В тени первых Героев. Белые пятна челюскинской эпопеи - Николай Витальевич Велигжанин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Примерно про это же пишет военный летчик Пивенштейн, но с другой точки зрения:
«Накануне нашего отплытия собралось совещание. Кроме нас пришли гражданские летчики Галышев, Молоков, Фарих, Липп. Фарих выступил первым. Он говорил, обращаясь к нам:
– Вы на Севере не были? Куда же вы собираетесь? Вы знаете, какие там ветры, вьюга? Знаете, как треплет в полете? У мотора даже меняется звук. А снег – это же сплошной камень, мрамор! Там и садиться нельзя ни по ветру, ни против ветра, а только по накату снега. Мы с Каманиным переглянулись: кого он запугивает?
– Правительство, – сказал я, – назначило командиром Каманина, оно знало, кого назначать. Мы не боимся незнакомых путей, пурги и туманов».
Пусть нас не вводит в заблуждение, что Пивенштейн называет фамилию одного Фариха. Фарих просто после окончания спасательной операции оказался «разрешенной мишенью», его позже выбрали в качестве примера недисциплинированного партизана, мешавшего молодым героям. Налицо общий конфликт между «стариками» и «молодыми»: одни понимают уровень проблем, но не имеют доступа к ресурсам, другие имеют средства, но не представляют степень трудностей. Но решают все же не летчики, а краевые руководители. Во время совещания Яна Липпа и Василия Молокова отцепляют от предстоящей экспедиции и оставляют во Владивостоке. На судно отправляют именно Фабио Фариха, который якобы запугивал Каманина. Фарих и его механик Флегонт Бассейн в первоначальном составе экспедиции оказались единственными, у кого был полярный опыт, их включили в качестве экспертов. Молоков телеграммой информирует самого Куйбышева, что его не взяли.
На следующий день, 1 марта, пароход «Смоленск» выходит в рейс. Его задача – доставить самолеты и летчиков как можно ближе к месту спасательной операции, насколько позволит обстановка. Можно вспомнить, что у команды Анатолия Ляпидевского подобный путь от Владивостока до Уэлена занял почти два месяца. А с момента гибели «Челюскина» прошло уже 16 дней.
Василий Молоков, будущий самый продуктивный участник спасательной операции, остается на берегу.
Молоков: «Возвращаюсь в гостиницу, укладываю свои пожитки, чтобы отправиться обратно в Красноярск. И вдруг ко мне в номер вбегает посланец комиссии. Пришел ответ из Москвы: мне предлагают отправиться с пароходом, обещают дать самолет! Буквально в несколько минут собрался в дорогу. Времени терять нельзя, надо догонять “Смоленск”. У подъезда гостиницы уже ждала автомашина. Она доставила меня на пристань к катеру. Через два часа бешеной гонки по волнам я поднялся на борт “Смоленска”. Меня на пароходе, конечно, не ждали. Хожу по палубе как неприкаянный».
Таким образом, участие в операции Героя № 3 предопределила всего одна вовремя пришедшая телеграмма.
В этот же день, 1 марта, «американская» спасательная группа в лице Леваневского, Слепнева и Ушакова только прибыла в Нью-Йорк после путешествия через Атлантику на трансконтинентальном лайнере. Было очевидно, что она должна достичь Чукотки раньше «владивостокской» группы, но тоже не очень скоро. Сидящим на льду людям остается уповать только на прилет Ляпидевского.
Ляпидевский пытается. Летает, насколько позволяют погода и технические возможности самолета. Несколько вылетов не приносят результата. Найти небольшой лагерь на льду не так-то просто, даже при хорошей видимости, даже с известными координатами. Курс на лагерь прокладывали вычислениями, но пока самолет летит эти 260 км, на него действуют разнонаправленные непредсказуемые ветра, которые уводят его в сторону; на такой дистанции любая маленькая погрешность в курсе приводит к огромной ошибке при достижении финальной точки. Ориентиров на льду нет, поправку сделать трудно. Была надежда на дым, который, казалось бы, должен указать на лагерь, но и она не оправдалась, потому что в бескрайних ледяных полях было огромное количество парящих трещин, и клубы пара ничем не отличались от дыма. Две недели безрезультатных полетов. Можно поверить Ляпидевскому: «Тяжелую я проходил школу работы северного летчика зимой».
Первый успех
Наконец 5 марта, при ясной погоде и сорокаградусном морозе, экипаж Ляпидевского обнаруживает лагерь. Состав экипажа в победном полете: первый пилот – Анатолий Васильевич Ляпидевский, второй пилот – Евгений Михайлович Конкин, летнаб (штурман) – Лев Васильевич Петров, бортмеханик – Михаил Руковский; все четверо проделали огромную работу.
В этот раз они немного изменили тактику: сначала час летели вдоль берега до хорошо опознаваемого ориентира – мыса Сердце-Камень и уже от него взяли курс на лагерь. До лагеря оставалось 160 км – вероятная ошибка оказывалась значительно меньше.
Ляпидевский: «…во льдах разводья и трещины, откуда идет пар. Пар этот мы принимали все время за дым лагеря. То и дело кто-нибудь говорил: “Лагерь!” Всюду мерещилась нам стоянка челюскинцев – тени от ропаков[11] создавали видимость палаток, бараков. Внезапно наблюдатель Петров подозвал бортмеханика и показал ему на что-то во льдах. Опять заметили дым. Мы ясно видели дым, но не верили в то, что видели. Слишком много было у нас разочарований за эти тяжелые месяцы, слишком много неудач.
– Самолет! – закричал вдруг Петров.
Действительно, мы увидели на льду самолет. Это была машина Бабушкина. Мы прямо носом уперлись в лагерь».
Ляпидевский аккуратно сажает самолет на челюскинском аэродроме – зимовщики расчистили его в 5 км от лагеря, там, где позволила ледовая обстановка. Площадка маленькая, но Ляпидевский заранее узнал у челюскинцев ее размеры, расчертил копию в Уэлене и при каждой посадке пытался вписаться в ее габариты. Первым рейсом самолет эвакуирует из лагеря 12 человек – 10 женщин и двух крошечных девочек – и привозит их в Уэлен. На самом деле Ляпидевский спас даже больше людей, о чем и не подозревал. Одна из эвакуированных женщин была беременна, так что фактически летчик сохранил 13 жизней. Публике об этом не сообщали, но Александра Горская, уборщица на «Челюскине», родила сына Александра Оттовича Шмидта 15 сентября 1934 г., то есть на момент спасения она была примерно на третьем месяце.
Удачный полет в лагерь стал крупным успехом операции. Если вспомнить, что эвакуацию пытались начать в ноябре, еще до гибели «Челюскина», с момента прибытия отряда Л. Петрова на Чукотку, то весомость события становится еще больше. Почти три с половиной месяца самолеты не могли пробиться к дрейфующим людям. И вот – удалось!
Разумеется, известие о первых спасенных вызывает взрыв восторга в большом мире. И в этом ликовании активно участвует советская пресса. Газеты пестрят бодрыми заголовками: «Блестящий полет», «Питомец Красной Армии», «Большая радость». С особенным удовольствием «Правда» смакует отзывы иностранной прессы: «Сказочный подвиг Ляпидевского», «Событие мирового значения», «Блестящий подвиг героев Арктики».
Правительственная комиссия полна сдержанного оптимизма. Есть первый результат, теперь можно смело всем рассказывать
