Второй шанс в Эдене - Питер Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Улицы снова заполонили велосипедисты. Все спешили домой. Сродственная связь позволяла улавливать общую атмосферу радостного предвкушения. Я спросил Ниберг, всегда ли здесь царит такое настроение, и она ответила, что горожане оптимистично настроены по отношению к спуску облачного сборщика и с нетерпением ждут начала операции. Что касается меня, то предстоящая миссия и ее значение для биотопа не слишком занимали мое внимание. Зато для населения Эдена это событие означало рассвет новой эры. Что-то вроде совершеннолетия биотопа. С Бостоном или без него, это было грандиозное достижение.
Только люди вроде меня по-прежнему занимались рутинными делами.
Коррин сидела за своим столом и работала с кубиками памяти, грудой сваленными рядом с ее терминалом.
– Освобожусь через минуту, – сказала она, не поднимая головы.
– Отлично.
Она блеснула зубами в улыбке и вставила в терминал очередной кубик.
– Значит, ваше занятие с Чонгом прошло успешно?
– Да. Удивительный человек. Я даже рад, что это был неофициальный визит: таким, как я, нечасто выпадает шанс пообщаться с живой легендой.
– Хорошо, что вы успели им воспользоваться.
– Что это значит?
Коррин подняла руку, полностью сосредоточившись на голографическом экране. Затем удовлетворенно вздохнула и отключила терминал. Кубик памяти выскочил из гнезда.
– Удивительно. Рожденные здесь дети не испытывают психологических проблем. Надо порекомендовать правлению сократить имеющихся у нас детских психологов и отправить их обратно на Землю. Они попусту тратят здесь время.
– Да, вы уже говорили, что дети, обладающие сродственной связью, легче приспосабливаются к жизни.
– Говорила. Но поражает степень их вовлеченности в этот ментальный консенсус. Обычно один или два ребенка бывают неспособны справиться с ситуацией, но мы не обнаружили ни единого случая. Наверное, все-таки надо оставить психологов здесь, хотя бы ради подробнейшего исследования.
– Конечно. Но вы говорили о Винг-Цит-Чонге.
Она лукаво улыбнулась:
– Нет, это вы им интересовались.
– Коррин!
– Отлично, устройте допрос третьей степени. Вы заметили, какой он хрупкий?
– Да. – Я вдруг ощутил холодок. – Тоже смертельная болезнь?
– Нет, строго говоря, не болезнь, а то, от чего мы все со временем страдаем, – старость. Ему ведь уже больше девяноста.
Я могла бы продлить его срок еще на несколько лет, даже на десятилетие. Сегодня у нас имеется современная аппаратура для поддержания жизни, тем более для таких важных персон, как он. Но он отверг все мои предложения. Я не решилась настаивать: он вполне счастлив, сидя дома, занимаясь своими делами и размышляя целые дни напролет. Надеюсь, что смогу себе такое позволить, когда настанет мой черед, – на свежем воздухе, у пруда с лебедями, а не на больничной койке, опутанной проводами.
– Сколько ему осталось?
– Извините, детектив, на это я не могу дать вам точного ответа. Я бы сказала, года два, если он не станет слишком напрягаться. К счастью, об этом заботится Хой Инь.
– Верно, – многозначительно заметил я. – Я в этом убедился. Вы не знаете, как встретились эти двое?
– Хой Инь – его ученица, так она мне говорила. Когда я приехала сюда четыре года назад, они оба уже были здесь. И за все это время она ни с кем больше не была замечена. Удивительно – потому что многие пытались за ней ухаживать. Так вы пришли, чтобы об этом меня спросить? Посплетничать о Хой Инь? Для этого не нужна личная встреча, достаточно и сродственной связи. Вам надо практиковаться. Многие люди после вживления имплантов начинают экспериментировать. Для подростков самой популярной областью является секс. Как и для тех, кто в душе еще подросток.
– Секс?
– Да. Сродственная связь – это единственный способ узнать, что чувствует твой партнер.
– О господи. Как начальник полиции я просто обязан запросить ваше личное дело: непонятно, как вам удалось получить лицензию практикующего врача.
– Ой-ой, кажется, наш суровый следователь краснеет. Неужели вам ничуточки не любопытно?
– Нет.
– Обманщик. А мне было любопытно. Это… интересно. Точно знаешь, как удовлетворить своего партнера.
– Верю вам на слово.
Проклятье. Теперь эта мысль прочно укоренилась в моем мозгу. Любопытство – страшная сила.
– Что ж, раз это не секс и не совет, где встретить божественную Хой Инь, что же привело вас сюда? – спросила Коррин.
Я подошел к окну за ее спиной и задвинул жалюзи. Серебристо-серый свет проложил в кабинете серые тени.
– Что вы делаете?
– Эден, ты воспринимаешь происходящее внутри?
– Это трудно, шеф Парфитт. Я вижу только силуэт человека, стоящего у окна, и это все.
– Спасибо. – Я открыл рот: – А звук? Ты слышишь, что здесь говорится?
Ответом стала тишина в мысленном пространстве.
Коррин смотрела на меня с подозрением. Я отошел от окна.
– Я хотел задать вам один вопрос. Не знаю, может, я параноик, а может, не понимаю все свойства сродственной связи, но ваше мнение мне бы очень помогло.
– Продолжайте.
– Вы говорили, что дети совершенно открыто делятся своими мыслями. Это навело меня на мысль, а не могут ли сервиторы-шимпы создать коллективный разум?
– То есть… – Коррин изумленно помолчала, потом нервно усмехнулась. – Вы всерьез?
– Абсолютно. Я вспомнил о роевом разуме насекомых. По отдельности шимпы – квазиразумные существа, но что если их мозги объединятся благодаря сродственной связи и они будут действовать заодно? Это немалая умственная мощь, Коррин. Как по-вашему, такое возможно?
Она все так же ошеломленно смотрела на меня.
– Я… Я не знаю. Нет. Нет, я убеждена, что это невозможно. – Коррин старалась говорить как можно убедительнее, словно это помогало устранить проблему. – Сознание работает иначе. Ведь есть модели компьютеров, намного мощнее человеческого мозга, но, даже будучи подключены друг к другу, они не становятся разумными. В них можно запустить программу Тьюринга для ИИ, однако это всего лишь программа.
– Но ведь речь идет о живом мозге. Квантовые схемы процессоров не могут иметь собственных мыслей, вдохновения или интуиции, а существо из плоти и крови ими наделено. И достижение полноценного сознания ограничивается только размером мозга. Разве
