В тени первых Героев. Белые пятна челюскинской эпопеи - Николай Витальевич Велигжанин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Председатель правительственной комиссии
Куйбышев
13 марта, 1934 г.
Москва, Кремль».
«Сталинград» стоит возле берега, «Смоленск» находится далеко в море, в сообщении даже указаны его координаты. Если посмотреть по карте, то видно, что он километрах в 300 от побережья; скорее всего, он направлялся на северо-восток, собираясь обходить прибрежные ледовые поля. Затем что-то происходит 13 или 14 марта, и планы резко меняются. Сообщение Правительственной комиссии от 15 марта, информирующее о ранее принятых решениях, содержит совершенно четкие указания:
«Пароход “Смоленск” 13 марта в полдень подошел к району мыса Олюторского. Правительственной комиссией предложено командиру парохода “Смоленск” и начальнику летной группы т. Каманину выгрузить самолеты “Р-5” в районе мыса Опукинского, с тем, чтобы самолеты были немедленно собраны и вылетели в Уэллен».
«Мыс Опукинский», куда Каманина направляют, – это та же самая река Апука, тот же район Олюторского залива. После такого указания «совещаться» летчикам и капитанам поздно, нужно его выполнять. «Смоленск» берет курс на запад и пробивается сквозь льды, которые до этого пытался обойти. Однако Правительственная комиссия спустя два дня информирует:
«Пароход “Смоленск”, пробившись сквозь лед 14 марта, соединился с пароходом “Сталинград”, который к этому времени в Олюторке закончил выгрузку горючего для двух самолетов Ш-2 (сведения о выгрузке в Опуке оказались неверными). На берег мыса Олюторского выгружаются самолеты, горючее и необходимое снаряжение также и с парохода ”Смоленск”».
Правительственная комиссия, конечно, путается немного во всех этих мелких географических названиях, которые находятся на другом конце света, но все же указания выдает понятные. Все эти сообщения скреплены подписью Куйбышева. Каманин в своем «дневнике» спорит с высшим партийным и государственным чиновником? Совершенно однозначно, что пароходы «Смоленск» и «Сталинград» соединились не ранее 14 марта. Вот теперь команды и летчики двух кораблей могут собираться вместе в кают-компании, как нам рассказывает Пивенштейн, и сколько угодно спорить. Предмет спора только неясен: «Смоленск» с большим риском пролез сквозь ледяное поле, неужели он пойдет обратно? Разве что правительство отменит свое прежнее указание. Неудивительно, что Пивенштейн заключает: «Мы почувствовали, что на этом совещании толку не добьемся».
Делаем первый промежуточный вывод: широко известное «совещание» – вещь совершенно мифическая; если что-то и было, то явно не тогда и не так, как описывают «участники».
Второй промежуточный вывод: дата 19 марта, когда самолеты начали выгружать на берег, – абсолютно вымышленная. Ее запустили в мир через Каманина в книге «Как мы спасали челюскинцев». Она очевидным образом противоречит всем документам и свидетельствам. Выгрузка была произведена не позже 15 марта.
Третье: люди, которые читали книгу «Как мы спасали челюскинцев», изданную в 1934 г. огромными тиражами, а до этого следили за ходом спасения по газетам, должны были или обладать очень короткой памятью, или быть хорошо выдрессированы в умении двоемыслить. Скорее, все-таки второе – пропаганда еще долго держала тему горячей, подшивки газет лежали в библиотеках, в том же 1934 г. выпустили книгу-альбом с избранными публикациями «Правды» – все это находилось в полном противоречии с «воспоминаниями» членов группы Каманина.
Четвертое: похоже, что всем участникам каманинской группы запретили говорить, чем они занимались на Олюторском берегу в промежутке между 14 и 19 марта. А там в это время находились экипажи двух пароходов, два десятка летчиков, несколько журналистов, местные рабочие и пограничники – суммарно не менее 200 человек.
Зачем это было сделано? Газетные статьи и сообщения правительства забываются и тонут в архивах, а книга остается надолго. С этими заменами дат кто-то могущественный хотел что-то спрятать, и сделано это было явно не случайно. Теперь уже, наверное, никто никогда не узнает, что прятали, зачем, но почему-то тогда это казалось важным. Но! Многие участники событий писали мемуары дважды. Сначала по горячим следам, в 1934 г., когда были свежи эмоции, и в то же время кто-то сверху с их помощью редактировал историю. А потом, второй раз, – спустя годы и в конце жизни, когда хотелось рассказать что-то важное про себя и уже была неактуальной конъюнктура прошлого. Интересно бывает сравнить эти два варианта. Заглянем, например, в поздние мемуары Молокова «Родное небо», изданные в 1977 г., и увидим: «Только 14 марта мы достигли мыса Олюторского». Оказывается, Василий Сергеевич спустя 43 года отлично помнил дату!
А Николай Каманин в своих поздних мемуарах «Летчики и космонавты», изданных в 1971 г., вдруг уходит от любой конкретики относительно дат, про 19 марта почему-то уже не говорит, свой «дневник» не цитирует, зато вспоминает условия: «На снеговой площадке за длинным сараем консервного завода при сорокаградусном морозе проходила сборка самолетов. Техники Разин, Анисимов, Грибакин, Осипов, Романовский, Пилютов и другие работали день и ночь, не зная устали, не замечая лютого мороза».
А все же интересно: что именно прятали, зачем? Отчего меняли даты, почему вдруг резко поменялся маршрут «Смоленска»? Можно, конечно, предположить, хоть и бездоказательно.
Что именно прятала правительственная комиссия?
Итак, в 1934 г., спустя всего несколько месяцев после спасения челюскинцев, во-первых, фальсифицируются даты спасательной операции, во-вторых, придумываются несуществовавшие события вроде «совещания летчиков и моряков», в-третьих… впрочем, не будем забегать вперед, продолжим излагать события последовательно. Но уже сейчас можно заключить, что историю явно постарались переписать. Отгоним от себя изумление: а что, так можно было? Это же чистый Оруэлл, министерство правды. (Книгу «Как мы спасали челюскинцев», кстати, готовило издательство «Правды», так что, получается, писатель в своей антиутопии попал практически в десятку.) Но опустим моральные оценки, постараемся остаться в рациональном поле. Все это имело смысл делать только для того, чтобы что-то спрятать. Попробуем предположить, что именно.
Если верить последовательным сообщениям Правительственной комиссии, публикуемым в газетах, до полудня 13 марта «Смоленск» шел на северо-восток, группа Каманина еще не подозревала, что им предстоит высаживаться в Олюторке, а уже 14-го пароход «пробивался сквозь лед» на запад. Когда было принято решение, прямо не сказано, но разворот произошел явно в этом диапазоне – вторая половина дня 13-го или первая половина 14-го. По докладу пограничников, 15 марта уже была закончена выгрузка самолетов на берег. А что же произошло между 13-м и 15-м? Из явных событий – исчезновение самолета Ляпидевского, единственного исправного самолета, находившегося на Чукотке. Он пропал 14 марта утром, в Москве это было очень ранее утро.
Возможно, именно это
