Струнник (СИ) - Андрей Русланович Буторин

более ломали голову те, кто был косвенно или прямо подкуплен в этом деле БИВом: зачем это надо ему?

Да что там многие — сам Старицкий не понимал брюханковской стратегии, ибо не был еще в нее посвящен. Однако за успешно проведенную «операцию» был удосужен благодарности шефа, а затем приступил к очередной, самой загадочной части своего большого задания. Он занялся изучением Марса.

А ракета между тем стартовала всего через месяц, в начале января, с северного российского космодрома. Она взяла курс на Марс — красную планету загадок, знания о которой усиленно приобретал сейчас командир отряда «Звезда России» Александр Станиславович Старицкий.

Брюханков строго спрашивал с него за эту учебу. Он выписал для Старицкого кучу специальной литературы, видеоматериалов, пригласил даже профессора-астронома из Санкт-Петербургского Университета для чтения курса лекций по Марсу.

Все это потихоньку начинало бесить Старицкого, выводить его из себя. Нет, он конечно же выполнял все по-прежнему скрупулезно и точно, однако непонятность конечной цели выбивала Александра Станиславовича из привычной колеи. Тем более Брюханков, казалось, не старался делать из этой странной учебы тайны для окружающих.

Однажды, после приезда петербургского профессора, Старицкого зацепили журналисты:

— Уж не собралась ли вы на Марс?

— Мы открываем там филиал «Звезды России», — подхватил шутку Старицкий, кипя внутри от злости.

Газеты всю эту, казалось бы, чушь напечатали, а Брюханков, читая их, коротко похохатывал, потирая от удовольствия сильные руки: теперь он связал Старицкого и с Марсом!

Иван Владимирович все чаще стал подумывать: «Пора посвящать Сашка в курс дела, не то он свихнется от неизвестности».

На следующий день Брюханков снова встретился со Старицким в своем кабинете. На этот раз разговор длился более трех часов, но теперь Александр Старицкий не стоял навытяжку перед БИВом, бледнея и покрываясь холодным потом, а расположился в уютном кожаном кресле напротив шефа. Правда, эмоциональный удар после этого разговора был, пожалуй, похлеще предыдущего — ведь тогда Старицкий по крайней мере предполагал, что его ждет и готовился к самому худшему; того же, что услышал сейчас, он не мог себе вообразить в самом фантастическом сне.

Пошатываясь от полученной информации, от необычности отведенной ему Брюханковым роли, Старицкий, то улыбаясь во весь рот, то жмурясь и тряся головой, на негнущихся ногах добрел до своего «БМВ», плюхнулся на сиденье и минут двадцать сидел, не шевелясь, закрыв глаза и откинув голову на подголовник. Одна только мысль билась сейчас в его возбужденном мозгу, рассыпаясь разноцветными искрами торжественного салюта: он, Александр Старицкий, через каких-то семь-восемь месяцев станет самым знаменитым на Земле человеком!

Однако судьба распорядилась иначе. Даже не судьба, а кто-то из «отморозков», с которыми жестоко расправлялись «звери». Ровно полгода упивался Старицкий предвкушением будущей славы, готовился к решающему событию неистово, не жалея себя, но…

Отправленные рассерженным Брюханковым на квартиру к пропавшему на два дня, не отвечающему на телефонные звонки Старицкому два бойца обнаружили лежащий посреди комнаты в луже запекшейся крови напичканный пулями труп Александра Станиславовича с по-детски обиженным выражением застывшего лица.

Правда, ни пресса, ни общественность, да и вообще никто вне окружения БИВа (а многие — и внутри него) так и не узнали об этой смерти. Официально было объявлено о тяжелом ранении на боевом посту защитника демократии, неподкупного борца за дело процветания Отечества, вице-лидера организации «Звезда России» Старицкого Александра Станиславовича с помещением его в спецлечебницу, допуск в которую до улучшения состояния последнего временно запрещен.

Глава 5

Андрей и Ольга, взявшись за руки, гуляли по ночному парку, совершенно не подозревая, что уже глубокая ночь. Для них время остановилось, и светлое северное небо помогало им в этом прекрасном заблуждении. Шел второй час ночи. Для влюбленных время не имело значения.

Они встретились около восьми вечера. Андрей уже минут двадцать в нетерпении нарезал круги возле здания института, когда на крыльце появилась наконец Оленька и, ослепительно улыбнувшись, помахала ему рукой. Андрей в ответ вскинул руку в пионерском салюте. Оленьку всегда смешил этот жест в его исполнении. «Брось свои грязные намеки, — смеялась она. — Ты что — всегда готов? К чему бы это, интересно?»

Вот и сейчас она прыснула в кулак, увидев поднятую над головой руку Андрея. Быстро подбежала к нему и нежно чмокнула в губы.

— Заждался? — глядя на него огромными глазами, спросила Оленька.

Андрея от этого взгляда как всегда окатило судорожной «щемячье-щенячьей» волной. Его близким отношениям с Ольгой исполнилось уже восемь месяцев, но в этом, называемом им «щемячье-щенячьем» состоянии, он продолжал находиться почти постоянно.

— Нисколько! — счастливо замотал головой Андрей. — Как твой экзамен?

— Четыре… — нахмурила бровки Оленька.

— Так это ж замечательно!

— Нет, это «хорошо», а не «замечательно», — поправила Оленька.

— Ну, все равно ведь хорошо, — скаламбурил Андрей.

— Хорошо, конечно, — вздохнула Оленька, но тут же рассмеялась и поцеловала его. Она взяла Андрея под руку, и счастливая, красивая пара отправилась бродить по вечерним улицам города.

Влюбленные, не замолкая ни на минуту, говорили и говорили друг с другом — обо всем и ни о чем. Они будто не виделись вечность. Впрочем, даже сутки друг без друга казались для них вечностью. Оля на время экзаменационной сессии в институте была в учебном отпуске, поэтому видеться на работе они не могли. Подготовка к сдаче экзаменов и зачетов также отнимала время, а готовилась к ним она очень серьезно и ответственно, несмотря на то что учеба была заочной, Оленьке было двадцать два года, а за окном шумело короткое северное лето, и был Андрей, любимый.

Оля вообще была девушкой серьезной, оставаясь жизнерадостной и контактной с людьми. Не поступив в институт после окончания школы, Оля пошла работать на комбинат. Они жили вдвоем с мамой — отец умер рано, — поэтому в глубине души девушка была даже довольна таким оборотом дел, ведь семье от него получилось больше практической пользы. А учиться можно и заочно, благо что в городе был заочный филиал областного политеха.

А через год мама неожиданно вышла замуж за ревизора, приезжавшего к ним в контору из области. Сергей Иванович был человеком положительным и приличным, похоронившим три года назад жену и мечтающим вновь найти красоту и покой семейного уюта. В областном центре у него была хорошая двухкомнатная квартира, и он убедительно настаивал о переезде туда и Ольги. Но Оля успела полюбить свою работу, сдружиться с коллективом, к тому же она очень любила свой город — тихий, маленький и прекрасный. В общем, Оля категорически, хоть и предельно вежливо, отказалась от