Кому она рассказала? - Робертс Нора
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ева чуть не подпрыгнула в кресле. Она вздрогнула и виновато выпрямилась.
— Ты что, из надзорной полиции? — сварливо спросила она у Пибоди.
— Надзорная полиция вам не нужна, но надзиратель точно нужен. Даллас, люди из бюро обслуживания будут здесь с минуты на минуту.
— Прекрасно! Чудно! Отлично. Пусть меня предупредят, когда они приедут, — отмахнулась Ева. — Я просто уточняю кое-какие детали мелкого досадного происшествия. Ну, типа двойного убийства.
Но она выключила компьютер, потому что Пибоди так и осталась стоять, сверля ее глазами, как буравчиками, и даже притопывая ногой.
— Нет, ты не из надзорной полиции, — с горечью констатировала Ева. — Ты из гестапо.
— Только что звонила Мэвис. Не стала набирать ваш номер: она была уверена, что вы наверняка заняты подготовкой к празднику. Она скоро приедет. Сказала, что больше не может ждать.
— Черт, я же выключила компьютер, разве нет? Я ухожу из кабинета. Вот, видишь, выхожу, закрываю за собой дверь.
Пибоди лишь улыбнулась в ответ. Она знала, что чувство вины — самый надежный рычаг. Она это выучила, еще сидя на руках у матери.
Прежде всего Еву поразило, что люди из бюро обслуживания не стали ни о чем ее просить. Напротив, они велели им не мешать. Но ее ждал и другой сюрприз: оказалось, что Соммерсет уже покинул дом и не вернется до следующего утра.
— Сегодня после полудня ты не найдешь в доме ни одной мужской особы, — объяснил ей Рорк. — Если не считать кота.
Он стоял рядом с Евой в гостиной на втором этаже Она была просторнее той, что на первом этаже, которой они пользовались чаще. Здесь были два больших камина с малахитовой отделкой. Диваны, кресла и целое море подушек были собраны по углам комнаты. Вдоль дальней от входа стены тянулся длинный стол, в этот момент покрытый радужной скатертью и уставленный разноцветными свечками. На потолке в центре висел зеркальный шар, а от него расходились длинные радужные ленточки, розовые и белые воздушные шарики и какие-то немыслимо сложные и изысканные цветочные гирлянды, сплетающиеся шатром над столом, который Пибоди предназначила для призов.
В маленьких серебряных корзиночках, сплетенных в виде колыбелек, стояли розы-малютки, ирисы-малютки и еще целая куча других маленьких цветочков, названия которых Ева забыла, а может, и никогда не знала.
Были уже подготовлены и столы для закусок, тоже оформленные в многоцветных тонах. На одном из столов горкой высилась фарфоровая посуда с нежным рисунком, были расставлены миниатюрные свечки, цветы в низких вазочках и красовалась ледяная скульптура в виде аиста, несущего в клюве маленький сверток.
Ева до того, как увидела все это убранство, была уверена, что все это будет выглядеть глупо, но она ошибалась. Гостиная вдруг стала уютной, трогательной и очаровательной.
В каминах трепетало пламя, а в середине комнаты стояло задрапированное цветной тканью и украшенное цветами кресло-качалка.
— По-моему, выглядит неплохо.
— Очень мило. — Рорк взял ее за руку. — Очень женственно. Мои поздравления.
— Я ничего такого не делала.
— Это неправда. Ты отлынивала при любом удобном случае, но все-таки собиралась с силами и делала все, что нужно.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Ой! — Пибоди замялась в дверях и смущенно ухмыльнулась. — Не хочу мешать, друзья, если аист и все эти колыбельки навевают вам мысли.
— Ты у меня схлопочешь, — грозно предупредила Ева.
— Мэвис уже пришла. Я думала, может, вы захотите показать ей, что тут и как.
— Беременность повлияла на ее зрение?
— Нет, я просто… ладно, неважно, — засмеялась Пибоди. — Входи, Мэвис.
Может, Мэвис и потяжелела на двадцать фунтов, но она не потеряла способности порхать и прыгать. Она буквально влетела в комнату в розовых сапожках. Бело-голубая юбочка разлеталась цветочными лепестками под округлой горкой ее живота. Рукава платья, легкие и свободные, трепетали как бабочки.
Ее волосы — на сей раз белокурые — были стянуты на затылке в длинный, лихо закрученный хвост, такой же задорный и бодрый, как она сама.
Она остановилась на бегу и зажала обеими ладонями рот. И ударилась в слезы.
— О господи! — простонала Ева.
— Нет, нет, нет. — Не переставая плакать, Мэвис отняла одну руку ото рта и замахала на подбежавшего к ней Леонардо. — Я такая беременная… Толстая Жертва гормонов. А здесь такая красота! О-о, всюду радуга и цветочки! Это же чудо! Это просто чудо, Даллас.
Она с рыданиями пересекла комнату и бросилась на шею Еве, упруго ткнувшись в нее своим животом.
— Ну вот и хорошо. Я рада, что тебе понравилось.
— Понравилось? Да это полный отпад. Полный! Пибоди! — Мэвис выбросила руку в сторону и втянула Пибоди в тройственное объятие. — Спасибо! Спасибо вам обеим!
— Может, тебе лучше сесть?
— Мне и так хорошо. Просто у меня то и дело слезный потоп. Верно, Медвежонок? — обернулась она к Леонардо.
— Мы вчера ели на ужин морковь-малютку. — Леонардо привычным жестом передал жене бумажные носовые платки. — Так Мэвис проплакала десять минут.
Очевидно, воспоминание развеселило Мэвис, она расплылась в улыбке, оставила подруг и сгребла в объятья своего габаритного супруга.
— Не понимаю, как ты меня еще терпишь. Три часа утра, представляете? Просыпаюсь, чувствую: умираю с голоду. Как будто меня неделю продержали в цепях в темнице. И тут мой Медвежонок встал и сделал мне яичницу. Ой, ой, смотрите! — Мэвис опять подпрыгнула, заметив окутанное радужными драпировками кресло. — Это трон, да? И я буду на нем сидеть?
— Это твое место, — подтвердила Ева.
— Позвольте предложить вам руку, ваше величество? — галантно осведомился Рорк.
— Это просто ОКУ. Отпад, Каскад, Улет. Ты хочешь сбежать отсюда с моим Сладким Пирожком, да?
— И притом как можно скорее, — признался Рорк, помогая Мэвис усесться в кресло.
— Ну ладно, я вас отпускаю.
— Дайте ей все, что положено, — шепнула Пибоди.
— А вдруг она опять заплачет?
— А мне что-то еще дадут? — Сидя в кресле, Мэвис могла только подпрыгнуть на попке. — Ой, я обожаю подарки!
Скрепя сердце, опасаясь нового потопа, Ева подошла к шкафчику и вынула скипетр и тиару.
— О, мой бог! Супервысший класс!
Вздохнув с облегчением — на этот раз Мэвис не стала плакать, а рассмеялась, — Ева передала тиару Леонардо.
— Ты, наверно, знаешь, как это надевается.
— Коронуй меня, Медвежонок, — приказала Мэвис, — и мы начнем наши игры.
Не прошло и часа, как комната наполнилась эстрогенами [Эстрогены — женские половые гормоны] настолько, что Ева решила: их можно закупоривать во флаконы и продавать на черном рынке.
Женщины лакомились закусками, потягивали прохладительные напитки, ворковали над выпирающими животами своих подруг и болтали о тех вещах, о которых, насколько Ева могла догадываться, они болтают, когда собираются вместе как биологический подвид.
Волосы.
«Тебе так идет эта прическа, и какой дивный цвет! К кому ты ходишь?»
Тряпки.
«Отпадная блузка! И цвет потрясающий!»
Обувь.
«Просто сказочные туфли! А в них удобно?»
Мужчины.
«Он просто не слушает, когда мне надо сказать ему что-то важное».
Ну и конечно, учитывая специфику сегодняшнего сборища, они говорили о детях, еще раз о детях и опять о детях.
Ева открыла для себя один новый, дотоле ей неизвестный факт: оказалось, что женщины, у которых уже есть дети, считают своим священным долгом поделиться опытом с теми, кому еще предстояло в первый Раз отправиться на эту каторгу.
«Шестнадцать часов, и два с половиной из них пришлось тужиться. Но дело того стоило».
«Титания выскочила, как только у меня отошли воды. И, попади я в роддом хоть на десять минут позже она родилась бы прямо в такси!»
«Пришлось делать кесарево. Уайли просто не желал поворачиваться».
И у них была наготове уйма полезных советов.
«Надо непременно слушать симфонию „Даю тебе жизнь“! Это так вдохновляет».