Патриот - Гульнур Якупова

– Почему с первого? Мы же с ней одноклассники… – не нашёл другого ответа растерявшийся парень.

– Ну, ты скажешь, атай! – вспыхнула от смущения Зухра и тут же юркнула в свой двор.

А отец девушки, якобы решив подышать свежим воздухом, пошёл провожать Мусу.

– За мать свою не беспокойся, – сказал он. – Стараюсь ей помогать чем могу – где дровишек подкину, где сена. – А поворачивая обратно, заявил: – Зухра пока учится, а как институт закончит, вернётся в район, в больнице нашей работать будет.

Муса обрадовался, поняв, что Тайфур агай одобряет их дружбу. Повезло ему и на следующий день: подойдя рано утром к автобусной остановке, он встретился там с Зухрой. Накануне договорились. Это ли не счастье – ехать рядышком до самой Уфы и ворковать, подобно двум голубкам?! А ведь они даже не переписывались. Зато по всему видно, что все эти годы девушка его не забывала.

Наконец-то представился случай преподнести ей припасённый подарок. С самого начала нежные пальчики Зухры доверчиво покоились на его ладони. И вот, улучив момент, когда пассажиров сморило и потянуло в сон, Муса достал и надел ей на запястье серебряные браслетики. В ребячьем восторге она то и дело вытягивала вперёд красивую белую руку, вертела ею и так и сяк, любуясь блестящим украшением. Потом, примерив браслеты на оба запястья, принялась разглядывать узор. Парень тем временем с восхищением наблюдал за каждым движением любимой. Он испытывал неодолимое желание крепко обнять Зухру и поцеловать в губы, но вынужден был сдерживать себя, чтобы не обидеть её ненароком.

Готовый взорваться от обуревающих его чувств, Муса не удержался – осторожно коснулся волос девушки и прошептал ей на ухо: «А ты знаешь, пока я служил в армии, косичка твоя была со мной. Я никогда не расстаюсь с нею. И теперь она здесь, в моём чемодане».

Зухра вначале удивленно уставилась на него, потом ласково, бархатным голосом, спросила:

– Ты не шутишь? – И, удостоверившись, что он говорит серьёзно, в свою очередь призналась: – А я вдела нитку в твою пуговицу и с тех пор храню.

Да, когда-то она так сильно вцепилась в его рубашку, что даже пуговицу оторвала.

– Плакса… – сказал Муса, заметив покатившиеся по её щекам слезинки, и нежно смахнул их кончиками пальцев. Он жаждал впиться устами в пухлые, сочные девичьи губы! Но снова обуздал свой порыв, сказав себе: всё ещё будет, наберись терпения. А то вдруг опять расплачется.

И вот наступил момент прощания.

– Йолдызым! – произнёс со вздохом молодой человек напоследок и, вложив в слова всю свою страсть, воскликнул: – Йолдызым, нур чырагым!

– Это ты на каком языке сказал, по-татарски?

– На языке моего отца – по-казахски.

– Нур сырағым… – повторила Зухра его слова по-башкирски. – Ты тоже для меня свет моих очей.

– Ждать будешь? Конца учёбы моей дождёшься?

– Да я и так всю жизнь тебя жду…

– С самого рождения?

– Конечно, я ведь для тебя рождена, чтобы стать твоей возлюбленной…

– Йолдызым сен, жан чуагым!

– Навеки? – Клятвенно заверил ее Муса.

Однако соединиться со сладкоголосой избранницей ему удалось не скоро. Сразу же по окончании института новоиспечённого специалиста направили за границу готовить кадры, которым предстояло осваивать закупленные в СССР вертолёты нового типа. Ничего не поделаешь – приказ есть приказ!

Однако и по истечении двух предусмотренных контрактом лет вернуться домой, как он рассчитывал, не удалось, так как поступил новый приказ… Только на этот раз срок был неограниченный. Молодые парни тех лет оказались во власти огнедышащего, кровожадного чудовища – в их жизнь ворвалась война. Афганская война.

…Сентябрь 1980 года. Экипаж транспортно-боевого вертолёта МИ-8, возглавляемый старшим лейтенантом Мусой Таминдаровым, направляется с гуманитарным грузом в Джелалабад. Обычно на выполнение боевого задания, согласно инструкции, отправляются попарно четыре борта, а на этот раз они летят одни. Вертолёт оснащён, как положено, боевой техникой, включая подвесные пушки и пулемёты. Военные прозвали многоцелевые МИ-8 «пчёлами», а более мощные вертолёты типа МИ-24 – «крокодилами».

Полёт проходит на высоте 1400 метров со скоростью 300 километров в час.

В бронированной кабине жарко и душно. Ближе к Джелалабаду станет посвежее. В прежние времена в этом городе находилась зимняя резиденция королей. В переводе его название означает «обитель великолепия». И в самом деле, здесь сущий рай – прекраснейший, утопающий в зелени оазис.

На местном аэродроме сосредоточены крупные резервы наших войск. Муса и его товарищи неустанно благодарят Аллаха за то, что их полки расположены именно на территории Джелалабада. Эта местность не идёт ни в какое сравнение с Кандагаром, где зимой свирепствует стужа, летом же царит нестерпимый зной и бушуют песчаные бури. А тут, в субтропиках, погода – благодать!

Оба двигателя работают исправно, равномерно. Слева показался горный хребет. Солнце уже не палит так сильно. Неожиданно в днище вертолёта ударяет небольшая ракета, выпущенная духами-душманами из наземных орудий ГТЗРК. Экипаж опомниться не успел, как машину вдруг встряхнуло, она издала звук подобно шару, из которого выпустили воздух, за иллюминатором показалась дымная завеса, в кабине запахло гарью. Автоинформатор объявил: «Горит правый двигатель, вышла из строя главная гидросистема».

Командир Таминдаров, тут же приняв решение, отдаёт экипажу приказ: «Надеть парашюты! Бортач, открыть блистер! Приготовиться к прыжку!»

Накренившийся на девяносто градусов вертолёт перестаёт подчиняться. Муса видит, как зловеще вертятся лопасти винта – машина вот-вот зацепится за горную вершину…

Сам он спрыгнул лишь после того, как у его товарищей стали раскрываться парашюты, и лишь чудом не угодил между вращающимися лопастями.

Духи строчат из автоматов. Вон они – стоят рядком на каменном уступе горного склона. А земля всё ближе. Только парашют почему-то не раскрывается. Муса дёргает рукой за кольцо – безрезультатно. Значит, в конусе клапана застряла шпилька. Надо во что бы то ни стало нащупать её и выдернуть. Наконец-то ему удалось ухватиться за конец вытяжного троса. Потянул. Парашют раскрылся. И ведь надо же, именно в тот момент купол настигла пуля. Он начал сдуваться, и пользы от парашюта теперь уже никакой. С десятиметровой высоты Муса падает прямо на камни. Не ощутив боли, он тут же вскакивает на ноги, чтобы отправиться на поиски товарищей. Духи приблизиться не посмеют, так как отлично знают, что наши будут искать приземлившийся экипаж и всех их изрешетят, ударят по ним из всевозможных орудий.

Муса нашёл бортмеханика, когда тот, успев собрать парашют и засыпать его песком, обозревал окрестности. Стрелок тоже оказался неподалёку – сам подоспел.

В общем, экипаж не пострадал, чего не скажешь о командире. Сгоряча он поначалу ничего не почувствовал, но, когда до него дошло, что правая штанина намокла, то решил посмотреть, в чём дело, и только тогда обнаружил на бедре колотую рану, из которой беспрестанно сочилась кровь. Надо бы срочно остановить её. Вот ведь как бывает: пули счастливо избежал, зато наткнулся на острый камень.

«Конец!» – с ужасом подумал Муса. В глазах потемнело, сознание стало заволакивать, как вдруг отчаянные мысли вспыхнули одна за другой словно зарницы: эсэй… Зухра… Как же кстати он вспомнил о них! Явившиеся ему образы самых близких, самых дорогих людей побудили к решительным действиям: развязав потайной пояс, который был под широким армейским ремнём, он извлёк оттуда тоненькую косичку и протянул её опешившему стрелку: «На, держи! Перевяжи выше раны, с тряпками не возись. Некогда… Это как раз то, что нужно!»

Тот, быстро смекнув, в чём дело, согласно кивнул: «Знамо дело, сам в деревне вырос. Бывало, на такие случаи жгуты из конской гривы плели…»

В небе показалась пара МИ-8. Первый обрушил огонь на горный выступ, откуда стреляли моджахеды, второй подобрал экипаж сбитого вертолёта. После этого обе машины взяли курс на базу, попутно обстреливая из пулемётов вражеские позиции.

Когда Таминдарова доставили в госпиталь, производивший осмотр хирург с удивлением заметил: «Надо же, весьма грамотно! Весьма-весьма… И где ж вы надыбили эту косу?!.»

Муса бережно спрятал свой амулет.

В один из дней, когда он лечился, бортмеханик заговорил с ним об одном явлении, которое прежде они ни разу не обсуждали.

– Командир, хочу спросить, ты как к ППЖ относишься?

– Это что, новый род войск, что ли? – прикинулся простачком Муса.

– Да какое там войско! Походно-полевая…

– Кухня? – опередил бортмеханика.

– Да нет же, командир, походно-полевая жена… Неужто не знаешь? Та переводчица, похоже, глаз на тебя положила. Пробует зачем-то говорить с тобой на смеси башкирского, татарского и русского. Интересно, откуда по-нашенски знает?