Чёрная луна - Галия Алеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здоровая душа, какой бы алчностью или другим пороком она не была охвачена, в самой глубине всегда осознает вину, хотя внешне может этого и не показывать. Чтобы не чувствовать раскаяния за расхищение некрополя, на свое живое сердце рабочий словно накидывал паутину. Этой черной вуалью он пытался зашторить от собственного внутреннего взора ощущение греха, притворяясь, что не чувствует стыда за свои мерзкие поступки.
Среди них был и прадед Лизы. О своем участии в богохульстве он никогда никому не рассказывал, в отличие от дружков, которые творили зло с полной уверенностью в своей безнаказанности. Да еще гордились, что внесли лепту в борьбу с церковным мракобесием! А набожный в прошлом Лизин прадед-крестьянин сомневался и потому замял этот эпизод из своей жизни. То, что осталось спрятанным за черным занавесом, передалось с его семенем Лизиной бабке, которая с возрастом совершенно не понимала, почему иногда на нее накатывают приступы беспричинного стыда.
По наследству перешел и стянутый с пальца покоящегося в гробу известного поэта шикарный перстень. Прадед подарил его своей новой возлюбленной. А та передала совей дочери – Лизиной бабке. В конце концов кольцо мертвеца оказалось у ничего не подозревающей Лизы.
Целый век, лежа в разоренной земле, зло, сошедшее с душ, разорявших некрополь и уничтожавших храм, напитывалось забытьем и равнодушием. Там оно не чувствовало ласковых солнечных лучей, игривого и драйвового ветра, весеннего свежего дождя или колючих снежинок под новый год. Зато оно наслушалось того, что происходило у стены заброшенного монастыря, и пропиталось его эхом – сквернословием, криками насилия, похотливыми охами, пьяными угарами, неконтролируемым наркотическим смехом, шуршанием ворованных денег. Единственное тепло, которое до него доходило – это тепло крови: редких капель от совращения девственниц; пролитой в агонии поножовщин или сочившейся из пулевых ранений.
Однажды зло получило самую сладкую пищу, какая только возможна, – нечаянную смерть ребенка. Мальчишки лет семи играли в разбойников и один случайно засадил камнем в противника, пробив ему голову. Мать виновного ребенка сбросила труп в овраг, а оттуда его смыло в реку. Потом сбежала и наказала сыну держать рот на замке, с чем перепуганное дитя прекрасно справилось. Другая же мамаша так и не нашла сына и, потеряв рассудок от горя, бросилась в ту же реку, что текла под стенами бывшего монастыря. Вкусив детскую безгрешную смерть, сдобренную малодушием одной матери, горем другой, а также безнаказанностью, зло решило, что оно готово проявить все, что вложило в нее тень человеческая. Зло поняло: к нему готовы и ждут с нетерпением. На поверхности – свои.
Черной паутиной оно поднялось над землей став ядовитым туманом, сгруппировалось в единое бесформенное нечто и поползло по стене монастыря в сторону жилых домов, по асфальту, не стесняясь желтого света фонарей и мрачной полоски почти мертвого месяца на небе. Внимание зла привлек приглушенный женский крик в одной из квартир – оно уже слышало такие, будучи заброшенным. Этот звук был как лучшая из песен. Паутина прильнула к дому, впиталась в него и просочилась до нужного места в стене. Она читала мысли женщины, которая думала: «Зла не хватает!». И сквозь дикую боль мечтала о том, чтобы отомстить некоему Александру.
***
Пинать ее в живот было неудобно босиком. Тогда он надел ботинки – на улице стояла осень и они были под рукой. Надев их в прихожей, он протопал на кухню – Лиза стонала, ее синее местами тело корчилось на полу. Женщине было не по силам ни спастись от озверевшего мужа, ни напасть в ответ, и она тщетно пыталась забиться под гарнитур. Широкой подошвой Александр продолжил наносить удар за ударом в мягкое тело любимой женщины.
Он пнул Лизу в очередной раз и удостоверившись, что жена не в состоянии сопротивляться и находится полностью в его власти, распрямил дрожащее, свернувшееся в калачик тело, раздвинул бедра, сдвинул трусы вбок, достал из штанов свой тверденький членчик и воткнул несколько раз ей между ног, пока его влага не оказалась в вагине, приговаривая:
– Лизка, блять, ты ведь моя жена, ты должна мне это. Любимая, прости, но мне это надо. Бог нас простит.
Лиза, находясь в сознании, пережила нечто удивительное. Ощущая физическую боль, она отделилась от себя, будто мертвая вышла из тела из окна на улицу и подняла глаза к небу, мысленно моля не мучить ее более и либо дать силы отомстить, либо позволить ей умереть прямо сейчас. На ее зов и откликнулась паутина – она заняла образовавшуюся мрачную пустоту в теле хозяйки и пообещала, что придаст ей сил на месть.
***
Александра Алегова судьба наградила породистой внешностью – стройный, с голубыми глазами, светлыми волосами, классическим носом, волевым, как говорят, подбородком, пухлыми губами. Иногда, Лиза думала, что фашисты, наверное, мечтали именно вот таких красивых, идеально сложенных людей оставить на земле.
Лизе было всего 16 лет, ему 29 когда они познакомились. Александр настойчиво караулил девушку под окнами, всюду провожал, лишнего не позволял. Заваливал цветами и конфетами. Он не был богат, но тем не менее баловал ее подарками. Казалось, что она встретила принца – настоящего романтика. На самом деле – типичного тирана. Каждое ее робкое «нет», «не надо», «не могу» или «не хочу» он воспринимал как вызов – принести еще больший букет, звонить настойчивей, проходу не давать нигде. До тех пор, пока он не окажется победителем-завоевателем.
У родителей Лиза появилась очень поздно. Мать думала, что на пенсии забеременеть невозможно, особенно, учитывая тот факт, что всю жизнь оба прожили с диагнозом бесплодия и идею родить детей похоронили уже лет 30 назад. Об усыновлении они с мужем подумывали, но с брезгливостью. И вот, то ли бог, то ли дьявол почему-то решил подарить им чадо на старости лет. Врачи опасались негативных последствий для ребенка, но матери и отцу прерывать беременность не хотелось – вместо этого они вздумали молиться, хотя всю жизнь были советскими атеистами. На удивление врачей, выносить и родить здоровую девочку у Лизиной матери получилось.
Самым большим развлечением малышки стал телевизор. Захватывающие красочные картинки ничего не требовали взамен – лишь ее внимания. Она обожала смотреть передачи, в которых показывали, как модели ходят по подиуму. Глядя на недоступные наряды, Лиза обрела мечту – шить такие же. Она заворачивалась в простыню перед зеркалом, драпируя ее каждый раз по-разному,
