Сезон охоты на мужей - Дарья Калинина

Еще тогда же, в восемнадцатом году прошлого века, из храма была выброшена и уничтожена вся церковная утварь, сняты все украшения, уничтожена большая часть церковной библиотеки. Большевиков интересовали золотые и серебряные оклады, украшенные драгоценными камнями, которые можно было переплавить и продать. А сами иконы и книги они выкидывали прямо на снег, где их потом потихоньку подбирали немногочисленные верующие прихожане, которые еще имели в себе силу духа сопротивляться, пусть и не всегда явно, новой власти.

Благодаря этим людям, которыми руководил святой дух, не иначе, до наших дней и дожил чудотворный образ Николая Чудотворца, который по благословению епископа епархии был несколько лет назад торжественно возвращен в храм. С того дня и началось активное восстановление, а кое-где и строительство новой обители. А отцу Анатолию поручили надзор за ним и поиск будущих послушниц и сестер, поскольку монастырь, подразумевалось, будет женским.

– Петя, скажи, – внезапно произнесла Наташа, – а перед нами сегодня кто-нибудь приезжал?

Петя после разговора с Верой казался задумчивым. Он с трудом вынырнул, и голос его звучал растерянно:

– Сегодня? Строительные материалы привозили. Рабочая бригада приехала.

– А женщины приезжали?

– Сегодня вы первые.

– А ты нам скажешь, когда кто из женщин еще приедет?

Петя удивился странному интересу, но Наташа имела над ним особую власть. Перед этой долговязой дылдой, которая была выше его почти в полтора раза, Петя испытывал странный трепет. Отказать Наташе он не мог решительно ни в чем. И пообещал, что как только кто-нибудь приедет, Наташа узнает об этом от него первой.

Келья, куда привел их Петя, оказалась чистой, светлой и теплой. Она приятно пахла свежей сосной, из бревен которой и была срублена. На срезах еще виднелись подтеки смолы, и подругам здесь понравилось.

– Хорошо, когда новое.

Хуже было с мебелью. Кровати представляли собой наспех сколоченные из несортовых досок топчаны, на которых прямо на голых досках и полагалось спать.

– Ничего, на твердом для спины полезно спать.

– Очень уж шершаво, – с сомнением произнесла Наташа. – Могли бы хоть рубаночком ради нас пройтись. А то сплошные заусенцы. Ляжешь спать, наутро вся в занозах встанешь.

Петя мигом сбегал к плотникам, вернулся от них с рубанком и неумело, но очень старательно выстругал ложе для каждой из четырех подруг. И хотя работал он одинаково для всех, как-то так получилось, что топчан Наташи оказался глаже и лучше обструган, чем три остальных ложа. Когда стали сравнивать работу, это стало поводом для нескончаемых шуток над Наташей.

– Петя к тебе неровно дышит. Вон и кроватку для тебя какую приготовил. У нас ладонью не проведешь, а у тебя гладенько, хоть на коньках катайся.

– Отстаньте вы. У Пети жена. И дети.

– Будто бы это мужикам когда мешало!

– Я сюда с другой целью приехала.

Наташа даже разобиделась на своих подруг. Хлопнула дверью и ушла. Подруги застелили кровати: белье, одеяла и подушки они привезли с собой. На голых досках никто из них спать не стал. Сегодня на доски постелили одежду, какая нашлась, а на завтра решили заказать матрасы по Интернету. Постепенно келья принимала жилой вид. Появились иконки, салфеточки, даже маленький кактус откуда-то появился. Оказалось, что это Янкин любимец, которого она звала Прем Кокусом и уверяла, что Прем Кокус каждый год будет их радовать по весне волшебными темно-малиновыми цветами.

– Ты что, уже точно решила тут на многие годы остаться?

– А чего бегать? Место, посмотри, какое замечательное. Или тебе не нравится?

Катя промолчала. Ей здесь тоже нравилось. Но остаться в монастыре на многие годы… Нет, к этому Катя еще как-то не была готова.

Закончив обустраиваться, подруги пошли знакомиться с остальными послушницами. Рядом с их кельей находилось еще четыре таких же комнатки, двери выходили в общий коридор, в конце которого нашлась маленькая кухонька, в которой за раз могло поместиться не больше двоих человек. Тут можно было попить чаю, сделать себе бутербродик, и, пожалуй, это было и все. Потому что ни плиты, ни даже микроволновки тут не имелось.

Зато свет был и тепло было. Все тепло в кельи шло от печек-буржуек. А вот воду и канализацию еще не провели. Так что за водой приходилось ходить на колонку, а по естественным надобностям на улицу.

Катя, посетив оба этих места, как-то еще больше задумалась. И поэтому на вопрос Яны ответила уклончиво:

– Надо посмотреть, как здесь кормят.

Столовая, или, как ее тут называли, трапезная, находилась в старом здании, оставшемся еще с прошлого века. Было оно кирпичным. Его неоштукатуренные стены еще зияли кое-где провалами, но в окнах уже стояли стеклопакеты, наверху лежала железная крыша. В трапезной, куда сунули носы подруги, несколько дней назад настелили новые полы, установили лестницы, расставили в верхней и нижней зале все же те грубо сколоченные столы. Но вот ни тепла, ни света тут еще не имелось.

Поэтому, пока стояли морозы, чтобы едокам не замерзнуть и еду не застудить, обед приходилось вкушать внизу, в кухне, и делать это надо было партиями и очень быстро, потому что очередь из желающих стояла и во дворе. Подругам тоже пришлось подождать. Вера была вместе с ними. И как заметила Катька, после разговора с Петей подруга снова приобрела свою обычную жизнерадостность. Что бы ни тревожило Веру по дороге в монастырь, это осталось в прошлом.

– Ох, я бы слона съела!

Когда они оказались в кухне, толстая повариха заявила:

– Каша кончилась. Хлеб белый тоже вышел.

– Что же осталось?

– Суп. И ржаного буханка. Будете?

– Будем.

Привередничать было в данной ситуации глупо. Впрочем, суп был густой и наваристый. Картошка, морковочка, вермишелька успели основательно сдружиться в нем. А еще теплый ржаной хлеб, посыпанный крупно похрустывающей на зубах солью, оказался выше всяких похвал. Вообще, в таких местах даже самая простая пища казалась очень вкусной. Девушки навернули по две тарелки и почувствовали себя почти счастливыми.

– Теперь бы отдохнуть, – осоловело моргала глазами Катька, которую после сытной еды всегда тянуло в сон.

Но не тут-то было. У выхода из трапезной их поймала матушка Анна.

– Как! Вы еще не на работе? – удивилась она. – Я как чувствовала, что застану вас у трапезной. Лентяйки вы.

– Так мы с дороги, первый день…

Но матушка их и слушать не стала.

– Живо ступайте в прачечную, – уже без всякой ласковости скомандовала она. – Там сестры с ног сбились, а вы тут прохлаждаетесь!

Подруги пытались объяснить женщине, что после долгой дороги и сытной еды работницы из них будут аховые, но матушка Анна их как и не слышала.

– Пойдемте, я вас сама провожу.

И не успокоилась, пока не довела всех четерех до прачечной.

– Матушка Галина, привела к тебе подмогу. Принимай!

– Давно пора.

Из душной парной комнатки выглянула сухонькая маленькая тетушка. Она окинула подкрепление и одобрила:

– Ну какие красавицы! Хоть в строй ставь.

– Пользуйся, матушка.

– Уж не премину.

И матушка Анна перемигнулась с матушкой Галиной. Если бы подруги думали о людях чуть хуже, то неминуемо заподозрили бы тут какой-то заговор. Снова эта мысль появилась у них, когда матушка Галина завалила их работой по самую шею. Причем в буквальном смысле этого слова. Грязного белья, нуждающегося в стирке, а затем и глажке, оказалось так много, что даже Наташа могла бы закопаться в нем по самый подбородок. А уж всех прочих белье накрыло бы и вовсе с головой.

Катя принялась озираться по сторонам. Ее, уже опытную, несколько настораживало отсутствие стиральных машин в прачечной.

На наивный вопрос о том, где же им найти стиральные машины, матушка Галина просто возмутилась.

– Стиральные машины им подавай! Вот нахалки! Обитель только строится, а вы хотите на нашего отца такие траты повесить?

– Помилуйте, какие же это траты?

– А вы думаете! Электричество дорогое. Машины стиральные очень дорогие.

До подруг стала постепенно доходить страшная правда.

– Так стиральных машин здесь нет? А как же тогда стирать?

– А вам руки на что? Или госпожи белоручки не приучены стирать руками? Вы все и отстираете. Вон там стиральный порошок, там тазики, вперед и с молитвой.

Горячей воды тоже не оказалось. Холодной, впрочем, тоже. Ее нужно было таскать с улицы все из того же колодца, потом греть в тазах на огромной печке, в которую кто-то постоянно подкидывал дрова. Дрова тоже сами из ниоткуда не возникали, за ними нужно было ходить к поленнице. Хорошо хоть поленья были уже колотые, махать топором женщинам не приходилось. Это делали за них работники. Но все остальное… И как этого остального было много!

Когда вода в железных тазах нагревалась, ее уносили для стирки, а на ее место заливали новую порцию холодной, и так до бесконечности. Катька сначала обрадовалась, что ее пристроили таскать ведра с водой. В прачечной было душно и парно, а на воздухе легко и привольно. Так что Катя с радостью сделала первые три рейса, а потом призадумалась. Руки тянуло, плечи ломило, поясницу кривило. Долго она так выдержит? Катька попыталась схитрить, уйдя за водой, она теперь не торопилась назад. Но на нее стали ворчать. А после трех задержек отстранили от этой работы и поставили к корыту.