в чем не бывало закурил и задремал.

ВМЕСТЕ С ЧИТАТЕЛЯМИ

Ю. Ганф

Сейчас «Крокодил» издается почти шестимиллионным тиражом. Успешно расходится по всей стране и за рубежом.

Дважды в день почтальон приносит мешки с письмами читателей.

Теперь в «Крокодиле» солидный штат сотрудников, шесть отделов. Редакция располагает целым этажом в новом здании издательства «Правда» (и все равно тесновато!)

А когда-то…

И тут начинаются воспоминания…

— Когда я впервые пришел в редакцию, не было и половины нынешнего состава, — говорит один.

— А я помню один-два отдела — и все, — говорит другой.

— На моей памяти все, включая главного редактора, умещались в трех комнатушках, — говорит третий.

— Это что! — вспомнил Юлий Ганф. — Когда я впервые принес свой рисунок в «Крокодил», тут было всего десять человек вместе… с читателями.

О МОДЕ

В большом зале, что размещался на пятом этаже издательства «Правда», где раньше была редакция журнала «Крокодил», всегда было людно и весело. Тут можно было увидеть М. М. Зощенко, только что приехавшего из Ленинграда и рассказывающего В. Ардову что-то интересное (неинтересного от него, наверное, никто не слышал) или Степана Олейника из Киева среди поэтов-москвичей.

Когда в редакцию приходил Ю. Ганф, его сразу окружало несколько человек. Дело в том, что Ганф был блестящий рассказчик. Десятки всевозможных историй о себе, о друзьях-сатириках, и все с юмором, с мягким, добрым ганфовским юмором. А его шуткам завидовали даже фельетонисты.

Вот зашел разговор о модах: о джинсах, женских брюках, бородах, бакенбардах, «рубахах-газетах».

— А вы знаете, — улыбнулся Ю. Ганф, — я ведь тоже в молодости был модником. И еще каким! Ведь это я впервые в Москве (а было это еще в 1927 году) начал носить радикулит!

СИЛЬНЫЙ ДУЭТ

«Пир остроумия!» — так назвал темные совещания известный поэт Василий Лебедев-Кумач, в прошлом ответственный секретарь «Крокодила» и сам блестящий темист.

Темы делались и в одиночку и коллективно. Часто присутствовали на этих совещаниях как люди, связанные с журналом по работе (Ю. Ганф, Б. Пророков, К. Елисеев, И. Семенов, Л. Ленч, В. Карбовская, М. Пустынин, Э. Кроткий), так и дружившие с редакцией конферансье Мих. Гаркави, артистка Рина Зеленая, композитор Н. Богословский.

Если теперь все темы для рисунков зачитывает художественный редактор, то раньше это делали их авторы.

У одних получалось четко и вразумительно, другие, стесняясь, мямлили.

И эффект, конечно, был разный: другой раз слабая, но хорошо поданная тема проходила чуть не на ура, а бывало, хорошая, остроумная тема проваливалась из-за плохого ее прочтения.

— Как было бы хорошо, — сказал как-то Борис Иванович Пророков, — если бы темы зачитывал Хенкин![1]

— Да, — тут же подхватил Ю. Ганф, — и защищал их Брауде![2]

КРАТКО О КРОТКОМ

Э. Кроткий