Большой, плохой минотавр - Мишель Миллс

убралась в прошлый раз? В толпе я встретил несовершеннолетнего подростка. И вы превысили допустимые нормы шума. Ты знаешь мои правила и последствия.

Она пожимает плечами.

— Все, — рычит он, — ты уезжаешь.

— Нет! — кричит его девушка, перекидывая свои прямые черные волосы через плечо. — Ты не можешь вышвырнуть меня вон. Я позвоню бабушке. Мне все равно, даже если ты мой двоюродный брат, ты не можешь так со мной обращаться. У меня есть право жить здесь, потому что я член семьи.

Я моргаю от удивления. Погодите. Что?

— Ты не имеешь права здесь жить. Это место принадлежит мне, а не тебе. Ты даже не платишь за аренду. Шансов было достаточно. Ты получила три предупреждения. Завтра утром ты уйдешь, или я выброшу твое дерьмо на лужайку, или отдам его в благотворительную организацию.

— Ты придурок, — бушует она. — Ты же знаешь, мама и Трэвис не позволят мне вернуться.

— Переезжай к своей бабушке, ты нужна ей прямо сейчас.

— Не пытайся свалить на меня всю эту чушь с чувством вины.

— Хорошо, — Брюс указывает на ее парня, — тогда переезжай к нему.

— Да, — невнятно бормочет парень. — Я имею в виду, что прямо сейчас я сплю на диване моего брата, но ты можешь поспать там со мной.

Она закатывает глаза.

— Я поеду к бабушке домой. Но у нее так много правил.

Тут она впервые замечает меня.

— Подожди, что она здесь делает? Это из-за тебя приезжали копы? — кричит она. — Ты снова донесла на меня, не так ли? Ты также позвонила Брюсу? Так вот почему он так рано вернулся? Это ты во всем виновата.

Затем она бросается вперед, готовая растерзать меня своими ярко-синими заостренными ногтями.

Брюс закрывает меня своим массивным телом и рычит на нее.

— Все, что произошло сегодня вечером, — это твоя собственная вина и тебе отвечать, — гремит он достаточно громко, что его слышно по всему дому и даже на заднем дворе. — И не проявляй неуважение к Люси, я с этим мириться не буду.

Я не могу сдержать глупую улыбку, которая расплывается по моему лицу, когда я прячусь за его широкой спиной, положив руки ему на бедра

«Он знает мое имя?»

Глава 2

Брюс

— Все выходите и приберите за собой дерьмо по пути отсюда. Вечеринка окончена.

Я не могу поверить в этот гребаный бардак. Я прихожу домой и обнаруживаю, что полгорода громит мой дом. Я никогда никого не приглашаю в гости, и вдруг половина Кричащего Леса развила здесь бурную деятельность?

Группа людей и полумонстров окружает мою кузину, похлопывают ее по спине и бросают на меня возмущенные взгляды.

Неважно. Им тоже нужно убраться к черту из моего дома.

— О-о-о, — бормочет Люси, указывая на дыру, прожженную в моем любимом кресле.

Глубокое рычание вырывается из моей груди. Я ездил навестить свою мать, которая восстанавливается после операции, и возвращаюсь к этому? Какого черта? Я собирался остаться с ней на ночь, но мне неожиданно нужно было назначить встречу с клиентом, поэтому я ушел после того, как она наконец заснула. И я чертовски, вымотан, не выспался, а мне все еще нужно не заснуть и не быть в сознании, чтобы быть на этой встрече в три часа ночи.

А тем временем мой дом разгромили.

Здорово.

Люди выкатывают пустые бочонки и, выходя за дверь, забирают с собой бутылки из-под текилы. Продавцы из продуктового магазина, кто-то, кого я узнаю из почтового отделения… и парикмахер для собак — все здесь? Смесь неуклюжих монстров и обычных людей. Это просто смешно. Это нельзя объяснить импровизированной вечеринкой с выпивкой.

Как это вообще возможно?

Единственное светлое пятно во всем этом фиаско — великолепная молодая женщина, прячущаяся за моей спиной. Она выглядит так, словно только что встала с постели, и я не могу перестать думать о ней.

— О, — выдыхает она из-за моего плеча. — Посмотри на баннер. Вот черт. Я видела рекламные объявления об этой вечеринке в городе, просто не обратила внимание на адрес.

На стене моей гостиной висит огромный баннер с надписью «Вечеринка в честь двадцатой годовщины Кричащего Леса». Я протягиваю руку и тру когтями точку давления рядом со лбом, где начинает формироваться головная боль от напряжения. Это не просто вечеринка перед Хэллоуином, это что-то вроде гребаного празднования той ночи, когда мы, группа людей, ничего не подозревая выпили пунш, который изменил нас навсегда.

— Какого черта, Брюс? — кричит низкий голос.

Ко мне подбегает орк. Он подходит ближе и рычит прямо мне в лицо.

— Чувак, почему ты всегда такой мудак? Некоторые из нас рады переменам, даже если ты нет. Что с тобой случилось? Раньше ты был веселым.

— Это было до того, как я стал сержантом, — напоминаю я ему. — Ты думал, что я веселый тогда, когда я думал, что нелегал — это круто. Это было более двадцати пяти лет назад.

— Перестань хвастаться прошлым и включи эту чертову музыку обратно, — невнятно произносит его брат, поднимая два массивных зеленых кулака к моему лицу. — Включи ее прямо сейчас, или мы надерем тебе задницу.

Прошлое? Это правда, мое время как человека теперь осталось в далеком прошлом, хотя я помню это, словно это было вчера. Вся моя армейская карьера, некогда бывшая центром моей жизни, источником всех моих дружеских связей и опорой всего моего существования, теперь кажется такой далекой, словно принадлежала чьим-то воспоминаниям. Меня с почетом отправили в отставку и дали приличную пенсию, так что так оно и было, но, с другой стороны, мой бывший взвод и все на базе, а также и вся армия ведут себя так, словно они никогда меня не встречали, никогда не слышали обо мне и понятия не имеют о моем существовании. Как только я стал минотавром, или «монстром», я умер для них.

Женщина позади меня взвизгивает от ужаса, когда два орка напирают на меня, ее крошечные ручки хватаются за мой пояс.

Я обвиваю хвостом ее талию.

— Отвали, Джейсон, — рычу я высокому зеленому орку с двумя клыками, торчащими из его нижней губы.

Я знаю и его, и его брата со средней школы, и когда они оба были превращены в орков, делу не помогло.

— Уже почти два часа чертовой ночи, убирайся к черту из моего дома и ложись спать, пока я не надрал тебе задницу, да и ему тоже.

Я тычу пальцем в его пьяного брата, который стоит у меня на пути.

Я скребу копытами по деревянному полу и фыркаю,