Избранные стихи с иллюстрациями - Марина Цветаева

Людовик XVII

Отцам из роз венец, тебе из терний,Отцам – вино, тебе – пустой графин.За их грехи ты жертвой пал вечерней,О на заре замученный дофин!

Не сгнивший плод – цветок неживше-свежийВтоптала в грязь народная гроза.У всех детей глаза одни и те же:Невыразимо-нежные глаза!

Наследный принц, ты стал курить из трубки,В твоих кудрях мятежников колпак,Вином сквернили розовые губки,Дофина бил сапожника кулак.

Где гордый блеск прославленных столетий?Исчезло все, развеялось во прах!За все терпели маленькие дети:Малютка-принц и девочка в кудрях.

Но вот настал последний миг разлуки.Чу! Чья-то песнь! Так ангелы поют…И ты простер слабеющие рукиТуда наверх, где странникам – приют.

На дальний путь доверчиво вступая,Ты понял, принц, зачем мы слезы льем,И знал, под песнь родную засыпая,Что в небесах проснешься – королем.

На скалах

Он был синеглазый и рыжий,(Как порох во время игры!)Лукавый и ласковый. Мы жеДве маленьких русых сестры.

Уж ночь опустилась на скалы,Дымится над морем костер,И клонит Володя усталыйГоловку на плечи сестер.

А сестры уж ссорятся в злобе:«Он – мой!» – «Нет – он мой!» – «Почему ж?»Володя решает: «Вы обе!Вы – жены, я – турок, ваш муж».

Забыто, что в платьицах дыры,Что новый костюмчик измят.Как скалы заманчиво-сыры!Как радостно пиньи шумят!

Обрывки каких-то мелодийИ шепот сквозь сон: «Нет, он мой!»– «(Домой! Ася, Муся, Володя!»)– Нет, лучше в костер, чем домой!

За скалы цепляются юбки,От камешков рвется карман.Мы курим – как взрослые – трубки,Мы – воры, а он атаман.

Ну, как его вспомнишь без боли,Товарища стольких побед?Теперь мы большие и болеНе мальчики в юбках, – о нет!

Но память о нем мы уносимНа целую жизнь. Почему?– Мне десять лет было, ей восемь,Одиннадцать ровно ему.

Дама в голубом

Где-то за лесом раскат грозовой,Воздух удушлив и сух.В пышную траву ушел с головойМаленький Эрик-пастух.Темные ели, клонясь от жары,Мальчику дали приют.Душно… Жужжание пчел, мошкары,Где-то барашки блеют.Эрик задумчив: – «Надейся и верь,В церкви аббат поучал.Верю… О Боже… О, если б теперьКолокол вдруг зазвучал!»Молвил – и видит: из сумрачных чащДама идет через луг:Легкая поступь, синеющий плащ,Блеск ослепительный рук;Резвый поток золотистых кудрейЗыблется, ветром гоним.Ближе, все ближе, ступает быстрей,Вот уж склонилась над ним.– «Верящий чуду не верит вотще,Чуда и радости жди!»Добрая дама в лазурном плащеКрошку прижала к груди.Белые розы, орган, торжество,Радуга звездных колонн…Эрик очнулся. Вокруг – никого,Только барашки и он.В небе незримые колоколаПели-звенели: бим-бом…Понял малютка тогда, кто былаДама в плаще голубом.

В Ouchy

Держала мама наши руки,К нам заглянув на дно души.О, этот час, канун разлуки,О предзакатный час в Ouchy!

– «Все в знаньи, скажут вам науки.Не знаю… Сказки – хороши!»О, эти медленные звуки,О, эта музыка в Ouchy!

Мы рядом. Вместе наши руки.Нам грустно. Время, не спеши!..О, этот час, преддверье муки,О вечер розовый в Ouchy!

Акварель

Амбразуры окон потемнели,Не вздыхает ветерок долинный,Ясен вечер; сквозь вершину елиКинул месяц первый луч свой длинный.Ангел взоры опустил святые,Люди рады тени промелькнувшей,И спокойны глазки золотыеНежной девочки, к окну прильнувшей.

Сказочный Шварцвальд

Ты, кто муку видишь в каждом миге,Приходи сюда, усталый брат!Все, что снилось, сбудется, как в книге —Темный Шварцвальд сказками богат!

Все людские помыслы так мелкиВ этом царстве доброй полумглы.Здесь лишь лани бродят, скачут белки…Пенье птиц… Жужжание пчелы…

Погляди, как скалы эти хмуры,Сколько ярких лютиков в траве!Белые меж них гуляют курыС золотым хохлом на голове.

На поляне хижина-игрушкаМирно спит под шепчущий ручей.Постучишься – ветхая старушкаВыйдет, щурясь от дневных лучей.

Нос как клюв, одежда земляная,Золотую держит нить рука, —Это Waldfrau, бабушка лесная,С колдовством знакомая слегка.

Если добр и ласков ты, как дети,Если мил тебе и луч, и куст,Все, что встарь случалося на свете,Ты узнаешь из столетних уст.

Будешь радость видеть в каждом миге,Все поймешь: и звезды, и закат!Что приснится, сбудется, как в книге, —Темный Шварцвальд сказками богат!

Как мы читали «Lichtenstein»

Тишь и зной, везде синеют сливы,Усыпительно жужжанье мух,Мы в траве уселись, молчаливы,Мама Lichtenstein читает вслух.

В пятнах губы, фартучек и платье,Сливу руки нехотя берут.Ярким золотом горит распятьеТам, внизу, где склон дороги крут.

Ульрих – мой герой, а Георг – Асин,Каждый доблестью пленить сумел:Герцог Ульрих так светло-несчастен,Рыцарь Георг так влюбленно-смел!

Словно песня – милый голос мамы,Волшебство творят ее уста.Ввысь уходят ели, стройно-прямы,Там, на солнце, нежен лик Христа…

Мы лежим, от счастья молчаливы,Замирает сладко детский дух.Мы в траве, вокруг синеют сливы,Мама Lichtenstein читает вслух.

Наши царства

Владенья наши царственно-богаты,Их красоты не рассказать стиху:В них ручейки, деревья, поле, скатыИ вишни прошлогодние во мху.

Мы обе – феи, добрые соседки,Владенья наши делит темный лес.Лежим в траве и смотрим, как сквозь веткиБелеет облачко в выси небес.

Мы обе – феи, но большие (странно!)Двух диких девочек лишь видят в нас.Что ясно нам – для них совсем туманно:Как и на все – на фею нужен глаз!

Нам хорошо. Пока еще в постелиВсе старшие, и воздух летний свеж,Бежим к себе. Деревья нам качели.Беги, танцуй, сражайся, палки режь!..

Но день прошел, и снова феи – дети,Которых ждут и шаг которых тих…Ах, этот мир и счастье быть на светеЕще невзрослый передаст ли стих?

Отъезд

Повсюду листья желтые, водаПрозрачно-синяя. Повсюду осень, осень!Мы уезжаем. Боже, как всегдаОтъезд сердцам желанен и несносен!

Чуть вдалеке раздастся стук колес, —Четыре вздрогнут детские фигуры.Глаза Марилэ не глядят от слез,Вздыхает Карл, как заговорщик, хмурый.

Мы к маме жмемся: «Ну зачем отъезд?Здесь хорошо!» – «Ах, дети, вздохи лишни».Прощайте, луг и придорожный крест,Дорога в Хорбен… Вы, прощайте, вишни,

Что рвали мы в саду, и сеновал,Где мы, от всех укрывшись, их съедали…(Какой-то крик… Кто звал? Никто не звал!)И вы, Шварцвальда золотые дали!

Марилэ пишет мне стишок в альбом,Глаза в слезах, а буквы кривы-кривы!Хлопочет мама; в платье голубомМелькает Ася с Карлом там, у ивы.

О, на крыльце последний шепот наш!О, этот плач о промелькнувшем лете!Какой-то шум. Приехал экипаж.– «Скорей, скорей! Мы опоздаем, дети!»

– «Марилэ, друг, пиши мне!» Ах, не то!Не это я сказать хочу! Но что же?– «Надень берет!» – «Не раскрывай пальто!»– «Садитесь, ну?» и папин голос строже.

Букет сует нам Асин кавалер,Сует Марилэ плитку шоколада…Последний миг… – «Nun, kann es losgehn, Herr?»[5]Погибло все. Нет, больше жить не надо!

Мы ехали. Осенний вечер блек.Мы, как во сне, о чем-то говорили…Прощай, наш Карл, шварцвальдский паренек!Прощай, мой друг, шварцвальдская Марилэ!

Книги в красном переплете

Из рая детского житьяВы мне привет прощальный шлете,Неизменившие друзьяВ потертом, красном переплете.Чуть легкий выучен урок,Бегу тотчас же к вам бывало.– «Уж поздно!» – «Мама, десять строк!»…Но к счастью мама забывала.Дрожат на люстрах огоньки…Как хорошо за книгой дома!Под Грига, Шумана и КюиЯ узнавала судьбы Тома.Темнеет… В воздухе свежо…Том в счастье с Бэкки полон веры.Вот с факелом Индеец ДжоБлуждает в сумраке пещеры…Кладбище… Вещий крик совы…(Мне страшно!) Вот летит чрез кочкиПриемыш чопорной вдовы,Как Диоген живущий в бочке.Светлее солнца тронный зал,Над стройным мальчиком – корона…Вдруг – нищий! Боже! Он сказал:«Позвольте, я наследник трона!»Ушел во тьму, кто в ней возник.Британии печальны судьбы…– О, почему средь красных книгОпять за лампой не уснуть бы?О золотые времена,Где взор смелей и сердце чище!О золотые имена:Гекк Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!

Инцидент за супом