Ностальгия по чужбине. Книга вторая - Йосеф Шагал

— Нас очень опасно использовать, нас НЕЛЬЗЯ использовать! — Итальянец отчеканил эту фразу по слогам, как приговор собственного суда, не подлежащий обжалованию. — И если я в течение нескольких часов могу поставить раком всю Италию вместе с ее контрразведкой, спецназом и карабинерами, если этот краснобрюхий пролетарий Берлингуэр, который даже вашего дегенерата Брежнева периодически посылал в жопу, до последнего дня жизни являлся, чтобы поцеловать мне руку и засвидетельствовать свою безграничную лояльность, то что для меня значат твои надутые генералы-начальники и вся твоя варварская страна с ее пьяницами, пустыми магазинами и концлагерями?!.. Здесь пока еще Запад, кретин, а не ваш сраный восток! И я, хвала деве Марии, не поляк, и не болгарин, чтобы мною можно было управлять, как мотоциклом с коляской!..

Сергей КОЖЕЙ чувствовал, что и этот раунд переговоров в кромешной темноте он проигрывает безнадежно. До него уже дошло, что аргументы и угрозы итальянца — вовсе не блеф, не дешевая бравада фанфарона, мнящего себя всесильной личностью, и даже не попытка выторговать нечто большее и существенное в ходе опасных переговоров. Личный посланник шефа Первого главного управления КГБ СССР вдруг с ужасающей отчетливостью понял, что итальянец в самом деле верит в продекларированную только что «тактику выживания». Из чего однозначно вытекало, что через какое-то мгновение его голова будет использована как предметное доказательство авторитетности и неуступчивости босса «Красных бригад». Очевидность этого вывода предстала перед Сергеем настолько бесспорной, что он с абсолютно неуместным в столь критической ситуации чувством стыда, ощутил мелкую вибрацию в прямой кишке. Впервые в жизни Неделин понял, ЧТО испытывают люди, переставая контролировать себя и обделываясь перед угрозой неотвратимой смерти. Но он не хотел сдаваться, не хотел умирать. Тело Неделина парализовал страх, но мозг, существовавший автономно от тела, продолжал неустанный поиск выхода из тупика, упрямо не желая примиряться с очевидным. У Сергея оставался последний, резервный вариант — некое ЗНАНИЕ, строго конфиденциальная информация, относившаяся к категории совершенно секретной и не подлежащей огласке ни при каких обстоятельствах. Подобные вещи узнают только для того, чтобы впоследствии никогда в этом не признаваться. Однако в тот момент, оказавшись перед выбором между верностью присяге и спасением собственной головы, Сергей, не раздумывая, выбрал второе и, набрав для уверенности побольше воздуха в легкие, спокойно (во всяком случае, он хотел, чтобы со стороны это выглядело именно так) произнес:

— У моих боссов отличное от вашего, сэр, представление о демонстрации силы. Я понимаю, что в сложившейся ситуации моя голова мало чего стоит. Но и ваша, сэр, причини вы мне даже незначительный ущерб, вряд ли удержится на плечах больше двух суток…

— О своей голове я позабочусь сам, не волнуйся, — усмехнулся итальянец.

По легкому шевелению воздуха, Сергей понял, что обладатель тонкого голоса встал. Глаза Неделина уже настолько привыкли к темноте, что ему не стоило особого труда различить две расплывчатые тени, впервые за всю эту мучительную беседу дрогнувшие справа от него. По-видимому, телохранители итальянца дожидались своего часа в узком коридорчике, иначе Сергей почувствовал бы их раньше. Странный ночной диалог подошел к концу. И тогда Сергей решился, сделав шаг, на который не имел санкций и за который вполне мог поплатиться головой. Правда, не сию секунду, а потом, в Москве:

— Да не будьте вы идиотом, Парини! — приподнимаясь на локтях, Неделин вложил в свою реплику максимум презрения и собственной независимости. — Как вы не понимаете, что послезавтра утром все итальянские газеты выйдут с вашей фотографией на первых полосах?! А заголовки вы себе представляете? «Сенатор Джанкарло Парини — главарь „Красных бригад“»?! Что вы тогда будете делать, сеньор сенатор? Вырежете языки всем главным редакторам? Или заодно выколете глаза всем итальянским читателям?..

В комнате воцарилась зловещая тишина. Почувствовав по движению воздуха, что итальянец сел, а тени справа скользнули обратно, в глубь коридорчика, Сергей вздохнул и тыльной стороной ладони отер со лба струящийся пот. Его тело издавало запах псины — резкий и пронзительный, отдававший нашатырем.

— Откуда вы знаете мое имя? — голос итальянца прозвучал чуть слышно.

— Трижды идиот! — Сергей уже не слышал, как его собственный голос сорвался на истерический крик. Он только чувствовал, что если не даст сию же секунду волю эмоциям, то умрет от обширного кровоизлияния в мозг. — Кретин, макаронник вонючий, ублюдок!.. Перед кем ты выкобениваешься, паскуда?! Что и, главное, кому ты хочешь доказать, сидя в темноте и изображая из себя крутого мафиози с железными яйцами?!.. Да все твои сучьи, продажные потроха, все твои жены и дети, раскиданные по миру, все твои дорогие шлюхи и двенадцатилетние мальчики, не вылезающие из твоей постели, все твои махинации, липовые банковские счета и аферы на бирже, не говоря уже о сотнях, тысячах трупов, за которые тебе нет прощения ни на земле, ни на небе — все это у нас! Понимаешь, выродок, в наших компьютерах, на наших файлах?! Достаточно нажать только на одну кнопку и все это дерьмо будет переписано на десять, сто, тысячи дискеток. А ты, вонючая итальянская мразь, в течение секунды примешь газообразное состояние, растворишься в окружающей среде, исчезнешь без следа, словно тебе и не рожала никогда твоя проститутка-мать! Ты только вдумайся, чучело, набитое говном и спагетти: если я, рядовой офицер разведки, знаю о тебе столько, что этого хватило бы десять, двадцать раз задушить тебя, как крысу, в газовой камере, то сколько же известно людям, у которых, в отличии от тебя, говнюк, действительно умная голова и железные яйца?!..

Итальянец молчал. Из прихожей до Сергея неожиданно донеслось легкое сопение. Очевидно, услышанное потрясло не только босса, но и его горилл.

— И знай, педрила!.. — Неделин понимал, что ему удалось перехватить инициативу, и старался ее не упустить. — Тебя, даже в темноте вошедшего в мой номер, сняли как минимум с четырех точек. Об инфракрасных лучах что-нибудь слышал, макаронник?!.. Ты что же думаешь, мы настолько наивны, чтобы полностью доверяться таким дешевкам, как ты?!.. Единственное, что действительно в твоей власти, — это пришить меня, как примитивный уголовник. И все, идиотина! Ты настолько туп, что не способен осмыслить элементарных вещей, понимаешь?! Таких, например, что даже без нашего компромата ты все равно труп! Хочешь узнать заголовок в завтрашнем выпуске «Корьера делла серра»? На всю первую полосу? «Что делал почтенный итальянский сенатор в три часа ночи в номере кадрового офицера КГБ?»..

— Послушайте, сеньор…

— Только не открывай пасть, вонючка! — загремел Неделин. — И убирайся вон из моего номера вместе со своими дебилами! И запомни: только потому, что я — офицер и давал присягу, мое руководство ничего не узнает об этой мерзкой сцене. Мне поручено конкретное дело и я доведу его до конца. Хотя после общения с тобой хочется вымыть руки хлоркой. Ты сделаешь все, что от тебя потребуют. Все до последней мелочи! Через две недели к тебе явится человек. Я скажу своему начальству неправду. Я скажу, что ты — не трусливая крыса, прячущаяся в темноте, а крутой мужик с яйцами, который ничего не боится. А потому нашему человеку нет никакого смысла придерживаться правил конспирации — он может спокойно явиться в служебный кабинет столпа общества, всеми уважаемого сенатора Джанкарло Парини, активного и непримиримого борца с преступностью и коррупцией, ярого поборника западной демократии и гражданских прав личности… Он явится в твой кабинет без пароля и прочих глупостей, — напрямую. А ты сделаешь все, что он от тебя потребует, обливаясь потом от страха за свою поганую шкуру. Ты сам позаботишься о конспирации, о своей безопасности и о неприкосновенности нашего человека. Ты сделаешь все это, дрянь! Сделаешь по единственному в мире закону, с которым ты, ничтожество, действительно считаешься — по закону СИЛЫ. Тому самому закону силы, в соответствии с которым ты, сенатор Джанкарло Парини, сын поганого сутенера и у уличной проститутки — дешевка и дерьма кусок! Ты даже представить себе не можешь, ничтожество, с каким наслаждением я говорю тебе все это! А теперь fack out, ничтожество: вонь, которую ты издаешь, хуже сортирного смрада!..

После этой бесконечно длинной тирады Сергей Неделин, резко ощутивший звенящую, оглушительную пустоту внутри, в изнеможении рухнул на кровать и закрыл глаза. В течение нескольких мучительно тянувшихся секунд, содрогаясь от невыносимого запаха, который издавало его омертвевшее тело, Сергей ждал выстрела в упор или прикосновения чьих-то узловатых пальцев к горлу… И это ожидание было во сто крат хуже, страшнее и мучительнее самой изощренной пытки. Будучи человеком с уравновешенной психикой и абсолютно не склонным к истерическим всплескам, он лежал без движений с закрытыми глазами и отстраненно, словно все его внутренности навсегда утратили связь с телом, прокручивал в памяти жуткий диалог в темноте, пытаясь поставить себя на место Парини, стремясь предугадать его реакцию. Но сознание упорно отказывалось подчиниться, оно протестовала и требовало короткой передышки, паузы. Жуткое сочетание ярости и страха, которое только что, возможно, спасло ему жизнь, действовало в эти минуты на его психику как очень сильное снотворное. Ему нестерпимо, до потери сознания, хотелось отключиться, вырубиться, забыть обо всем… И только спустя какое-то время Сергей внезапно почувствовал, что остался в номере один…