Тёмный лабиринт - Анна Тищенко

– Пусть приходят, мы только рады будем.

Кэти, немного поразмыслив, решила не уточнять. Как говориться, не спрашивай того, чего знать не желаешь. Копыта коня глухо зацокали по каменистой подъездной дорожке, и когда до входной лестницы оставалось совсем немного, взору Кэти и её спутника предстала весь необычная картина. Прямо перед мраморными ступенями располагалась круглая мощёная площадка с фонтаном посредине, по краям её венчали две серповидные клумбы, выложенные диким камнем и почему-то усаженные лесными цветами. Кэти заметила там вербену, остролист, шалфей и те странные сиренево-голубые цветы, что называют фиалкой чародея. По одной из этих клумб бродила старушка, закутанная в ветхую хламиду. В руках у неё была плоская корзина – такую используют огородники, и в неё она собирала цветы, хихикая и напевая песенку, так, словно была гимназисткой на цветущем ромашковом лугу. Иные растения вырывались и укладывались в корзину с корнем, другие, после тщательного осмотра подвергались экзекуции и в корзину следовали лишь некоторые их части. Несмотря на то, что лицо старушки было полностью скрыто капюшоном, из-под которого выглядывали спутанные седые волосы, Кэти тут же узнала её.

– Это же миссис Пибоди! – воскликнула девушка, и уже тихо, с восторгом.– Говорят, она настоящая ведьма!

– Да ну, – мрачно пробурчал Эрик, подъезжая к беспечной сборщице цветов.

Кэти его, в общем-то, понимала – не очень-то приятно видеть, как топчут и обдирают твою клумбу, пусть даже это делает и настоящая ведьма.

– Эй, бабушка, что вы тут делаете? – не особенно любезно поинтересовался Эрик.

– А то сам не видишь, сынок.– в тон ему ответила старуха. Поднатужившись, она вырвала из земли целый куст тимьяна. – Травки собираю. Добрым людям на пользу, тебе на погибель…

– Зачем вы так! – не утерпела Кэти. – Нехорошо. Мама всегда вот вам помогала…

Заслышав голос Кэти, старуха резко вскинула голову и вдруг, бросив охапку награбленных трав, схватила её за руку крепкими, как дубовое дерево, пальцами.

– Слушай, маленькая госпожа. Не к добру ты забыла родительский дом. Не к добру и себе на погибель.

– Как забыла? – несправедливые обвинения до глубины души возмутили Кэти. – Да я пятнадцать минут назад там была!

– Оно и понятно, мёртвые ездят быстро.

– Что ты такое несёшь, старая ведьма, – зашипел Эрик, и Кэти краем глаза увидела, как рука его легла на тяжёлую эбеновую рукоять хлыста.

– Может я и ведьма, да только ты, девочка, рассвета здесь уже не встретишь. Точнее нет, встретишь, да только он будет для тебя последним. – Старуха рассмеялась неприятным, каркающим смехом. – Хочешь знать свою судьбу? Позволь старой Пибоди показать тебе твоё будущее, и ты бегом отсюда побежишь.

Кэти стало жутко. Чёрные, блестящие из-под грязного капюшона глаза колдуньи, смотрели на неё с тревогой и участием. Она протянула Кэти свою узловатую, словно пергаментную руку. Но Эрик вдруг рассмеялся и неожиданно спокойно сказал:

– Я распоряжусь, чтобы вас накормили ужином. Сегодня ночь летнего солнцестояния, а не хеллоуин, так что не пугайте девочку понапрасну.

Он развернул коня, но Кэти успела услышать, как старуха прошептала:

– Ты должна узнать, девочка…

Но уже через минуту они были у крыльца, Эрик спешился, передал коня заботам невесть откуда взявшемуся мальчику-груму, и когда он понес Кэти на руках вверх по широкой каменной лестнице, все страхи и вопросы растаяли, как дым от погасшей свечи.

«Вот не думала, что мне суждено выйти замуж за владельца этого таинственного замка! А как странно произошло наше судьбоносное знакомство! Немного не так, как я представляла…» – мечтала Кэти, уютно устроившись на руках Эрика. В том, что дальнейшим развитием событий будет венчание, причем в кратчайшие сроки, она нисколько не сомневалась.

Как раз в тот момент, когда Кэти всерьёз задумалась о возможной вероятности того, что в прошлой жизни они, очевидно встречались – Эрик, конечно, был римским императором, а она, разумеется, рабыней – христианкой, их путешествие закончилось. Перед ними распахнулись тяжелые, окованные потемневшей от времени бронзой двери и Кэти очутилась в холле, поразившем её своей мрачной красотой. Высокие, стрельчатые окна мерцали рубином и колдовской зеленью витражей, серпантин мраморной лестницы обнимали перила, сотканные из мраморных тел, переплетённых в действии столь странном, что Кэти отвела глаза. (Впоследствии, узнав, что сюжетом рельефа была всего лишь битва амазонок с доблестными мужами Спарты, она была страшно разочарована).

Стены из тёмного дикого камня покрывало кружево искусной резьбы, а в полумраке ниш полотна, потемневшие от времени, но от того еще более чарующие и загадочные, изображали мужчин и женщин, чьей стати позавидовали бы все короли минувших дней. Особенно поразил Кэти портрет молодой, черноволосой женщины, одетой в простой греческий пеплум. Изображена она была на фоне залитой солнцем колоннады античного храма и смотрелась довольно неожиданно среди дам и кавалеров, одетых по британской моде.

Перед Эриком склонилась в поклоне молоденькая служанка.

– Сэр, к вашему прибытию подготовили гранатовую комнату… – тут она подняла взгляд и увидела необычную ношу своего хозяина. Она застыла, рот открылся, глаза округлились до такой степени что она стала похожа на чучело лягушки – творение таксидермиста-любителя. Кэти стало немного обидно. Ну да, платье порвано в клочья, лицо и ноги перепачканы, причёска а-ля Мария Магдалина в тот период, когда на неё уже снизошел свет истины, и который она потратила на сожаления о периоде жизни, когда этот свет еще не снисходил, но всё же… Вовсе необязательно вот так долго стоять и смотреть с отвисшей, как увядшая лилия, челюстью, честное слово. Горничная, наконец, смогла взять себя в руки:

– Э-э-э… Дополнительные распоряжения, сэр?

– Полагаю, они очевидны, – сухо ответил Эрик. – Юной леди нужно привести себя в порядок и подобрать костюм.

Минуту спустя Кэти оказалась в довольно необычной комнате – несмотря на внушительные размеры в ней отсутствовали окна, зато горел непривычный в летнее время камин. Жарко, между тем не было – напротив, когда Эрик довольно небрежно стряхнул её на обитую серым бархатом оттоманку, Кэти ощутила неприятный холод, такой чувствуешь, спускаясь в подземелье.

К большому разочарованию Кэти, ожидавшей увидеть стены, сплошь выложенные драгоценными гранатами, они были обшиты резным дубом, тёмным, как шоколад. Таким же был и потолок, и лишь несколько мгновений спустя Кэти заметила резной орнамент, включавший в себя изображения лопнувших от спелости плодов граната. Обставлена комната была с мрачноватой роскошью, у противоположной от двери стены располагалась кровать, крытая пологом зелёного шёлка, верх которого терялся во мраке дубового потолка. На стенах прекрасные полотна итальянской школы эпохи позднего ренессанса, на резном комоде изящные терракотовые статуэтки, а в углу, за китайской лаковой ширмой ванна на бронзовых ногах. Воды в ней не оказалось, зато дно было выстелено нежным японским шёлком бутылочного цвета. Эрик оставил её на попечение двум горничным, попросив сообщить, когда она будет готова. Девушки принесли ей туфли, отороченные мехом ангорского кролика, лёгкий пеньюар, оказавшийся длинноватым для её роста. Они наполнили ароматной тёплой водой мраморную ванну, покоящуюся на бронзовых львиных лапах, куда озябшая Кэти нырнула с удовольствием и поспешностью молодого влюблённого, стремящегося в объятия своей суженой.

Смешливую рыженькую горничную звали Фанни, а другую, с печальным робким взглядом, чем-то похожую на монашку – Элен. Как выяснилось, Элен работала тут всего несколько дней, а вот Фанни давно, потому за каких-нибудь пятнадцать минут Кэти поневоле оказалась в курсе всех сплетен о прислуге, работающей в замке, где лично Фанни «жуть как нравится» хотя их старшая горничная мисс Спенс «кошмар, какая строгая». А вот о хозяине, не смотря на аккуратные, но настойчивые расспросы Кэти почти ничего узнать не удалось. Кроме того, что он никогда не был женат (ну это само собой), весь день он работает (очень странно), и жизнь ведет совсем скромную – к примеру, в его комнаты допускается всего один камердинер, Стоун (вообще непонятно). Так же она была подробно проинформирована о готовящейся свадьбе самой Фанни с конюхом по имени Мэтью, который молод, красив «ну совершенная лапочка», одна лишь беда – он в отличие от Фанни не оказывает должного почтения священному писанию, так что их грядущее счастье нередко омрачается богословскими спорами. И сколько сил ни тратит Фанни, что б спасти суженого от геенны огненной путем наставления на путь истинный, всё терпит крах.

Наконец Фанни дала ей маленький колокольчик, сделанный в виде миниатюрной горничной: «Позовите нас, когда искупаетесь», и они исчезли за неприметной дверью, которая вела в смежную комнату.