Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Сергей Мохов

по свидетельству Гийома Бретонского, на кладбище Невинноубиенных младенцев процветала проституция (Арьес 1992). Мартин Лютер так описывает средневековые кладбища конца XV века: «Но что такое наше кладбище сейчас? Это четыре или пять тропинок, по которым люди ходят туда-сюда, сокращая путь между городскими кварталами; два или три торговых прилавка. Нет в городе более шумного места, чем церковный двор и погост. Люди и даже скот бродят тут день и ночь. Это уничтожает любое уважение и почтение к могилам и к людям, здесь погребенным» (Koslofsky 2000: 47).

Надо сказать, что кладбища содержались довольно скромно[10]. Захоронения были неглубокие, покойников клали в несколько слоев. Часто для новой могилы разрывали совсем недавнее захоронение, и тогда из земли показывались гниющие останки недавно умерших. Например, во французском Авиньоне, когда местная речушка вышла из берегов, кладбище затопило, на поверхность всплыли сотни человеческих останков, которые еще долго плавали по городу, пока весенний паводок не спал (Rollo‑Coster 2016: 19). «Посреди этой сутолоки совершались захоронения, раскапывались могилы, извлекались из земли еще не разложившиеся до конца трупы. Даже в сильные морозы почва кладбища источала зловоние» (Арьес 1992: 88).

На церковных погостах не редкостью были и братские могилы, где хоронили бедняков и неопознанные тела. На большинстве кладбищ располагались и массовые захоронения жертв эпидемий. Анонимный парижанин так описывает чуму 1418 года: «Людей умирает очень много. Никто не заботится об их похоронах. Когда стало все совсем плохо, никто не мог и подумать, где их всех похоронить. Были вырыты огромные ямы, пять — у Собора Всех Святых, четыре у Собора Троицы. В каждой яме было похоронено около шестисот человек» (Shirley 1968: 132).

Как выглядело средневековое кладбище и каков был процесс захоронения, можно увидеть на многочисленных миниатюрах того времени. Глядя на них, мы можем заключить, что средневековый погост — это торчащие из земли кости, однообразные деревянные кресты, синие мертвые тела в белых саванах, а иногда и вовсе нагишом, дожидающиеся часа погребения. Никаких памятных знаков на территории погостов не было — это было просто невозможно при той скорости перезахоронения и подзахоронения, которую практиковал церковный клир, а также ввиду отсутствия самой практики индивидуализации могил (Boddington 1987; Rollo‑Coster 2016; Christopher 1998). Например, на кладбище Святого Иоанна Евангелиста за два века было захоронено буквально в одном и том же месте шесть поколений[11]. Филипп Арьес также отмечает: «Обширные скопления надгробных памятников, какими были кладбища древних римлян, исчезли из топографии средневекового города. Лишь постепенно вновь появляются немногочисленные видимые надгробия. Цивилизации, относящиеся к эпохе Средневековья и началу Нового времени, никак нельзя назвать кладбищенскими: ни пространства, ни видимой обстановки они своим мертвым не предоставляли» (Арьес 1992: 394).

Иллюстрации из средневекового часослова (Book of Hours), изображающие похороны. Конец XVI в. Франция

Характерным примером устройства средневекового кладбища является знаменитое кладбище Невинноубиенных младенцев Вифлеемских в Париже[12]. Это очень старое кладбище. Согласно данным археологических раскопок первые захоронения на этом месте появились еще в IX веке. В 1137 году, когда король Людовик V распорядился о переносе на это место рынка Шампо, здесь уже было небольшое кладбище для усопших прихожан церковного прихода Сен-Жермен-л'Осеруа. Сначала это кладбище с отдельными каменными саркофагами предназначалось для парижской аристократии. Но во время чумы оно стало местом массовых захоронений. При Филиппе II (1180–1223) кладбище было расширено и по королевскому указу обнесено трехметровой стеной. Короля возмущало, что кладбище не огорожено и на нем устраиваются бурные пирушки, хулиганские драки и даже любовные свидания.

К XIV веку на 7 000 квадратных метров некрополя уже хоронили покойников из 19 церквей, а также умерших в больнице Отель-Дьё и неопознанные трупы (Ziegler 1982:163; Horrox 1994:267). Слой захоронений к XV веку уходил на 10 метров в глубину, а одна могила могла содержать останки полутора тысяч покойников. В неделю совершалось более 60 новых захоронений. В последние 30 лет существования кладбища, по воспоминаниям ее последнего могильщика Франсуа Путрена, в трех общих могилах было захоронено около 90 тысяч тел (Там же). Почва была настолько перенасыщена разлагающимися останками, что уже не могла принимать новые трупы. Однако парижане верили, что земля этого места особо сильна и поэтому справится с любой нагрузкой. Разумеется, большинство захоронений производилось без гроба: он занимал слишком много драгоценного места и к тому же довольно долго разлагался.

Наряду с гораздо более поздним Пер-Лашез, кладбище Невинноубиенных младенцев — одно из культовых кладбищ Парижа. Долгое время, в лучших средневековых традициях, здесь находились торговые ряды. Жан-Батист Гренуй, главный герой книги Патрика Зюскинда «Парфюмер», родился именно здесь: «в парижской клоаке, под прилавком рыбных рядов», среди могил. Самое популярное кладбище Парижа было закрыто только в 1780 году. Причиной послужило то, что одна из братских могил дала «трещину» и буквально выбросила останки в подвалы домов на примыкавшей к кладбищу улице Белья. После закрытия кладбища останки более 2 миллионов людей были перенесены в специально созданные катакомбы на окраине Парижа (Oosterwijk 2008:140).

Кладбище Невинных за несколько веков своего существования стало последним пристанищем для более чем двух миллионов парижан, породив множество мифов об особых свойствах кладбищенской земли, которая якобы быстро разлагает грешную плоть

Поскольку небольшие церковные погосты быстро заполнялись, сгнившие останки извлекали из могил и переносили в темные подвалы церкви или в специальные помещения на территории прихода. В Бретани в конце XV века местные власти, устав от постоянного зловонья церковных погостов и многочисленных разбросанных костей, обратились к клиру с просьбой решить эту проблему. Вскоре были построены «реликварии» — специальные места для хранения костей (Ламонт 1984). Сам король Людовик Святой в XIII веке совершал «милосердное деяние», собирая в мешок кости на местном кладбище для перенесения их в специальные хранилища — костницы. Его придворные, помогавшие ему в этом непростом деле, затыкали носы, спасаясь от запаха разложения тысяч тел (Козьякова 2002:332).

Католические костницы — это, как правило, склепы или часовни, где были свалены груды костей. К наиболее известным и доступным сегодня для осмотра костницам относятся оссуарии при церкви Санта-Мария-делла-Кончеционе в Риме и Капелла костей в португальском городе Эворе. Знаменитый оссуарий находится и в катакомбах Парижа, где собраны останки более 2 миллионов умерших с уже упомянутого кладбища святых Невинноубиенных младенце. Костел в чешском Седлеце представляет собой удивительный пример втоичного использования останков: его интерьер полностью отделан человеческими черепами и костями. Для оформления было использовано около 40 тысяч человеческих скелетов.