Отборная невеста кн. 1 - Илона Волынская

человеческую кожу гладкой коре прошла волна, а широко раскинувшиеся ветки дружно качнулись.

— Ты… не скучай. — пробормотала я. — Меня теперь долго не будет.

Я не была уверена, что дерево меня понимает, но судя по тому, как ветки потянулись в мою сторону, что-то оно все же соображало себе там… чем-то…

— Ну извини… — я развела руками. — Я и так всегда специально мимо тебя хожу.

Дерево явственно нахохлилось, даже ветки выгнулись обиженно.

— Как вернусь — сразу к тебе. — клятвенно пообещала я. — Еще поиграем! — прощально кивнула, и пошагала прочь, чувствуя, как доверху набитый короб давит на плечи приятной тяжестью будущих доходов. — Если вернусь, конечно…

Вслед мне донесся горестный скрип. Я не оглянулась. Не все из нас могу торчать себе на опушке Чащи и делать, что захочется! Некоторым еще и королевские приказы приходится исполнять.

Настороженно поглядывая по сторонам — скелеты глупцов, решивших, раз они ручей пересекли, так и Чаща до них больше не дотянется, еще мой пра-пра-прадед запретил убирать! — я миновала опушку и вышла к тракту.

На границе тракта и Чащи горел костерок, и неторопливо пасся громдный скакун и обычная лошадка. Я подошла к костру, скинула короб и опустилась на приготовленное для меня сидение. Принялась устало разматывать опорки из лопуханов. Сидящий по другую сторону костра старина Хэмиш поставил передо мной ботинки, и вернулся к булькающему на огне котелку. Горячее варево полилось в кружку. Я с наслаждением принюхалась и принялась прихлебывать заваренный на чащобных травках чай.

— Я черепа нашла. — ополовинив кружку, наконец сказала я.

Хэмиш приложился к своему чаю, задумчиво поглядел в сторону Чащи…

Чаща поглядела на него, но Хэмиш, конечно же, этого не почувствовал. Не дано.

Наконец, он перевел взгляд на меня:

— Где?

— На мшистом болоте.

— Это ж совсем недалеко от границы? — спросил он. В самой Чаще Хэмиш никогда не бывал — не совсем же он Летящей в темечко долбанутый, чтоб туда лезть!

Я кивнула.

— Их предупреждали. — заключил Хэмиш и выкинул неудачливую королевскую экспедицию из головы.

Это было несложно — королевские экспедиции мало отличались одна от другой: одинаково ко всему готовые, самоуверенные… и неудачливые. Так что Крадущейся под хвост их всех!

— Сьера графиня-старшая велела быть пораньше.

Я только хмыкнула в ответ — время в Чаще рассчитать невозможно, и тетушка об этом прекрасно осведомлена.

— По возможности. — уточнил Хэмиш и строго добавил. — И без хмыканья!

Я снова хмыкнула, злорадно полюбовалась Хэмишовой неодобрительной гримасой, выплеснула остатки отвара в костер, и на ходу застегивая широкую юбку амазонки поверх облегающих кожаных штанов, направилась к скакуну. Старина Хэмиш деловито сновал, собирая лагерь, а я… я тоже собиралась. С духом.

Две вещи определяют жизнь королевства Овернии, да осенит его крылом Летящая и не тронет когтем Крадущаяся. Это Чаща посреди королевства и Пустошь на его горной границе. Нет, у нас, конечно, и другие соседи кроме Пустоши есть: степняки, например, то и дело устраивающие набеги на восточные окраины, или вполне цивилизованные Лукания с Гельвецией. Тоже устраивают набеги, просто называют их как положено цивилизованным государствам — войной. Но это все дела простые, человеческие. А Чаща и Пустошь… Чаща — это сама жизнь. Очень бойкая и… живая, которая ест и размножается, размножается и ест. Причем иногда даже и не разберешь, что это было такое — еда или размножение. А Пустошь — это смерть, что там происходит, никто толком не знает, ни один исследователь не прожил достаточно, чтоб об этом сообщить. Но жить там нельзя, а потому время от времени пустошные твари, тоже не совсем живые по нашим, людским меркам, выплескиваются за ее пределы и притянутые ощущением жизни, пытаются перейти защищающие Овернию горы. Иногда им удается подняться на склоны. Но никогда — перевалить через пики, на которых стоят замки горных баронов. Форпосты Овернии перед Пустошью.

Из дохлых пустошных тварей при правильной сушке и обработке получался потрох — немилосердно воняющий рыбой взрывчатый порошок для пушек и мушкетов, которыми горцы от Пустоши и отбивались. Приспособить выходцев из Пустоши для чего другого за всю историю Овернии удалось лишь однажды, графам Редон, сумевшим скрестить очень живую чащобную тварь с условно мертвой пустошной и получить… скакунов. Здоровенную тварюгу с похожей на молот клыкастой башкой, увенчанной острым гребнем, бронированными чешуей боками, спиной, широкой, как диван, и стремительностью, с которой не сравнятся ни юркие кони степняков, ни беговые лошади Гельвеции. А еще скакуны хищные, драчливые и выносливые как их пустошные предки. Размножаются, правда, плохо, но то, что вообще размножаются — уже чудо.

Лучше всего их, конечно, разводить здесь, в Редоне, поблизости от Чащи. Когда-то графство продавало скакунов и для армии, и для двора, и для почтовой службы. Отличное слово «когда-то», сразу ясно, что не сейчас.

Сейчас я, последняя из Редонов, стою перед скакуном и боюсь. До тряски в коленях. До ледяных ладошек и помутнения в глазах. Лучший довод для тех, кто уверен, что две женщины — тетушка и я, девчонка и старуха — не могут заниматься столь важным для Овернии делом. Так что выдавать свой страх мне никак нельзя. Поэтому гляжу исподлобья в прячущиеся чешуйчатыми веками глазки своего скакуна, а эта скотина пялится на меня в ответ. Ехидно. Даже свисающую между клыков полоску вяленого мяса мусолить перестал. Скотина и есть.

Мимо меня деловито прошествовал Хэмиш… с дамским седлом в руках. Шлепнул это пыточное сооружение на спину скакуна и принялся затягивать подпруги. Скотина радостно оскалилась.

— Хэмиш! — простонала я.

— Знать ничего не знаю. Положено. — проворчал старый грум, приторачивая собранный мной короб к седлу.

— Дя-дь-ка Хэмиш! — я добавила в свой тон угрозы.

— Приличные сьёретты ездят в дамском седле. Желаете опробовать его прямиком на королевской охоте? Сьёретте угодно опозориться или всего лишь убиться?

— Может и не будет никакой охоты. И во дворец меня, может, и не пригласят.

— А может, и дворца никакого нет. — в тон подхватил Хэмиш. Такая же ехидная скотина, как и скакун. — Может такое быть?

— Не может. — уныло согласилась я и направилась к скакуну. Ухватилась за стремя.

— Приличные сьёретты как чумовые белки по скакунам не лазают, приличные сьёретты ждут, пока их подсадят.

— Чумовые белки еще и чуму разносят. — пробурчала я, но послушно дождалась, пока Хэмиш сложит ладони в замок, и закинет меня в нелепое сооружение, ошибкой Летящей именуемое седлом. Дамским. Чтоб его Крадущаяся с диваном попутала и когтями подрала! Я разобрала поводья и…

— Дядька Хэмиш! — увидев задумчивый взгляд старого грума, предострегающе сказала я. — Не… не вздумай! — я