Второй шанс в Эдене - Питер Гамильтон

– Да, конечно, я направлю запрос в «Квантумсофт», они, вероятно, смогут поставить нам более сложную программу допуска.

– Хорошо. Вы были знакомы с Пенни Маокавиц?

Он надул щеки и шумно выдохнул. Отвечать на этот вопрос ему явно не хотелось.

– Да, я знал ее. Мы были обязаны информировать отдел биотехнологии о редких материалах, получаемых из органов пищеварения, особенно в случае каких-либо проблем. Мы общались строго на производственной почве.

– Пенни была необщительной, – подсказал я.

– Вы уже и сами это знаете.

– Да.

– Нельзя сказать, что между нами все шло гладко. Но ничего такого, о чем стоило бы упоминать. Через четыре месяца я возвращаюсь на Землю. Кроме того, ее болезнь…

– Кажется, я впервые встречаю человека, которому не понравилось в Эдене.

– Мне очень нравится здесь жить, – мягко возразил он. – И работа хоть и сложная, но интересная. Но компания «Снекма» предложила мне пост вице-президента на астероиде Нью-Конг. Более высокая оплата, больше ответственности. Я не мог отказаться.

Я оставил Рольфа работать с компьютером киберфабрики и направил джип к жилищу Пенни Маокавиц. По стандартам Эдена дом был очень хорошим, но не таким роскошным, как она могла себе позволить. Пенни построила его в форме вытянутой подковы с овальным плавательным бассейном между двумя крыльями. Дом стоял в обширном саду, окруженном изгородью из кустов фуксии. Эти растения, как я догадался, Пенни создала сама; золотисто-желтые и зеленоватые цветы были больше моего кулака и выглядели будто сложенные из бумаги снежинки. Очень красиво.

Дэвис Кальдарола сидел у бассейна в шезлонге, разложенном почти горизонтально. Пройдя сорокалетний рубеж, он начал набирать лишний вес. Из-под рубиново-красной футболки и мешковатых шортов были видны сильно загорелые руки и ноги, покрытые седоватыми волосами. На столике рядом с шезлонгом стоял высокий стакан, быстро тающие кубики льда покачивались почти у самого дна. Я предположил, что это водка с тоником. Второй догадкой стало то, что это не первая порция за сегодняшний день. Я еле удержался, чтобы не проверить свои предположения, справившись у Эдена.

Кальдарола неопределенно махнул рукой, указывая на ближайший стул, я подтащил его поближе и сел рядом.

– А, шеф полиции биотопа собственной персоной. Я польщен. Удивлялся, что вы до сих пор меня не вызвали, – заговорил он. Голос звучал глухо, но еще разборчиво. В таком состоянии он вряд ли мог сосредоточиться, чтобы воспользоваться симбионтами сродственной связи. – Ваши люди уже не первый день рыщут по дому.

– Извините, если они вам помешали. Им было приказано вести себя как можно тише.

– Ха! Вы расследуете убийство. Вы сказали им делать все, что нужно, и плевать, что… – Он умолк и прижал кулаки ко лбу. – Дерьмо. Я веду себя как обычный ублюдок, жалующийся на судьбу.

– Я думаю, сейчас вы вольны вести себя так, как вам вздумается.

– Прекрасно. Очень умно. Боже всемогущий. – Он схватил стакан со стола и сердито уставился на него. – Слишком много этого зелья. А что еще мне остается?

– Я бы хотел услышать, что вы можете рассказать о Пенни, но я могу прийти позже.

Он громко фыркнул.

– Я бы на вашем месте не откладывал. Потом я буду еще хуже. – Остатки водки мгновенно исчезли в его горле. – Что я могу вам рассказать? Она была трудной в общении, конфликтной, упрямой, не терпела дураков рядом, не говоря уж о том, чтобы им улыбаться. Все они это знали и ходили вокруг нее на цыпочках. «Делали скидку на ее способности». Идиоты. Они ей завидовали, абсолютно все: ее коллеги, сотрудники в компании, даже этот мастер йоги, овощ Чонг. Она не была способной, она была гением, черт побери. Не зря же это местечко назвали Эденом[4], а это ведь ее творение.

– Вы говорите, что люди обижались на нее?

– Кое-кто обижался.

– Кто именно?

– Господи, откуда я знаю? Все они одинаковы, кривлялись перед ней на публике, а потом пытались ударить в спину, когда она была вне досягаемости. Единственный, кто не скрывал своей ненависти к ней, так это фифочка Чонга. Но остальные… А за похороны они все заслуживают «Оскара».

Сервитор-шимп вышел из дома с очередным высоким стаканом. Он поставил его на столик рядом с Дэвисом, забрал опустевший бокал и удалился. Дэвис виновато покосился на новую порцию, потом взглянул на меня.

– У вас есть хоть какая-то идея насчет убийцы?

– Нет, определенного подозреваемого нет. Но мы исключаем вероятности одну за другой.

– То есть у вас ничего нет, верно? Боже мой, ее убили у всех на виду, и вы не в состоянии догадаться, кто это сделал. Какой же вы после этого полицейский?

Я стиснул зубы.

– Настойчивый полицейский. Рано или поздно я отыщу преступника. Но я сделаю это намного быстрее с вашей помощью.

Упрек сильно его задел, как я и рассчитывал. Дэвис был страдающим пьяницей, подверженным вспышкам гнева, но не воинствующим мятежником.

– Я хочу все о ней знать, – более мягко произнес я. – Она разговаривала с вами о своей работе?

– Иногда. Мы вдохновляли друг друга. Я слушал ее описания генетических проектов, рассказывал ей о своих планах. Я был интересен ей и интересовался ее делами. Именно поэтому наши отношения стали такими крепкими, у нас имелось много общего.

– Вы астроном?

– Астрофизик. – Он хищно усмехнулся. – Не путайте. Кое-кто из моих коллег счел бы это ужасным оскорблением. Считайте, вам повезло, что я такой добродушный.

– ЮКЭК платит за вашу работу?

– За отдельные задания. Частично моя должность оплачивается Парижским университетом. Предполагается, что я изучаю гравитационный коллапс Юпитера. Интересное занятие.

– Я не слышу энтузиазма в вашем голосе.

– О, я достаточно увлечен главным предметом. Но здесь вокруг масса интересных вещей и любопытных загадок. Мы так долго наблюдали Юпитер с близкого расстояния, посылали в его атмосферу роботов-наблюдателей и все-таки знаем о нем слишком мало, во всяком случае, о том, что происходит в глубинных слоях, за пределами досягаемости зондов. Наши аппараты взрываются задолго до того, как достигнут полутвердых слоев. Все рассуждения о его внутренней части – сплошные предположения. Мы