Иные чувства, иные миры - Дорис Джонас

так же, как у детей, боящихся темноты, закрытой комнаты или незнакомого леса, которые в своих фантазиях населяют такие места чудовищами, демонами, людоедами, фантастическими джиннами или духами. Когда мы входим в тёмное место, открываем комнату и обследуем лес, все эти страхи улетучиваются, и мы ведём себя в соответствии с тем, что есть на самом деле.

Примерно с такой же проблемой столкнулись первые астронавты и учёные, когда приступили к своей работе в начале 1960-х. Они начали со сбора всей информации, которая уже была в их распоряжении, и экстраполяции на этой основе того, что они разумно рассчитывали обнаружить на Луне. Там, где у них была возможность, они проверяли свои идеи заранее; там, где её не было, они изучали последствия и вероятности всех возможных альтернатив.

Как итог всех этих наработок, ко времени, когда они готовили своё путешествие на Луну, они были достаточно хорошо экипированы для этого. Хотя, разумеется, они столкнулись с некоторыми сюрпризами, как и при любом исследовании новых областей, в целом реальность соответствовала тому, что они рассчитывали ожидать путём исследования всех возможностей на основе логического мышления и расширения уже имеющихся знаний.

Вероятно, здесь, на Земле, ждут своего часа величайшие сюрпризы, если только мы научимся их искать. Не только другие животные, но и мы сами скрываем в себе множество чудес, о которых мы и не подозреваем — либо потому, что они малоизвестны, либо потому, что их ещё предстоит открыть. Возможно, мы сможем понять, что именно мы можем обнаружить в других мирах, обратившись к тому, что уже есть в нашем собственном мире. Даже структура других форм разума может быть очень похожей на нашу вне зависимости от того, основаны они на иной сенсорной информации или нет.

Имея за плечами опыт астронавтов, мы склонны считать само собой разумеющимся, что если мы однажды решим совершить такие путешествия, то технические трудности, связанные с тем, чтобы «добраться туда», будут преодолены. Но похоже, что трудность заключается не в том, чтобы добраться туда, а в том, чтобы представить, что мы обнаружим, когда прибудем туда и, следовательно, подготовиться к этому. Самым большим препятствием в данном случае является наш обычный образ мышления.

Несмотря на все усилия, мы считаем, что отделить наши представления о других возможных формах разумной жизни от представлений о нашей собственной практически невозможно. Всем нам приходится прилагать огромные умственные усилия, чтобы усвоить новую идею, далёкую от всего того, что нам знакомо. Мы не в состоянии связать её с тем, что нам известно, и потому не можем сформировать ассоциации, которые связали бы её с нашим опытом. Радикально новая идея кажется странной и невероятной, и мы не можем принять её, пока не пройдём один за другим более мелкие промежуточные этапы.

Если мы хотим совершить творческий рывок за рамки того, что кажется возможным и привычным, мы должны дать нашему воображению несколько упражнений на гибкость и растяжку. Мы не можем позволить себе быть настолько самонадеянными, или же антропоморфными, или просто бесхитростными, чтобы думать, что возможности разумной жизни исчерпываются её формой, воплощённой в нас самих.

С другой стороны, ограничения, в пределах которых мы можем реализовывать наши идеи, существуют и они реальны. Вся жизнь тесно связана с природой углеродных соединений. Совершенно верно, что кремний также может образовывать длинные цепочки, но они не так стабильны, как углеродные, и вряд ли станут основой для сложной жизни. В качестве первого шага мы можем исключить другие элементы и сосредоточиться на возможностях, доступных углеродным цепочкам. Поскольку мы сами, а также вся животная и растительная жизнь, которую мы видим вокруг себя, — это примеры безграничных возможностей углеродных соединений, у нас есть несколько очень веских оснований, от которых мы можем отталкиваться в своих размышлениях.

Давайте представим, что где-то в безбрежном космосе существует планета, условия жизни на которой привели к высочайшему уровню развития обоняния. В восприятии самых высокоразвитых существ этого мира доминирует обоняние. Их мозг способен использовать полученную таким путём информацию, то есть создавать представления об окружающей среде, развивать язык символов и в итоге создавать абстрактные идеи и технологии, основанные преимущественно на обонянии.

Мы назовём этих существ ольфаксами и будем предполагать, что они обладают теми же чувствами, что и мы, но на более примитивном или низком уровне.

Атмосфера на их планете постоянно мутная, поэтому существа, обладающие особенно острым зрением, не получили бы значительного преимущества. Естественно, отбор сохранил и продолжил род тех, кто обладает замечательной остротой каких-то других чувств, в данном случае восприятия запахов.

На нашей собственной планете высшие виды в большинстве своём тоже получают информацию подобным образом и основывают свои знания на том, что их мозг и нервные рефлексы могут извлечь из воспринимаемых запахов. Точно так же, как мы видим деревья, реки, горы, животных, здания, вывески, камни, грязь, песок и лица и формируем впечатление об окружающем нас мире в первую очередь благодаря этим зрительным ощущениям, эти виды воспринимают данные объекты в первую очередь по их запахам. Другие чувства проверяют, удостоверяют, подтверждают, опровергают или изменяют впечатления от обонятельного восприятия.

У этого вида в роли чернил для принтера выступают химические вещества, испускающие запахи. Точно так же, как мы наносим на бумагу или холст чернилами или карандашом абстрактные линии или кривые, чтобы другие смогли увидеть эти символы и интерпретировать их, многие другие виды высших животных на Земле передают информацию другим представителям своего вида, оставляя в определённых местах метки из мочи, помёта или выделений специализированных желез.

Среди всех существ на земле, которые передают и получают социальные новости друг о друге с помощью обоняния, одним из лучших примеров является волк. В 1909 году Э. Сетон-Томпсон включил в свои «Истории жизни животных Севера» это описание:

Каким бы невероятным ни показалось это на первый взгляд, но есть множество доказательств того, что вся местность, населённая волками, покрыта сигнальными станциями или разведывательными постами. Обычно они встречаются через каждую милю или меньше, но расстояние сильно меняется в зависимости от характера местности. Указатели этих станций, или «запаховых столбов», различны: ими служат камень, дерево, куст, череп бизона, столб, куча земли или любой другой предмет, но лишь при условии, что он бросается в глаза благодаря своему цвету или расположению; обычно он более или менее выделен среди окружения, или же заметен из-за того, что находится на пересечении двух троп.

Далее он продолжает,

Нет никаких сомнений в том, что вновь объявившийся в этих местах волк быстро узнает о недавнем посещении сигнального поста — личным другом или врагом, самкой в поисках брачного партнёра, молодым или старым, больным или