Вкус блаженства - Элоиза Джеймс

Мейн усмехнулся. Конечно же, Сильви полюбила его за характер, за нежность к ней, за страсть, которую он всегда держал в узде. Он опустился перед ней на одно колено и предложил ей кольцо с изумрудом, принадлежавшее его семье много лет и переходившее из поколения в поколение. Тогда она сказала «да». «Да»!

Впрочем, вряд ли стоило бахвалиться даже перед ближайшим другом той привязанностью, которую питала к нему Сильви. О таких чувствах не говорят вслух. Сильви была аристократкой от кончиков изящных, обтянутых перчатками пальчиков до украшенных драгоценными камнями каблучков туфелек. Дочь маркиза де Кариба, счастливо сохранившего голову и свои владения, когда в Париже шла резня, не унизила бы ни себя, ни его наивным любовным сюсюканьем. Он ее любил, и она это знала, а поэтому приняла его предложение, лишь слегка кивнув, как ей и полагалось.

Если она чувствовала на себе его взгляд, то поднимала глаза и улыбалась. Все в ее лице было безупречно – от прелестно очерченных бровей вразлет до высоких скул.

– Перестаньте смотреть на меня так! – шептала она ему своим обворожительным голосом. – От этого я чувствую себя странно...

Мейн улыбался ей.

– Дорогая, – говорил он, склоняясь к ее ушку и вздыхая, – я и хочу, чтобы вы чувствовали себя странно.

Сильви слегка хмурилась, будто осуждая его, и возвращалась к молитвеннику или другому важному занятию.

Когда у алтаря Имоджин посмотрела на жениха и отчетливо произнесла: «Я беру его в мужья», – каждая линия тела Рейфа выразила облегчение. Он наклонился и поцеловал невесту, не обращая внимания на епископа, все еще продолжавшего бубнить что-то.

Мейн усмехнулся. Это было так похоже на Рейфа. До самой последней минуты он беспокоился: а вдруг Имоджин поймет, что совершила никуда не годную сделку?

– Зачем ей выходить за меня замуж? – спрашивал Рейф накануне свадьбы. – Господи, в такие минуты, как эта, мне очень хочется выпить.

– Боюсь, ты тогда не ограничишься одним бокалом. – Мейн прищурился. – В иных обстоятельствах я бы решил, что Имоджин слепа или просто отчаялась, но она не обнаруживает признаков слабоумия, не говоря уже о том, что ее считают одной из красивейших молодых вдов в нашем отечестве. На основании всего вышесказанного я могу заключить, что она просто потеряла голову.

Рейф не обратил внимания на слова друга.

– Она говорит, что любит меня.

– Тогда скорее она все же тронулась умом, – беззаботно сказал Мейн, желая придать их разговору легкий шутливый тон. – Возможно, она выбрала тебя из-за титула и хочет стать герцогиней. По правде говоря, я почти уверен, что Имоджин что-то говорила мне на этот счет. Разве я когда-то не собирался на ней жениться? Увы, быть герцогиней лучше, чем графиней.

– Чем меньше ты будешь говорить о своих отношениях с Имоджин, тем лучше, – проворчал Рейф, и в его голосе Мейн расслышал предостережение; но, так или иначе, перед свадьбой следовало все выяснить до конца.

– Да мы по-настоящему даже и не поцеловались, – попытался он успокоить Рейфа. – Я дважды ее поцеловал, показывая, что нас связывает только дружба.

– И все равно я готов тебя убить за эти два поцелуя. Черт тебя возьми: похоже, ты пытался завязать романы со всеми моими подопечными! Ты был помолвлен с Тесс и бросил ее у самого алтаря...

– Это не моя вина! – попытался оправдаться Мейн. – Меня попросил об этом Фелтон.

– Бросил одну из моих подопечных, а другую дважды поцеловал...

– С Аннабел у меня ничего не было, с Джози тоже...

– Ну, раз уж пришлось к слову... – Рейф вздохнул. – С Джози мне нужна твоя помощь, но без твоих обычных фокусов.

– Да я уже почти женат.

Во всяком случае, Мейн готов был жениться, как только Сильви назначит дату.

– Джози преследуют неудачи на ярмарке невест, и путь ее станет еще более тернистым, как только мы с Имоджин уедем в свадебное путешествие.

Мейн искренне удивился:

– А что, собственно, с ней происходит? Я-то воображал, что она умна, остра на язык и чертовски хороша собой. И разве вы с Фелтоном не даете за ней приданое, не считая лошади ее отца, а?

– Она нажила врагов из числа соседей Ардмора в Шотландии, где есть парочка смутьянов по имени Кроганы. Кажется, один из Кроганов пытался за ней ухаживать – из-за приданого; и когда она узнала правду...

– Что? Ударила его?

– Она полечила его снадобьем, которое дают лошадям, – признался Рейф, пытаясь сдержать улыбку.

– Лошадям? «Сок от колик доктора Берберри»?

– По-видимому, это снадобье она изготовила сама. Парень с неделю находился между жизнью и смертью и сильно потерял в весе.

Тут уж Мейн не выдержал и расхохотался:

– Вот так Джози!

– По-видимому, этот Кроган – осел. Джози говорит, что он должен быть ей благодарен за то, что она помогла ему постройнеть.

– Зато сам Кроган сказал, что она его не привлекает, потому что слишком толста.

– Толста?

– У нее и правда пышная фигура.

– И что же?

– Кроган взял реванш. Он написал о ней нескольким своим друзьям – разумеется, не упоминая про действие лекарства от колик. Ни один мужчина не решится признаться, что в течение двух суток не мог расстаться с туалетом. Зато в отместку он назвал ее очаровательной шотландской свинкой.

Мейн сжал губы; желание смеяться у него мгновенно пропало.

– Надеюсь, никто не стал обращать внимание на мнение какого-то шотландского фермера...

– Он учился в школе в Рагби.

– Дарлингтон!

– Точно, Дарлингтон. Похоже, у них с Кроганом знакомство со школьных лет.

– Вот это действительно очень скверно.

– Дарлингтон распространил сплетню ради своего недостойного друга Крогана: он якобы готов держать пари насчет того, что тот, кто женится на Джози, – любитель поросятины.

Мейн пробормотал что-то неразборчивое себе под нос.

– Конечно, разумные люди не обратили на это внимания, но недалекие молодые люди следят за теми, кто танцует с Джози, а потом потешаются над ними. Несчастье в том, что Джози растеряла из-за этого ухажеров своего возраста.

– Скажи мне их имена, – процедил Мейн сквозь зубы. За последние два года он так много времени провел с сестрами Эссекс, что воспринимал их как своих подопечных.

– Эта болезнь распространилась прежде, чем мы ее распознали. – Рейф вздохнул. – Если сначала Джози смеялась над курьезностью ситуации и вела себя с достоинством, то позже это стало ее всерьез расстраивать.

– Они просто потешаются за ее счет, – заключил Мейн, которому и прежде случалось видеть нечто подобное.

– Ее всюду приглашают, но никто не предлагает ей потанцевать и у нее нет поклонников. Я не сомневаюсь, что множество мужчин хотели бы поближе с ней познакомиться, но они опасаются осуждения света.