Картинки дипломатической жизни. Воспоминания сотрудника миссии Российской империи в Вашингтоне, Брюсселе и Лондоне - Петр Сергеевич Боткин

трата труда, расход на бумагу и прочее? Казалось бы, так просто по некоторым делам обмениваться устными сообщениями, по другим – заменить старый порядок непосредственной передачей чиновниками тех или иных сведений в форме кратких записок.

Я как-то решился высказать мои соображения по этому предмету одному испытанному бюрократу.

– Вы это что? – произнес он, взглянув на меня с недоумением. – Сокращать переписку вздумали… а потом вам понадобится, чего доброго, еще упразднить департамент?.. Потрясаете основы нашей государственности, милостивый государь мой… революционер! – добавил он полушутя-полусерьезно.

После этого я больше этот вопрос не затрагивал.

Рядом с официальной стороной, то есть с тем, что на чиновничьем языке именуется «присутственным местом», протекала довольно оживленная жизнь министерства в коридорах, на лестницах, в чайных и приемных комнатах.

Темная лестница, темные, грязные коридоры, заставленные шкафами, серые каменные плиты… кажется, не очень заманчивое зрелище, а какое движение по ним, какое разнообразие типов, национальностей, стекающихся сюда со всех концов света. Всякий, имеющий какое-либо касательство к Министерству иностранных дел, допускается в коридоры и может по ним беспрепятственно разгуливать в присутственные часы. Министерские коридоры – нечто среднее между клубом и театральным фойе.

Известно, что все новости исходят из темных углов коридоров, откуда они проникают в чайные комнаты и потом уже распространяются по городу. Как рождаются слухи, никто не знает, никто за них не отвечает, но все их передают из уст в уста, добавляя и искажая новость по усмотрению.

Министерство иностранных дел расположено в трех этажах громадного казенного здания, построенного полукругом на площади перед Зимним дворцом. Выезжая из-под арки с Морской, извозчику нужно сказать: «Второй подъезд направо».

Маленькое крыльцо, низенькая передняя, заставленная вешалками, в глубине – лестница. Сколько раз, поднимаясь по этой лестнице, мне припоминались предсмертные слова Гёте: «mehr Licht». «Больше свету» – как эти слова применимы не только к министерской лестнице, но и ко всему министерству!

В каждом этаже, кроме коридоров, есть еще одно сборное место для господ чиновников – чайная комната. Это учреждение более замкнутое, нежели коридоры. Посторонние туда не вхожи. В чайной собираются чиновники одного и того же департамента. Там стоит неиссякаемый самовар, и вокруг него бьет ключом министерская жизнь. Чай пьют все, от мала до велика. Департаменты пустеют в чайное время. Те, кто заняты какой-либо спешной работой, посылают курьера за стаканом чая и выпивают его, не отрываясь от стола.

Кроме чайного хозяйства, в каждом департаменте и в каждой канцелярии есть еще «чай у министра».

Если вы зайдете в министерство после четырех часов и пожелаете видеть одного из начальников этого учреждения, курьер вам неизменно ответит: «Придется подождать, они у министра чай пьют».

К чаю у министра собираются лишь высшие сановники, так сказать, сливки нашего ведомства. Что там творится, нам, мелким чиновникам, неизвестно. Мы только можем судить, в каком настроении вернулся после чаепития у министра наш начальник. В хорошем – подписывает наши бумаги, едва читая, только понюхав их; в дурном – летят бумаги обратно для переписки.

Иногда, как крохи с чайного стола министра, нам передают новости: «Такой-то посланник при смерти. На его место будет назначен Петров. Это ему уже давно обещано. А на место Петрова – представьте себе – Иванов, но вы не угадаете, кто получает место Иванова? Подумайте только – Сидоров. Сидоров. Да!.. Вот счастливец, но это черт знает что такое… такая несправедливость»…

Случается, что этот Сидоров находится тут же в коридорах и те самые, которые считали назначение «чертовски несправедливым», через минуту подносили «счастливцу» добрую весть, дружески пожимая ему руку. Сидоров, обыкновенно, отбояривался от этих поздравлений. «Перестаньте, господа, – говорил он, – здесь нет доли правды, пустой слух, уверяю вас… Я об этом в первый раз слышу».

Никто ему не верит, и каждый в душе думает: «Так я тебе и поверю, что ты ничего об этом не знаешь… Сам себе это устроил, интриган».

Справедливость требует отметить, что не всегда распространяемые в коридорах слухи о назначениях Петрова, Иванова, Сидорова отвечают действительности, но это не мешает возникновению новых слухов о новых переменах в составе министерства. Слухи эти всегда с жадностью подхватываются, разносятся по городу с быстротою ветра и неизменно производят волнение в том мире, который в газетах называется «дипломатическими сферами».

Чиновник Министерства иностранных дел не считается настоящим дипломатическим чиновником, пока он не сдаст дипломатический экзамен. Только после этого испытания чиновник, так сказать, достигает своего служебного совершеннолетия и становится полноправным.

Дипломатический экзамен был установлен еще во времена князя Горчакова.

Злые языки утверждают, что эта форма ценза была изобретена для молодых людей с «домашним образованием», ибо – как я уже говорил – в наше ведомство принимаются недоросли, не прошедшие никакой школы. Для них, как и для тех, кто их определил в Министерство иностранных дел, дипломатический экзамен является в некотором роде оправдательным документом для дальнейшего движения по службе.

Экзамен этот по программе своей немудреный, но на самом деле он довольно коварный. Его коварство заключается в том, что, хотя он обставляется очень торжественно, в действительности представляет собой пустую комедию. На этих экзаменах проваливаются те, кого почему-либо хотят провалить, и, наоборот, экзамен выдерживают молодые люди, не сумевшие ответить ни на один из предложенных им вопросов.

Много анекдотов сложилось о дипломатических экзаменах, и каждый новый экзамен дает обильную пищу коридорным краснобаям.

Я нашел, что обстановка экзамена несколько театральная. На застенчивого она должна производить впечатление. Экзаменующегося вводят в кабинет товарища министра, где за большим столом сидят сановники в вицмундирах со звездами. Это – экзаменационная комиссия.

Когда я сидел перед этим блестящим ареопагом, мне было как-то совестно смотреть на сановников. Я боялся, что они прочтут на моем лице то, что я о них думал. Не знаю, кто перед кем дурака ломал – я ли перед сановниками, или сановники передо мною, – во всяком случае, экзамен мой не долго длился. Я был отпущен с комплиментами. «Благодарю вас, – сказал мне мой главный начальник, – вы блестяще поддержали традиции Азиатского департамента».

На следующий день я поставил большой пирог в чайную департамента. Это тоже наша традиция. После экзаменов, как и после назначений, пасхальных наград и т. и., нужно заказать пирог у Берена и послать его в чайную. Именинники тоже поставляют пироги, проигранное пари зачастую заканчивается пирогом, так что редкая неделя проходит у нас без угощения.

Летом мой департамент принимает более симпатичный облик.

Во-первых, открывается дверь на балкон, и в затхлую атмосферу, насыщенную бюрократическими микробами, врывается струя свежего воздуха. Во-вторых, летом департамент пустеет, большая часть чиновников разъезжается – кто в отпуск, кто в деревню, кто на дачу. Начальства не видать. Курьеры с важным видом развозят наши бумаги по загородным резиденциям начальников.