Учебник по лексикологии - Мария Сорокина

Об общей обусловленности мышления человека его потребностями писали такие тесно общавшиеся с Ч. Пирсом ученые как У. Джеймс и Дж. Дьюи (Дьюи 1999; James 1987). И Пирс, и Дьюи считали, что мыслительный процесс осуществляется исключительно знаковыми средствами (Дьюи 1999). Но среди философов-прагматистов только Пирс попытался разработать общую теорию о знаковых системах.

Именно в рамках семиотической традиции, заложенной Пирсом, возникла гипотеза, в соответствии с которой природа знака в человеческом языке связана с характером потребностей и проблем человека. На более общем уровне это говорит о том, что значение определяется потребностями того организма, который участвует в каком-либо знаковом процессе. Причем процесс этот всегда подразумевает определенный результат для организма, удовлетворение некоторой реальной нужды.

Однако, в отличие от своих коллег-психологов Джеймса и Дьюи, Пирс был изначально более ориентирован на исследования в области логики и математики. В результате, его работы в области общесемиотической теории, до сих пор непревзойденные по размаху, по признанию многих исследователей, изобилуют неясностями и противоречиями. В этом отношении судьба идей Пирса – это скорее история их переработки, чем разработки.

Например, одним из наиболее продуктивных понятий в семиотике можно считать понятие интерпретанты, которое соотносимо с разрабатываемым в лингвистике понятием смысла. Пирс полагал, что интерпретанта может представлять собой чувства, предрасположенность к поведенческой реакции определенного типа, но также и другое, иногда более сложное знаковое построение. Это предполагает способность отдельного знака реализовывать свое значение за счет участия в сложных, иерархически организованных знаковых комплексах.

В качестве одного из параметров глобальной классификации знаков Пирс предложил использовать тип порождаемой интерпретанты. Однако сам Пирс выделял типы интерпретант на основе типов суждений, описываемых формальной логикой, а не на основе наблюдаемых знаков, используемых в реальном общении или жизнедеятельности организмов. В результате, большинство исследователей, использующих исходное определение знака, данное Пирсом, и ссылающихся при этом на его имя, даже не упоминают предложенную ученым классификацию знаков по типу интерпретанты (см., напр., Эко 1998; Morris 1950).

Классификация знаков по принципу их отношения к объекту также претерпела значительное переосмысление в работах ученых XX века. Пирс предложил разделять знаки на индексальные, иконические и символические по способу отношения к объекту. По Пирсу, иконические знаки – это знаки, для функционирования которых существенно из сходство с обозначаемым объектом; индексальные знаки – это знаки, «причастные» объекту в пространственно-временном отношении; символические же знаки – это знаки, которые относятся к объекту за счет включенности в определенную систему правил, существующих в человеческом сознании.

Исследователи-семиологи, занимавшиеся в первую очередь человеческим языком, зачастую отказывались от рассмотрения отношения знаков к объектам (или, как их еще называют, референтам). Например, У. Эко подчеркивал, что этот аспект по существу находится вне ведения семиотики: “… по сути дела, дисскуссии о референте не подлежат ведению семиологии. Те, кто занимается проблемой референта, хорошо знают, что символа из референта не выведешь, поскольку бывают символы, у которых есть референция, но нет референта (например, слово «единорог» отсылает к несуществующему фантастическому животному, что нисколько не мешает тому, кто слышит это слово прекрасно понимать, о чем идет речь; бывают также символы с разным значением, а референт у них один… два выражения, такие как «мой отчим» или «отец моего сводного брата», относятся к одному и тому же референту, хотя значения их не совпадают, они принадлежат разным контекстам и эмоционально окрашены по-разному» (Эко 1998: 50). Как можно видеть из приведенной цитаты, причина отказа семиологов от обсуждения этой проблемы на определенном этапе связана, по-видимому, с пониманием того, что объекты не существуют во внешней действительности сами по себе, а являются продуктами знакового моделирования/ отношения.

В связи с этим, некоторые семиологи, например, Р. Барт, предпочитали модель, предложенную Ф. де Соссюром, который утверждал, что знаковое отношение принципиально двойственно по своей природе. Знак, по Соссюру, обладает «двоичной» природой. Он представляет собой связь между акустическим образом и некоторым комплексом дифференциальных признаков, образующих понятийную составляющую знака и отличающих его от других знаков (Соссюр 1977: 99). Соссюр предостерегал против наивной ассоциации знаков с объектами внешней действительности и считал, что лингвиста отношение знака к внешнему миру особо интересовать в принципе не должно (Соссюр 1977: 98–99; Соссюр 2001: 121).

Однако теория Соссюра не предлагала никакого объяснения происхождению фиксируемых знаком признаков и их понятийного статуса. Более того, Соссюр не считал возможным исследовать сложные знаковые комплексы, представляющие реальность речевого общения. Его теория не давала никакого представления о том, как можно исследовать функциональную природу словесных знаков. Характерно, что последователи его концепции, тот же Ролан Барт, например, при исследовании реального речевого материала прибегали к понятию языковых метауровней, т. е. были вынуждены усложнять исходную «двоичную» схему (Барт 2000).

Постепенно, вопрос об отношении знаков к «объектам», т. е. принципам взаимодействия организма с окружением, стал проясняться за счет значительного вклада биологов и антропологов в развитие семиотической теории. Их интересовала как общность всевозможных знаковых систем, так и параметры различий между ними, находящие соответствие в уровнях психической организации живых существ. Классификация отношений знаков к объектам, предложенная Пирсом, была переосмыслена как способ описания уровней знаковости, что дало толчок к дальнейшей разработке теории словесного знака.

1.3 Знаковая природа слова

В предыдущем параграфе мы отметили, что основное своеобразие языковой знаковой системы состоит в том, что весь опыт человеческих контактов со своим окружением закрепляется в особого рода знаках – словах, позволяющих человеку классифицировать свой опыт, членя его на объекты и изменения, способные происходить с объектами. В основе данной возможности лежит способность человеческого воображения разлагать опыт на его составляющие и объединять их в стабильные комплексы свойств. Те комплексы свойств опыта, которые мыслятся как целостные единицы, тождественные сами себе и не изменяющиеся во времени, и являются объектами (I, table, tomorrow). Существование объектов обязательно предполагает существование изменений, которым данные объекты подвергаются во времени в процессе удовлетворения человеческих потребностей (go, eat, do). Знаковое представление опыта как образование моделей, основанных на взаимосвязи знаков-объектов и знаков-изменений, мы будем называть грамматикой. Отметим сразу, что в основе природы грамматических явлений лежит универсальное свойство живых организмов, о котором мы вели речь в начале этой главы.

Для любого живого организма принципиально значимым является граница между статическими состояниями (исходное состояние для удовлетворения потребности или результат процесса удовлетворения потребности) и динамическими состояниями – изменениями, предпринимаемыми организмом ради удовлетворения потребности. Мы видим, что сфера знаков-объектов в любом языке (прежде всего, различные виды имен, особенно существительные) позволяют в словесных моделях опыта представлять как исходные условия для каких-то изменений, так и достигнутый результат. Эта знаковая сфера обеспечивает формирование грамматической модели пространства ситуации. Сфера знаков-изменений, представленная в любом языке прежде всего глаголами, позволяет моделировать изменчивый аспект опыта, стадию динамического преобразования исходных элементов пространства в результат какого-то процесса. Данная сфера знаков формирует грамматическое время в языковой модели реальности. Разделение времени и пространства, таким образом, следует рассматривать как следствие аналитической природы знаковости языковой системы, в которой подобным способом получает выражение стадийная природа взаимодействия человека с материальным окружением.

Различие между значимыми единицами – объектами и значимыми единицами – изменениями лежит в основе структуры любого языка. Данное свойство человеческого воображения делает язык как знаковую систему значительно более творческой, чем образные сигнальные системы животных. Формируя две знаковые сферы – сферу объектов и сферу их изменений, человек получил возможность не только изображать свои потребности, но и аналитически моделировать их, что, в свою очередь, дало возможность человеку модифицировать способы удовлетворения своих потребностей, постоянно изменяя свое внешнее окружение в соответствии со все более усложняющимися знаковыми моделями удовлетворения своих потребностей.