Струнник (СИ) - Андрей Русланович Буторин

глядя в окно «Вольво». Ничего глобального на ум не приходило. Поэтому он решил съездить и посмотреть на одну из «замороженных» строек, которую ему предлагали уступить почти задаром. Правда, как уже доложили БИВу, «построен» был всего лишь фундамент, но посмотреть все-таки стоило. Затеяв какое-нибудь социально важное строительство, скажем, детский дом-интернат или дом престарелых, можно было хоть как-то склонить на свою сторону общественное мнение. В той игре, что затеял Брюханков, любой козырь был на счету.

До стройки оставалось еще метров сто, когда дорога окончательно перешла в хаотичное переплетение глыб смерзшейся глины, камней и обломков бетонных плит. Ивану Владимировичу пришлось вылезать из теплого салона и идти к фундаменту пешком. Он все хотел увидеть собственными глазами. Телохранитель Миша шел в двух метрах сзади.

Подойдя вплотную к фундаменту, БИВ отметил, что его осведомители были правы — строительство здесь практически не начиналось. С другой стороны, запрошенная цена тоже была смешной, так что стоит еще раз все хорошенько просчитать и обдумать, решил Иван Владимирович.

Он уже повернулся, чтобы идти назад, к машине, как вдруг подозрительный писк, доносившийся со стороны стройки, привлек его внимание. Почти не слышимый вначале, едва проклюнувшийся из-за границ ультразвука, он постепенно набирал силу и снижал частоту. Теперь он напоминал гудение басовой гитарной струны. И тут Брюханков увидел саму «струну». Из бледной и еле видимой она превратилась почти в материальную тонкую стальную проволоку, до которой, казалось, можно было дотронуться рукой. «Проволока» тянулась от группы строений, находящихся почти на самой окраине города, и пропадала в лабиринте фундамента. Через пару секунд «струна» погасла.

— Миша! Быстро туда! — показал рукой на фундамент БИВ.

Миша несколькими тренированными движениями, ловко прыгая по бетонным конструкциям, добрался до места, куда только что бил загадочный луч. Оттуда, где остановился телохранитель, донесся заливистый собачий лай.

— Ну, что там? — крикнул Брюханков.

— Чертовщина какая-то, Иван Владимирович, — откликнулся Миша. — Собака появилась!

— Откуда появилась?

— В том-то и дело, что вроде как ниоткуда… Правда, тут ящик какой-то.

— Что за ящик? Ты можешь выражаться яснее? — начал терять терпение БИВ.

— Какая-то черная коробка, с огоньками и тумблерами, — ответил Миша. — Похоже на какой-то прибор. Но он меньше этой шавки, да и закрытый весь, не могла она из него вылезти.

Снова послышался лай собаки, словно она догадалась, что речь идет о ней.

— Так, может, она там и была, собака-то, когда ты туда подошел? — снова крикнул Брюханков. — Слушай, иди сюда, надоело орать.

— Не было там никого, Иван Владимирович, — запрыгав назад, отозвался Миша. Оказавшись рядом с БИВом, он продолжил: — Я ведь профессионал все же, замечаю многое, не увидеть собаку я бы не смог.

При этих словах телохранителя из ямы фундамента выпрыгнула крупная лохматая дворняга и завиляла хвостом. Посмотрев на нее, Брюханков понял, что Миша действительно не мог ее не заметить. К тому же профессионализму своего телохранителя Иван Владимирович тоже доверял, иначе не держал бы его рядом с собой. Значит… Словно яркая молния полыхнула в голове Брюханкова. От вспыхнувшего предчувствия он даже зажмурился. «Вот он — подарок судьбы, ключ к победе!» — лихорадочно забилась сумасшедшая мысль. Еще не зная почему, но БИВ был в этом уверен. Он всегда доверял своему предчувствию.

— Так, Михаил, — категорично произнес Брюханков. — Останешься здесь и будешь ждать того, кто придет за прибором. Он придет обязательно. И как только придет, приведешь его ко мне. В любое время дня или ночи! Причем сделай это максимально культурно и вежливо. Никакой грубой силы!

— А если он не захочет пойти… ну, если вежливо? — засомневался Миша.

— Должен захотеть, — отрезал БИВ. — Я не знаю как, но ты должен его ко мне привести! Без него можешь не приходить вообще. Да, и обязательно пусть возьмет прибор. Проследи за этим. Все понял?

— Так точно, Иван Владимирович!

Глава 3

Юрий Петрович Коротков работал в Институте физических исследований уже двадцать пять лет. Попав туда впервые после окончания университета, он почувствовал себя на вершине счастья. Юрий Петрович со школьной скамьи был влюблен в науку, и, надо отметить, она отвечала ему взаимностью. Коротков, еще будучи студентом, показывал блестящие задатки будущего ученого.

Молекулярная оптика стала любимым коньком Юрия Петровича. Его дипломная работа вполне тянула на кандидатскую. Тема ее звучала для непосвященного уха натуральной галиматьей: «Поведение электронно-возбужденных многоатомных молекул». Сам же Коротков свою работу галиматьей не считал. Напротив, с головой уйдя в тему, он понял вдруг, что стоит на пороге открытия! По предварительным расчетам получалось — хотя в это трудно было даже поверить, — что световой квант «помнит» информацию, несет в себе некое «мемополе», энергии которого должно было хватить на то, чтобы превратить любое вещество — в любое! По существу, это был «философский камень» средневековых алхимиков; только здесь, чтобы превратить ртуть в золото, нужно было сначала это золото иметь, причем в результате оригинал разрушался. Зато полученное золото оказывалось в другой точке пространства — там, где раньше была ртуть!

Юрий Петрович настолько увлекся этой идеей, что забыл обо всем, не касающемся данной темы. Он забывал порой не только о еде и сне, но даже о том, что ему надо не совершать открытие, а писать всего лишь дипломную работу, причем к определенному сроку.

Университетская профессура идею высмеяла. Никто даже не соизволил вникнуть в расчеты. «Такого быть не может, потому что такого не может быть никогда!» — было главным доводом коротковских оппонентов.

Юрий Петрович сдался. Работу он переделал, даже сказав при этом новое слово в данной области физики. Но от исходной идеи там не осталось ничего.

Получив красный диплом и свободное распределение, Коротков вернулся на родину и устроился в Институт физических исследований, куда его взяли с распростертыми объятиями.

Он начал трудиться в лаборатории оптоэлектроники, что его несказанно обрадовало. Работая, Юрий Петрович написал кандидатскую, которую отлично защитил. Женился, родились дети.

Так летели год за годом: чуть меньше — в любимой семье, чуть больше — в любимой работе. Но все эти годы Короткова не оставляло заветное желание заняться проблемой, что так увлекла его в юности. Наконец с началом перестройки, его мечта сбылась: на очередном ученом совете Короткову удалось зажечь своей идеей руководство Института и показать теоретическими выкладками возможность ее осуществления. К тому времени Юрий Петрович считался в учреждении одним из лучшим, на его счету было десятка полтора открытий.

Но страна вдруг изменилась… Она повернула к рынку, и с Коротковым ей стало не по пути. Поток средств на