Я не Монте-Кристо (СИ) - Тоцка Тала

Никита нашел форум, где народ тусовался постарше, а потому к проблеме относился серьезнее. Одна девушка интересовалась, как важно для мужчины быть первым, Никита прочел самые разные ответы, а потом задумался. Значило ли это что-то для него? Да, сто раз да! От одной мысли, что Саломия впервые была только с ним, что она только его, у него земля уходила из-под ног, он и не подозревал, что такой собственник. А потом вспомнился тот самый разговор в кабинете, который подслушала эта малолетняя шпионка. Отец тогда говорил, что для мужчины большая честь, если девушка выбрала его первым.

Выходит, Саломия его выбрала? Это ведь не только потому, что он законный муж, пусть и временный? Вспомнив, что он временный, Никиту передернуло, он даже телефон отложил. Он своими глазами видел, что Саломия не позволила тому наглецу-итальянцу ее даже поцеловать, как знать, возможно тот делал попытки претендовать на что-то еще. А Никиту не то, что не оттолкнула, напротив, так страстно отвечала на его ласки, что совсем его распалила и сбила с толку.

Снова порылся в темах форума, какой-то парень с ником Последний джедай спрашивал, как женщины представляют идеальное первое свидание. Елагин читал ответы и клял себя последними словами — все, что только можно было придумать, он умудрился сделать наоборот. Листая страницы, наткнулся на ответ девушки с ником Дикая кошка.

Кошка рассказывала, какой у нее замечательный муж, и он же ее первый мужчина. В их брачную ночь он украсил спальню плавающими в сосудах свечами, внес ее на руках в спальню и уложил на усыпанную лепестками роз постель. «Мой муж  — лучший мужчина на свете»,  — утверждала девушка, а Никита залип, вспомнив Саломию в подвенечном платье, какой она была на их свадьбе. Представил, как берет ее на руки и вносит в свою спальню, а потом увидел ее обнаженной в лепестках роз на своей кровати и даже зажмурился, чтобы задержать перед глазами картинку.

Что-то хрустнуло, и на террасу ступил мужчина, Никита поднял голову и тихо матернулся  — это был Джованни. «Тебя еще здесь не хватало…».

— Che cosa ci fai qua? Dov'è Salomia?* — спросил итальянец, с некоторым недоумением глядя на Никиту. Тот с видом превосходства запустил голосовой онлайн переводчик и жестом попросил повторить вопрос. Джованни с некоторым удивлением повторил. Никита не долго размышлял над ответом.

— Sono marito di Salomia. Abbiamo litigato, ma è meglio se tu sparisci. Mi dispiace,* — слишком вежливо на взгляд Никиты перевел его слова переводчик. Для верности Елагин понес к самому носу Джованни палец с кольцом, он, в отличие от некоторых, кольцо не снимал.

— Che casino, mamma mia,* — буркнул под нос рассерженный итальянец и зашагал прочь. А Никита, услышав перевод, остался сидеть, как пришибленный.

Мия на итальянском языке означает «моя», почему он об этом раньше не подумал? Отец тысячу раз прав, это судьба. И коль эта изумительно красивая девушка сама доверилась ему, теперь она будет только его, он сделает все, чтобы она безраздельно принадлежала только ему. Безумно повезло, что она уже его жена, она Елагина, хоть здесь не придется добиваться, расталкивая локтями толпу желающих.

То, что о Марине он сегодня даже не вспомнил — Ермолаева разыскивала его, Никита лишь отписался, что хочет побыть один и искать его не нужно,  — подтверждало, как он ошибался. Он называл чувства к ней любовью, но ничего подобного тем ураганам, что сотрясали его с самого начала отношений с женой, Никита ни с кем никогда не испытывал. Так может он ошибся, и может эти ураганы и есть любовь?

В доме погас свет, и Никита улыбнулся. Спать собралась! Он вспомнил, как забавно спит его жена, как маленькая девочка, подложив под щеку ладошку. Она и есть его маленькая девочка… Уходить не хотелось, хотелось сесть не пороге и охранять ее сон. Его дикий зверь просился наружу, бился изнутри, хотел охранять свое логово, чтобы никто не потревожил сон его… любимой?

Никита влез на сайт бронировки отелей и авиа билетов, следовало закрыть один вопрос, он и так достаточно наворотил дел. Затем поднялся и, напоследок взглянув на темные окна, решительно направился к своему номеру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *

Саломия открыла глаза и некоторое время пыталась сообразить, где она, что она здесь делает и кто там ломится в дверь уже минут десять, хоть в последнем случае вариантов было немного. Точнее, один  — ее муж. Можно забить и не открывать, но вряд ли это поможет, Елагин просто так не уйдет, проще выяснить, что ему нужно.

Никита отодвинул ее с порога, ввалился сам, а следом втащил чемодан.

— Почему ты с вещами?  — спросила вместо приветствия.

— И тебе доброе утро,  — кивнул Никита. — Теперь я здесь живу. Я твой муж, если ты еще не забыла.

Саломия замолчала и прикрыла шею рукой.

— Значит, мне теперь жить негде?

— Как это?  — удивился Никита.  — Ты будешь жить здесь со мной.

Саломию это совсем не устраивало.

— А Марина? Теперь ты ее поселил одну в номере. Или ты по очереди будешь то здесь, то там? Тогда не забудь составить график, чтобы не запутаться. Хочешь, я нарисую красками и повешу на стену?

— Марина утром уехала, я ее провел,  — оборвал Никита, и Саломия замолчала.  — Я предложил ей или билет на самолет, или любой отель на выбор.

— И что она выбрала?

— Отель. Я сдал тот номер.

Саломия прошла мимо и села на диван, сцепив пальцы перед собой. Никита подошел, присел на корточки и оперся локтями о ее колени. Саломия непроизвольно вздрогнула, уж слишком собственнически это у него вышло.

— Значит, подслушивала, — усмехнулся Елагин, — ладно. А ты все помнишь, что говорил отец?

— Твой отец много чего говорил, — пробомотала Саломия, стараясь не думать о том, какие ощущения у нее возникают от близости человека, с которым только вчера они…

— Хорошо, я напомню. Он говорил, что женщины сами выбирают себе мужчин, — Никита взял ее за руки и легонько сжал.  — Ты выбрала меня, Мия. Нравится тебе, не нравится, но теперь ты моя, я никому тебя не отдам, как хочешь.

Щеки запылали, и Саломия опустила глаза, но Никита взял ее за подбородок и приблизил к лицу.

— У тебя ведь даже имя для меня подходящее. Я собственник, махровый и отъявленный собственник, и теперь ты никуда не денешься, я хочу, чтобы ты это поняла. Так что, Мия?

Видимо, у нее в глазах отразилось что-то похоже на ужас, потому что Никита придвинулся и спросил:

— Мне очень стыдно за вчерашнее, я сам не знаю, почему меня так накрыло. Скажи только честно, ты жалеешь о том, что между нами произошло?

Саломия покачала головой, и хоть ее взгляд продолжал блуждать по стенам и потолку, Никита облегченно вздохнул, а потом осторожно поцеловал одну ладонь, затем вторую.

— Я жалею только о том, что не совладал с собой и не отнесся к тебе более бережно. Поэтому позволь мне, — сказал тихо, глядя в глаза и прижав ее руку к щеке, — позволь мне повторить все сначала, только по-другому, как нужно.

— А как нужно? — спросила Саломия почти шепотом. — Разве ты знаешь?

— Конечно, — Никита касался губами ее холодных пальцев, — теперь знаю. Медленно. Нежно. Осторожно. Но я к тебе не притронусь, пока ты сама не захочешь. Наверное, нам пока лучше подождать. Я буду ждать твоего «да», Мия, просто скажешь мне «да», когда решишь, что хочешь.

 Кровь прихлынула к лицу, стало совсем горячо, а Никита стоял перед ней на коленях и держал ее руки в своих.

— Прости меня, Мия. Ты ведь тоже у меня первая, я вчера так испугался, что все испортил, что причинил тебе боль, — он терся небритой щекой о ее ладонь, и Саломия не удержалась, чтобы не провести рукой дальше к взъерошенной макушке. Никита поймал ее руку и снова приложил ладонью к губам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты же сказал, что не притронешься, — она слабо улыбнулась.

— Целоваться можно, — мотнул головой ее упрямый муж, — ты что, если и целоваться нельзя, тогда сразу вводи меня в анабиоз. А сейчас мы позавтракаем и пойдем на пляж.