Роковой подарок - Татьяна Витальевна Устинова

– Лучше водки, – тут же сказал великий писатель Александр Шан-Гирей, и Анна с ним согласилась, тоже от злости:

– К русскому столу, разумеется, лучше водки. Попросите, Алекс, душа моя.

Маня никак не могла собраться с мыслями.

…Алекс?! Здесь, в Беловодске?! Анна Иосифовна каким-то чудом притащила его сюда! Зачем?! Что она выдумала?!

– Алекс, – вдруг пробасила Маня, – как твои дела? Сто лет тебя не видела.

Это было глупо, глупо, но она на самом деле не знала, как себя вести с ним.

– Если бы ты время от времени наезжала домой, то смогла бы видеть меня чаще, – тут же отозвался Алекс и окликнул официанта: – Любезный! Любезный, принесите нам водки!

Пока церемонились с выбором сорта, количеством и температурой – Анна Иосифовна принимала активное участие в церемониях, и Мане показалось, что она тоже растеряна, – писательница Покровская немного справилась с собой.

…Как давно она его не видела, правда, сто лет! Нет, конечно, они виделись перед её отъездом в заповедник и, кажется, в прошлом месяце, когда она возвратилась из Питера, но почти не разговаривали и за столом не сидели.

Маня рассматривала его исподтишка.

Он похудел, ввалились и без того впалые щеки. Пальцы постоянно что-то теребят, то вилку, то салфетку, то зажигалку. Под глазами чернота, не спит, должно быть, совсем. Зато кудри и ресницы по-прежнему хороши. Маня часто думала, что это несправедливо! Такие локоны и ресницы должны были барышне достаться, а достались писателю!

– Как ты живешь, Маня? Надеюсь, хорошо?

– Я стараюсь, Алекс.

– Может, перестать стараться?

– Почему?

– Потому что из стараний ничего не выходит.

Маня посмотрела ему прямо в глаза. Он отвёл взгляд.

Анна Иосифовна молчала, словно её тут не было.

– Я всё время пытаюсь тебе позвонить, – призналась Маня. – Но у тебя выключен телефон.

– Зачем? Звонить?

– Чтобы поговорить.

– О чём?

Это было уже совсем… нечестно. Ну, невозможно в ресторане говорить то, что она хочет ему сказать!..

Мане вдруг страшно захотелось исчезнуть. Вот взмахнуть волшебной палочкой и… раствориться в воздухе. Или надеть шапку-невидимку. Р-р-раз, и нет её! И разговора этого нет, и кабака, и Алекса с его скучающим лицом!..

Принесли водку и закуски.

– Горячее сейчас закажете или попозже?

– Манечка, ты должна поесть.

– Спасибо, Анна Иосифовна, мне что-то не хочется.

– Тогда потом, – распорядилась Анна. – Алекс, налейте-ка нам всем водки!..

Он зачем-то пожал плечами, взял у официанта из рук графинчик и разлил по стопкам ледяную тягучую жидкость.

– Вообще-то, – сообщила Анна Иосифовна бодро, – водку не пьют холодной, это новейшее изобретение и совершенно неправильное. Водка не должна обжигать, она должна быть комнатной температуры. Охлаждать придумали большевики, когда после революции водку делали настолько отвратительно, что трудно было проглотить.

– За встречу, – объявил Алекс.

– Манечка, за твоё здоровье, – не поддержала Анна. – Пусть у тебя скорей всё заживёт!

Алекс махнул водку, наколол на вилку маринованный грибок и спросил:

– Ты больна?

– Я упала.

– Опять? – удивился он. – Тебе нужно делать упражнения на координацию, Маня. Хотя ты хорошо выглядишь. – Он изобразил вилкой её силуэт в воздухе. – Вот эта штука тебе очень идёт.

– Эта штука Анны Иосифовны, – пробормотала Маня, всё больше мечтая о шапке-невидимке. – Она дала мне поносить.

Алекс фыркнул:

– Чудеса!..

…Если бы она меньше его любила, всё было бы не так… трудно. Но она любила его изо всех сил, служила, ухаживала, отдавалась, жалела, ласкала и… не понимала, что изменилось. Ведь он тоже когда-то её любил! И ничего не случилось – ровным счётом! Вот он, вот она. Они живы и здоровы, сидят за одним столом, разговаривают и даже едят, но… ничего не получается, ровным счётом ничего!..

Опять этот самый ровный счёт! Что это за счёт такой? И сколько по нему придётся заплатить?

– Вот что, молодые люди, – отчётливо выговорила Анна Иосифовна. – Сложившееся положение мне решительно не нравится. Я взяла на себя смелость с ним покончить.

– Со мной? – тут же уточнил Алекс, но она не удостоила его ответом.

– Мария, пошёл уже второй год, как ты… мечешься. Во всех смыслах этого слова!.. Ты не живёшь дома, почти не бываешь в Москве, тебя не заманить в издательство. Ты то и дело попадаешь в истории! Не перебивай, – чуть повысила голос Анна, когда Маня собралась возражать. – В прошлом году ты написала удачный роман, и дело заглохло. Мы все ждём продолжения – читатели, киношники, книжные магазины! Да и я тоже жду. Но дело не двигается.

– Анна Иосифовна, вы же знаете, со мной такое бывает…

– Знаю, – согласилась Анна жёстко. – Бывает. Ты ленишься, или тебе нужен отдых, или занята делами своей тёти, или строишь дачу, я всё это готова понять и принять. Но в последнее время ты занята только Алексом, именно поэтому ничего не идёт тебе в голову.

– Мной?! – изумился великий писатель. И засмеялся. – Анна Иосифовна, при всём уважении!.. Манечке гораздо интересней и важнее её собственная жизнь, чем десять моих, я вас уверяю!

– Теперь о вас, Алекс, – продолжала издательница. – Вы совершенно потеряли человеческий облик, я в этом убеждаюсь с каждым днём всё больше. Я допускаю, что вам наплевать на всех людей в мире, возможно, так устроен ваш талант. Он признает только себя, что ж, так бывает. Но вам наплевать и на Маню! Или вы делаете такой вид.

– Анна Иосифовна, кто дал вам право…

– Помолчите, Алекс. Я привезла вас сюда, чтобы мы все наконец смогли разобраться, что с нами происходит.

– Со мной ничего не происходит…

– Алекс, ещё прошу вас помолчать! Так не может продолжаться. Вы оба теряете время, а его очень мало, и с каждой секундой становится всё меньше и меньше!.. Мария, ты должна перестать прятать голову в песок, ты не страус, а взрослый человек. Алекс, вам нужно хотя бы на пять минут забыть о том, что вы великий писатель, и ответить себе на вопрос, как вы собираетесь жить. Кого любить, кем дорожить. Если это невозможно, вы оба должны оставить друг друга в покое.

– Это очень страшно, Анна Иосифовна, – пробормотала Маня. – Пожалейте хоть вы меня.

– Я жалею тебя изо всех сил, девочка. Поверь мне. А сил у меня много, поэтому мы здесь и собрались.

– Для меня всё, что вы говорите, – загадка, – объявил Алекс Шан-Гирей. – Давайте лучше ещё выпьем и поговорим о литературных новинках! Таковые ещё есть в нашем безумном мире, Анна Иосифовна? Или люди окончательно перестали верить писателям, а писатели перестали верить себе?

Анна взглянула на него:

– Ни о чём таком я не слышала, – ответила она. – Я знаю, что литература была,