Центавры - Андрэ Лихтенбергер

По беловатым стволам вязов ползут спутанные ветви винограда. Каждое дуновение ветерка приносит все новые и новые ароматы весны Опьяненные этими запахами центавры замедляют шаг, собирая по дороге поспевающие фрукты.

Утомленное солнце понемногу спускается все ниже и ниже, и небо принимает розоватый оттенок. Клеворак дает всем знак: нужно ускорить шаг Под их ногами почва теперь становится песчаной. Оливки, виноград, миндаль попадаются редко. Над целым ковром из желтого дрока возвышаются теперь сосны с их темной зеленью. Ветерок посвежел: если бы орда производила меньше шума, то сюда донеслось бы уже могущественное дыхание моря.

Сихадда начала задыхаться снова. Сегодня ее нога болит сильнее. Такие ее годы, не то что прежде, когда она могла перегнать четырех самцов. Кадильда ободряет ее. Скоро они уже достигнут реки, там старуха может освежить свою больную ногу. А затем до морского берега рукой подать.

Центавры идут теперь по песчаной дюне, приветствуя ее радостными криками. Подбодряя себя, они скачут галопом. Копыта глубоко уходят в песок и скользят по сосновым иглам. Даже силач Кольпитру чувствует, что его живот покрыт потом. Мускулы старух слабеют и ка- кой-то туман застилает их глаза. Ноги Хурико запутываются в корнях. Она тяжело спотыкается и падает на колени. Ворчание молодых заставляют ее разом подняться. Пот смочил ее похудевшие бока и прилепил к вискам редкие пряди ее волос. Но сам Клеворак замедляет шаг. Все напрягают последние силы.

На вершине холма среди необитаемой пустыни вождь останавливается. Один за другим центавры обтирают свои потные лбы, их волосатые груди вдыхают нежный морской ветерок. Еще раз их широко раскрытые глаза с восхищением устремляются вдаль, созерцая дивный горизонт.

У их ног дюна круто спускается вниз. Между темными стволами сосен тут и там блестит вода. Река совсем близко. Направо она делает поворот и устья ее не видно, так оно скрывается за зеленью деревьев. Но напротив, поверх этой последней завесы, центавры видят роскошную сверкающую поверхность волн. Налево воз- вышаются красные скалы: там ожидают их братья.

Странный рассказ, относящийся к доисторическим временам, говорит, что скалы эти вышли из моря и опустились на песок подобно гигантскому стаду. А может быть дымящаяся гора бросила их сюда? Вдали над морем, в атмосфере из золота, пурпура и лазури исчезает умирающее солнце, бросая молнии, ночь уже раскинула свой темный хвост и покрыла берега. Когда животные- цари оборачивались, то они видели склоны, покрытые лесом, которые они только что прошли. Несмотря на окружающую их ночь, они могли еще различить розовые очертания гор, из-за которых когда-то они появились, следуя за солнцем в поисках благодетельных небес. Но вот Клеворак испускает крик, хлопает в Ладоши своими могучими руками и устремляется к крутому склону; за ним в беспорядке следует вся его орда. По спуску они мчатся так же быстро, как камни скатываются с гор. Из самолюбия даже Хурико забывает о своих болезнях. Все катятся на задних ногах, затем снова пускаются вскачь. Сосновые ветки трещат под напором их грудей, дрок и вереск хрустят под их копытам и песок расходится. Между некоторыми стволами виден блеск воды; она совсем близко, ноздри вдыхают влажный воздух. Еще последнее усилие!.. Завеса из зелени исчезает. Небольшой берег, тенистый и пологий, окаймляет поворот реки, которая выпрямляясь впадает в море.

В несколько прыжков центавры перейдут ее, чтобы достигнуть последнего леса, который отделяет их от желанного убежища, носящего название «грот».

Только успели они достигнуть плоского песчаного берега, как из реки до них донеслись жалобные крики.

Сначала вода закипела и на поверхности волн появилось мокрое тело тритона Гургунда. Позади него вылезают фигуры его братьев. В одну минуту вся река покрыта плоскими лицами с аквамариновыми глазами и зеленоватыми волосами, клейкими телами, мягкими брюхами, которые оканчиваются сверкающими хвостами. Их широкие руки с пальцами, соединенными тонкой перепонкой, машут Клевораку, делая ему знаки остановиться. Они зовут его. Центавр колеблется. Каждое утро Гургунд увлекается какой-нибудь новой ложью и верит ей только до вечера. Язык его так же неутомим и болтлив, как волны, в которых он родился.

Но сегодня гримаса, полная скорби, опустила углы его всегда смеющегося рта: около него, испуская жалобные крики, бьется Глоглея, его сирена. Видя, что вождь еще колеблется, она протягивает к нему своего последнего сына, маленького Пощакса, который испуган и кричит во все горло. Он бьется и вертит своим хвостом, не выпуская, однако же, из перепончатых рук селедку, которую он только что сосал ртом, лишенным зубов.

Клеворак приближается к реке. Пахнущая рыбой Глоглея, которая обычно возбуждает желания Пирипа, когда тот видит ее иногда сквозь тростник, сейчас не прельщает его. Ни одно живое существо, дети которого питаются молоком, не получат отказа, если обратятся за помощью к животным-царям. Особенно фавны и тритоны имеют наибольшее право на дружбу своих братьев. Между этими тремя племенами кровное родство неразрушимо.

Клеворак погружается по колено в воду, так как Гур- гунд, такой гибкий и ловкий в воде, так же . проворен на земле, как улитка В то время как часть центавров присела на песок, другая принялась мыть ноги, тритоны и сирены собрались вокруг вождя: они энергично жестикулируют и обращаются к нему с речью; визг сирен покрывал голоса самцов, которые так же звучны, как морской прибой.

Маленькие тритонята собрались вокруг ног центавра, испуская резкие крики, похожие на крик чаек. В нетерпении Клеворак фыркает и топает ногой. Вокруг него течет вода: маленькие кувыркаются в ней друг на дружке и удирают толкаясь.

На минуту воцаряется молчание, и центавр обращается к Гургунду: он просит его говорить от имени всех. Жалобным голосом тритон рассказывает о том несчастье, которое обрушилось на их племя; Небум, прекрасный Небум, родной брат Глоглеи, обгонявший форель и лосося, обладавший телом еще более гибким, чем тело угря, с хвостом таким же сверкающим как золотая рыбка, с перепонками на пальцах, лучшими чем у баклана. Прекрасный Небум, ловец барвен, умер пав жертвою ужасной судьбы. В то время как он отдыхал на валунах, два кровожадных заговорщика бросились на него. В воде он мог бы победить крокодила и обращать в бегство акулу, но застигнутый на земле Небум не мог защищаться. На глазах его подруги Пуцулы он был задушен и она сама видела, как убийцы досыта упивались его кровью и разрывали его бессильное тело.

Мычание вырывается из грудей центавров, их ноздри раздуваются, кулаки сжаты и копыта роют песок. Они бьют хвостами по своим дымящимся бокам. Но Клеворак водворяет тишину. Гнев душит его, но он сдерживается и спрашивает имя убийцы. Будь-то ягуар Рарам или толпа хищных волков, или гиена, кто бы то ни был, он заплатит жизнью за нарушение установленного закона.