i 77717a20ea2cf885 - Admin

  Ставлю на плиту корчик.

  И надо ж тому случиться: мне молоко надо караулить, глаз не спускать, а тут, как на грех, появляются двое, и, по всему видать, внимания сейчас начнут требовать. Хоть и краем глаза, но вижу, что вид у Лоры рассерженный, у Васюты - подозрительно смущённый.

  - Случилось что? - спрашиваю обречённо. Васюта мнётся. - Не тяни, а то молоко упущу.

  - Ваничка, тут такое дело... Гость у меня будет нынче. С дружиной.

  - Знаю, и что, не накормим, что ли? У нас вон пирогов немеряно, гусей зажарим...

  Он опускает глаза.

  - Надо бы встретить... Ты сперва от сковородок отойди подалее, лапушка...

  Та-ак. И что у него за пазухой, из-за чего я, по его мнению, должна за сковороду схватиться?

  - Хороший гость, уважаемый: воевода Ипатий. Традиции любит, так надо бы соблюсти, встретить, по старинному обычаю чарочку поднести.

  Не люблю, когда взрослые мужики мямлят.

  - Васюта, уж не хочешь ли ты, чтоб я ему сама эту чарочку поднесла? На серебряном подносе?

  По глазам вижу - хочет.

  Что, такой серьёзный гость?

  Рука моя тянется за сковородкой, но в этот момент молоко в корчике шипит. Поспешно его снимаю.

  - Даже не надейся, - говорю строго. - Ты хоть своей головушкой подумал? В чём я пойду? В этих затрапезных штанах? Не стану я позориться, да ещё перед этим, как его... Евпатием!

  - Ипатием, лапушка!

  - Тем более. Не проси.

  Он горестно вздыхает.

  - Хороший человек воевода, - негромко говорит Лора, - много для нас сделал. Да и нужный. - Кошусь подозрительно: когда это они с Васютой успели сговориться? С виду вроде только что поцапались. - Если дело только в прикиде - найдётся у меня платье; мы с тобой, считай, одинаковы, мне чуть длинно, а подшить не успела.

  - Даже не надейся, - упираюсь я. - Ишь чего удумали...

  - У тебя размер ноги какой?

  - Тридцать шестой, - отвечаю машинально, и спохватываюсь. - Это ещё зачем?

  - Хорошее платье, - мечтательно говорит она, - в пол, с серебряным шитьём, в облипочку всё. А сапожки у меня к нему какие - ты бы только видела!

  - Да ну тебя, - сержусь. - Не люблю в подоле путаться: всю жизнь в штанах хожу, так удобнее. В пол, говоришь?

  - Да так, ерунда. Могу с Аркадием прислать, посмотришь. С вышивкой, с жемчугом, тебе понравится. Ты такие только в музее видывала, а тут - прикинь, не только полюбоваться, в нём ходить можно!

  - Ну, - говорю нерешительно, - если только одним глазком глянуть...

  - Знамо дело - только одним глазком. Не понравится - вернёшь. Так до вечера!

  Васюта не уходит, скорбно вздыхая за спиной, и я не выдерживаю. Раз уж это для него так важно...

  - Ладно уж, - смягчаюсь. - Встречу. Но только если платье подойдёт!

  Он сияет, а я, наконец, завариваю тесто кипящим молоком и делаю последний за сегодня замес. Уф. Всё, надоело.

  Иду отлежаться. Что-то меня сегодня загоняли, и с поездкой верхами, и со стрельбой, и с разборками, и с пирогами. Визит этот ещё... Доживу я вообще до десятого дня, чтобы в путь спокойно отправиться? Давно у меня не было такой напряжёнки.

  Минут через сорок появляется Аркадий с двумя большими свёртками и просит разрешения навестить... сами понимаете, кого. Конечно, Аркаша, идите к своей новой любимице, ей с вами в последнее время куда интереснее, чем со мной. Может, чему новому научится. Я разворачиваю свёртки с твёрдым намерением "только одним глазком" - и не могу сдержаться, чтобы не ахнуть.

  - Королева в восхищении! - только и бормочу, разложив платье на кровати.

  Платье действительно хорошо. Плотного изумрудно-травянистого бархата, расшитое серебром, нарукавья унизаны мелким жемчугом... не речным, неправильной формы да ребристым - нет, морским, жемчужина к жемчужине, идеально ровным. Да и шитьё настоящее, не люрекс какой-нибудь, не металлик - серебряная канитель, тончайшая, в нить, проволока. То-то мне свёрток тяжеловатым показался. Такими цветами не по кайме и кокетке, а всё платье заткать - оно само стоять будет, без манекена. В комплекте к нему во втором свёртке - белоснежная рубашка с пышными рукавами, что будут красиво выглядывать в прорези бархатных рукавов, ещё - лёгкие черевички, и, наконец, расшитая серебром и жемчугом налобная повязка, чтобы не простоволоситься. Хорошо, что не кокошник, сконфуженно думаю. Ну, Лора, ну, молодец, как всё подобрала! А ведь, в самом-то деле, к любому платью-костюму достойное обрамление требуется: и обувь соответствующая, и бижутерия какая-ни...

  Открыв небольшой футляр, нахожу серьги с крупными изумрудами.

  В растерянности присаживаюсь на край кровати. Это что - тоже "только поглядеть"? Изумительной красоты и чистоты каменья так и горят в солнечном луче, словно по заказу упавшем из окошка мне на колени. Не надеть их под этакий наряд - просто преступленье.

  Ну, Лора...

  Ладно, говорю в нерешительно, а затем более уверенно, буду считать, что беру всё это напрокат. В кои-то веки прибывает к нам... к Васюте большой человек, и мне своего работодателя позорить затрапезным видом никак не можно. Придётся потерпеть, даже если от этих серёг уши начнут отваливаться.

   ... Вечер. Переодеваюсь. Васюта деликатно стучится в дверь.

  - Готова, лапушка?

  - Какая я тебе лапушка? - сержусь. - Доверься вам только, иродам... Знала бы - не пошла у вас на поводу!

  - А что не так?

  - А то. У этого платья пуговицы до самой... вдоль всей спины, короче; у меня рук уже не хватает, иди, сам застёгивай.

  Он деревянными пальцами кое-как справляется. Пуговок много, они махонькие, с горошину, и Васюте с его-то ручищами, к мелкой работе непривычными, приходится попыхтеть. Сам виноват, мстительно думаю. Твоё мероприятие? терпи, старайся. Он застёгивает последнюю и делает робкую попытку обнять.

  - Это ещё что? - сурово говорю я.

  - Ничего, лапушка, я вот тут подправлю...

  И он действительно расправляет воротник, слегка касаясь при этом моей шеи.

  Затем нехотя уходит. Я прислушиваюсь к весёлому гомону и бряцанью железа, доносящемуся из зала, и пытаюсь сообразить: а как же мне потом раздеваться? Васюту пригласить - платье расстегнуть? Так, судя по всему, он будет не прочь и продолжить... Я вспоминаю недавнее касание его пальцев, и тут же память услужливо накладывает на виденье хруст собственных позвонков. Э-э-э, нельзя так, Ванька, говорю себе сурово. Не поминай старое. Эту страницу мы закрыли. Лучше на себя полюбуйся, вон хоть в оконном отражении, коль зеркала нет: пусть издалека, но в полный рост получается. Ведь хороша... может, и полновата немного, да по местным меркам это вроде и не недостаток, а наоборот. И талия у тебя на месте, и вообще девушка ты рельефная, не хуже Лоры, есть что продемонстрировать. А длинное, да ещё по фигуре платье любую женщину преображает. Вот так.

  Крутнулась я перед вечерним окном, взяла поднос с полной серебряной чарочкой, расправила по-Васютински плечи, и пошла...

  Зал встречает меня одобрительным гулом, свежестью распахнутых окон с вечерней зорькой и любопытствующими мужскими взорами. Что-то их много, дружинников, и все на одно лицо кажутся; где же среди них любитель традиций?

  Васюта шагает сбоку из-за стойки, приобнимает ласково; знает, негодник, что при народе одёргивать не буду.

  - Вот, Ипатий, хозяюшка моя, Ванесса-свет...

  Почему-то я ожидала встретить кого-то, покрупней Васюты. Воевода всё-таки, звание обязывает. Но от ближайшего стола ко мне неспешно поднимается немолодой воин роста чуть выше среднего, седоусый, седогривый... правда, грива как у льва, величественная и малость растрёпанная, сам жилистый, крепкий. Взгляд весёлый, с прищуром. Вот про таких-то, пожалуй, и говорят: седина в бороду - бес в ребро. С Васютой его роднят, пожалуй, такие же затаённая мощь и основательность.

  Под алым плащом поблёскивает пластинчатая кольчуга.

  Интересно, они хоть в бане доспехи снимают? Смахнув с лица улыбку, с церемонным поклоном протягиваю дорогому гостю чарочку. Выпеваю ласково:

  - Здрав буди, воевода!

  Он с удовольствием окидывает меня взором. Сканирует, почти как паладин, только по-своему, по-воеводиному. И, по всему видать, результатом остаётся доволен.

  - Благодарствую, хозяюшка!

  Церемонно отставив мизинец, цепляет тяжёленькую чарку двумя пальцами и, приветственно подняв, осушает.

  Пока он, не торопясь, пьёт, я ищу место, куда сунуть поднос, и вдруг напарываюсь на торжествующий взгляд Васюты. И внезапно понимаю, что этот чёрт кудлатый, этот ирод... меня подставил. Он мной просто хвастается, как пацан. А сейчас увидел по моим глазам, что я его раскусила. И понял, что так просто ему это не сойдёт.

  Наши обжигающие переглядки с Васютой занимают какие-то доли секунды. Воевода тем временем не спеша отставляет чарочку, приглаживает усы.

  - Ну, красавица, - шагает ко мне. - Уважишь ли служилого человека?

  И вроде как объятья дружеские распахивает. Вот тут-то до меня доходит, чем венчается встреча гостя дорогого: поцелуем хозяйки в уста сахарные. Я-то об этом только сейчас вспомнила, а вот Муромец - знал ли, когда подъезжал с просьбой гостя уважить? Если нет - сейчас узнает.