Призрак Джулии - Лора Вайс

целиком оказалась необычной, а в конце он вывел чернилами:

«Явление призрака Джулии Оулдман, кладбище Вестерсон. Случай первый.

17 октября 1885 год»

Так и заснул, сидя в кресле. На его коленях лежала раскрытая книга, а

на полу – перо.

Утро наступило незаметно, мягкий рассвет легкой розовиной

наполнил комнату. Джон проснулся от звука упавшей на пол книги,

сегодня он чувствовал себя куда лучше. Мысли успокоились, образы

немного ослабли, потеряв очертания, а все потому, что теперь они

покоились на страницах, а не только в голове.

Не дожидаясь пробуждения Кола, Даглаш собрался и тихо вышел на

улицу. Сегодня его путь лежал в поместье графа Оулдмана. На улице

стояла тишина: ни дождя, ни ветра, ни злосчастного петуха, лишь

жухлые листья беззвучно падали с деревьев на землю.

Поместье располагалось в десяти милях к югу, огромный каменный

дом возвышался над пологими лугами, обширные территории

поместья утопали в плодовых деревьях, кустарниках и березовых

аллеях. Джон проехал по широкой дороге усыпанной гравием и

остановился у парадного входа. Журналист не переставал удивляться

красотам, особенно ему приглянулся старинный фонтан с тремя

херувимами в центре. Но он прибыл сюда за ответами, поэтому слез с

лошади, одернул пиджак, поправил цилиндр и приготовился

постучать в дверь. Однако, успел лишь занести руку, как та открылась.

На пороге стояла богато одетая пожилая женщина в сатиновом чепце:

- Что вам угодно? – смотрела она на Джона мутными глазами.

- Я журналист из Лондона. Пишу статью о легендарных личностях

Англии, - слукавил тот. – И не мог не посетить дом такого

удивительного человека, как граф Бенинг Оулдман.

- Правда? – оживилась старушка. – Что ж, проходите, мистер?

- Джон, Джон Даглаш.

- Да-да, мистер Джон. Давно к нам не приезжали столичные гости.

Женщина проводила его в большую светлую залу:

- Я мисс Энни Оулдман, сводная сестра графа. Сейчас поместье

опустело, дорого обходится содержание, так что не удивляйтесь тому,

что все в пыли. Проходите, садитесь, - указала она на роскошные

диваны, обшитые дорогим бархатом. – Чаю, мистер Даглаш?

- Да, будьте добры.

И пока Энни ходила за обещанным чаем, Джон рассматривал

архитектуру и убранство дома, на удивление он не заметил ни одной

пылинки, все чуть ли не сверкало. Мебель из слоновой кости,

огромные полотна известных художников на стенах, персидские ковры

и множество позолоченных статуэток, которые заполонили собой все

свободные поверхности, будь то тумбочка или столик. Несмотря на то,

что дому было за сотню лет, выглядело здесь все новым и свежим.

Мраморные колонны поддерживали расписные потолки, лепнина

украшала каждый уголок залы, что уж говорить о полах, выложенных

мозаикой.

Журналист даже побоялся класть свой цилиндр на диван, поэтому

оставил его в руках. Вскоре появилась и Энни, она несла серебряный

поднос, а на нем сверкал белоснежный чайный сервиз:

- Прошу прощения за ожидание. В силу возраста я стала очень

медлительна.

- Ну что вы. Я и не заметил, все внимание было приковано к вашему

чудесному дому.

- О, благодарю. Уже много лет я заведую порядком в поместье. Все на

моих хрупких плечах.

- И вы прекрасно справляетесь.

Старушка тогда выпрямилась и расплылась в довольной улыбке.

Даглаш было попытался помочь ей разлить чай, но Энни

повелевающим жестом указала ему на диван, а сама принялась

расставлять чашки:

- Итак, мистер Даглаш, - наконец-то закончила она и уселась в кресло

напротив. – Вы прибыли за историей моего рода.

- Именно.

- Я готова рассказать вам все, о чем только пожелаете. Лондону давно

пора узнать об Оулдманах.

- Безусловно. Расскажите о семье графа.

И Энни поведала историю семейства Бенинга.

Граф Оулдман был сыном Генри и Молли – влиятельных

политических деятелей Ипсвича, чета была частыми гостями при

дворе королевы и пользовалась большими привилегиями. Но

однажды случилось несчастье, Молли погибла, упала с лошади на

полном скаку, Генри долго страдал, но потом снова женился на

дворянке Берте Бишоп, а у той уже была дочь – Энни. По словам

самой Энни, супруги жили счастливо, делили все горести и радости, а

уж понимания между Генри и Бертой было куда больше, чем с

покойной Молли, хотя откуда она об этом знала – неизвестно. Через

пять лет Генри скоропостижно скончался от тяжелой болезни

поразившей его легкие. Тогда все думали, что поместье он завещает

своей любимой жене, но нотариус озвучил имя сына Оулдмана –

Бенинга. Сейчас же Энни поправилась, что они очень даже

обрадовались этому, поскольку домом и хозяйством должен

управлять мужчина. Таким образом, Берта с дочерью оказались под

крылом заботливого сына и брата, но почему-то через год Бишоп

приняла решение съехать из поместья, пожелав вернуться на свою

историческую родину, конечно же, она забрала и дочь. Бенинг тем

временем обзавелся семьей, у него родилось два сына – Эрик и Генри

второй. Только вот когда юношам было по восемнадцать лет, их мать

умерла. И Бенинг повторил судьбу своего отца, взяв в жены Мэри

Томпсон – жалкую простолюдинку, как выразилась Энни, у которой

уже был ребенок – пятнадцатилетняя Джулия.

- И где же сейчас дети графа?

- О, милый Джон, - старушка напустила на себя тоски и покачала

головой. – Судьба детей брата очень печальна. Они все мертвы.

Несчастья начались с появления в нашем доме этой жалкой Томпсон.

В свое время она потеряла мужа, затем у нее забрали за долги дом, она

не смогла правильно распорядиться своей жизнью. Эту женщину

преследовал злой рок, который перекинулся и на дочь – Джулию.

Несчастная девочка погибла накануне свадьбы.

- Что же случилось? – Даглаш хотел услышать историю именно

Джулии, а не подковерных игр семейства графа.

- Мало что известно. Ее тело нашли в овраге около церкви, там было

столько крови. Так мне рассказывали служители, лично я не видела,

поскольку с малолетства не переношу покойников. Поговаривают, что

на нее напала какая-то приблудившаяся дикая собака или даже волк.

Но мне кажется, ее убил отвергнутый ухажер, Джулия многим

отказала во внимании, ее всегда привлекали обеспеченные мужчины,

хотела вырваться в высший свет. Ее не устраивала жизнь в поместье,

мало внимания и денег. Бенинг избаловал падчерицу, что тут сказать.

- Какая печальная история. А что же произошло с Эриком и Генри?

- Эрик утонул через неделю после смерти сестры, а Генри отправился

на раскопки в Турцию и пропал. Осталась только я с матушкой, мы

вернулись в поместье и жили здесь в одиночестве. Теперь только я.

Большую часть прислуги пришлось уволить, но остались самые

трудолюбивые и верные.

- Да, нелегко вам пришлось, мисс Оулдман.

- И не говорите, Джонни. Но я сильная, хоть уже и в летах. Этот дом –

все, что у меня осталось от прежней жизни.

Далее Энни рассказала множество исторических фактов из жизни

рода Оулдманов, поведала кое-какие интимные подробности, с

особенным упоением рассказывала о пристрастиях Молли Оулдман

и, конечно же, Мэри Томпсон. В ее словах прослеживалось отчетливое

пренебрежение к ним, и даже злость.

После обеда заботливая и гостеприимная хозяйка пригласила Джона

прогуляться по заднему двору, там она показала конюшню и былую

гордость графа – псарню. Как выяснилось, собак у Бенинга

насчитывалось не менее тридцати особей, они были его страстью, как

впрочем, и охота. Теперь же в большом загоне среди множества

вольеров бродило несколько облезлых дворняжек.

К четырем часам Даглаш поблагодарил Энни и откланялся. Пока ехал

обратно, все никак не мог отделаться от зудящего чувства отвращения

к мисс Оулдман, в глазах этой старой женщины было столько

превосходства, эгоизма и тихой ярости. Она буквально закипала

изнутри, когда рассказывала о Джулии или ее матери. Так что, Джон с