Иные чувства, иные миры - Дорис Джонас

несколько иным путём, есть вероятность, что в настоящее время наш разум руководствовался бы скорее обонянием, чем зрением. Поэтому предположение о том, что где-то в космосе действительно существует такая раса, — это отнюдь не невероятная фантазия.

Химические посредники, которые мы называем гормонами, выполняют жизненно важные интегрирующие функции внутри организма любого животного. Феромоны выполняют аналогичные координирующие функции во внешней среде, то есть, среди индивидов социальной группы, частью которой является животное. Например, когда у самки начинается течка, феромоны не только передают это сообщение, но и вызывают соответствующую реакцию у остальной части сообщества. По сути, феромоны выполняют внешнюю функцию поддержания социальных отношений и порядка. По этой причине их иногда называют эктогормонами.

Едва ли найдётся сообщество животных, которое не использовало бы каким-то образом ту или иную версию этого языка запахов в качестве своего диалекта — и мы намеренно говорим «диалект», потому что он предназначен в первую очередь для того, чтобы его понимали только те, кто им пользуется. Близкородственные популяции часто можно различить по разным запаховым языкам, которые они используют; таким образом, одна популяция, допустим, муравьёв, может мгновенно отличить своего от чужака или от «врага у ворот».

Хотя мы, люди, привыкли воспринимать понятие языка как выражение при помощи слов, нет абсолютно никаких причин, по которым язык должен ограничиваться голосовыми сигналами. Возможности обоняния, как минимум, столь же изощрённые, как слова, хотя передают своё значение по другому каналу и в иное место назначения. Поступая непосредственно в эмоциональный центр мозга, они активируют немедленную ответную реакцию, тогда как слова попадают в мыслительные центры мозга, которые должны переосмыслить их и передать инструкции соответствующим исполнительным центрам. Язык запахов обеспечивает прямую связь, в то время как вербальный язык должен проходить через ретрансляционные станции.

Основная функция запахового языка, как и нашего собственного словесного, состоит в регулировании отношений между индивидуумами и содействии поддержанию порядка внутри социальной группы. Готовность к спариванию и сигналы, отличающие друга от врага, информация о местонахождении источников пищи, о правах собственности, в том числе о границах территории группы и личном праве особи на участок для гнездования или место жительства, — все эти вопросы решаются с помощью такого языка.

Если бы эти вопросы не разъяснялись и не понимались таким образом, чтобы их могли однозначно уладить члены какого-либо общества, то порядку в нём угрожали бы постоянные междоусобицы, и оно не смогло бы просуществовать долго. Химические вещества подходят для разметки границ и частных владений, а также в качестве дорожных указателей практически так же хорошо, как печатные плакаты, а в некоторых отношениях, возможно, даже лучше, поскольку они хорошо распознаются в темноте или когда вид на плакат могут закрывать другие объекты.

У оленей, например, есть пахучие железы между рогами и под шерстью на чёлке. Мельчайшие следы этого запаха, оставленные на деревьях и кустарниках на их территории, работают так же успешно, как забор или табличка «ВХОД ВОСПРЕЩЁН!», указывая другим оленям, что это частная собственность. Медведи усиливают свои запаховые сигналы визуальными, оставляя на стволах деревьев царапины так высоко, как только могут дотянуться; они служат визитными карточками, которые безошибочно указывают на их размер и силу. Почти у каждого вида млекопитающих есть собственный способ сделать (или выразить) то же самое.

Химические сигналы играют ещё более важную роль у общественных насекомых. Частицы запаха, которые они используют в качестве словаря, представляют собой не менее гибкий язык, чем наш вербальный. Например, насекомые способны использовать его для определения точного направления к источнику пищи, регулирования заботы о следующем поколении, распознавания принадлежности к группе, контроля за деятельностью касты, подачи сигналов тревоги и удовлетворения каких-то иных социальных потребностей. Огненные муравьи, отправляясь на поиски пищи, оставляют за собой феромонный след, вытягивая жало и периодически касаясь им земли. Любая рабочая особь, случайно обнаружив тропу, сразу же распознаёт феромон и следует его указаниям, пока не доберётся до источника пищи. Количество феромонов, выделяемых на тропе, регулируется в зависимости от качества или востребованности найденной пищи, а также от её количества, и это обеспечивает удивительно эффективный контроль за распределением рабочих особей. Рабочего муравья совершенно невозможно запутать, потому что проложивший тропу муравей метит её на обратном пути только в том случае, если он нашёл пищу.

Все муравьи, прибывающие на место событий позже, выделяют феромоны таким же образом, как первооткрыватели, если запасы пищи ещё достаточно обильны; действуя аналогичным образом, они усиливают концентрацию феромонов вдоль тропы, которая при этом становится мощной приманкой для всех огненных муравьёв в округе. Когда пища заканчивается, не подновляемый след достаточно быстро исчезает. (Один из множества разнообразных видов огненных муравьёв, solenopsis, чтобы добраться до своих собратьев, следует по градиенту концентрации углекислого газа — возможно, простейшего из феромонов.)

Когда колонии огненных муравьёв что-то угрожает, её члены многократно повторяют набор сигналов, подготавливающий их к любым действиям, которые потребуется осуществить. Эти призывы к действию, крайне специфичные, могут быть сигналами к нападению на незваного гостя, к призыву о дополнительной помощи в устранении бреши в стене гнезда или просьбой о помощи в борьбе с добычей, которая слишком велика для одиночного муравья.

Огненные муравьи, получающие эти сообщения, демонстрируют характерное поведение: они поднимают свои антенны и описывают ими полукруги, словно это антенны радара, а затем бегут в направлении источника беспокойства. Сигнал тревоги передаётся многократно, словно периодический вой сирены, чтобы призвать непрерывный поток рабочих особей; в противном случае находящиеся поблизости муравьи будут продолжать свою обычную деятельность, не прерываясь.

Сигнальные вещества сообщают муравьям не только о местоположении и характере источника неприятностей, но и приводят их в состояние сильного возбуждения, которое в случае нападения переходит в неистовство. Количество рабочих особей, покидающих гнездо, определяется объёмом выделяемого феромона — вещества тревоги.

Феромонный язык также указывает касту отдельных соседей по гнезду, а также позволяет идентифицировать членов колонии в целом. Это позволяет муравьям относиться друг к другу соответствующим образом — прислуживать матке или ухаживать за личинками — и различать стадии жизненного цикла сородичей (мы сказали бы, что они могут определить их возраст), поэтому они могут распределить яйца, личинок и куколок по отдельным выводковым камерам, где они получают уход в соответствии с потребностями своей стадии развития. Муравьи также тщательно следят за чистотой в своих гнёздах. Фекалии убираются, а мёртвых муравьев выносят на улицу и складывают в кучу. Сигналом, который запускает такое поведение, является запах олеиновой кислоты, побочного продукта разложения.

Химический язык феромонов не только передает информацию: он также активирует соответствующую реакцию. В некоторых случаях феромоны не только запускают нужное поведение, но и управляют анатомическим развитием и окончательным строением тела животного. Личинка