i 77717a20ea2cf885 - Admin

  Мы чинно обходим зал, я послушно улыбаюсь. Пироги мои расходятся на "ура", гости довольны, поглядывают благосклонно, иные и руку уважительно к сердцу прижимают, а что ещё нужно хозяйке! На отношения больше, чем уважительные, не отваживаются, потому как - вот он, в углу, громадный Васюта, и вот он, за свободным столом скромненький оборотень, которому только намекни на нескромный интерес к его пассии - и неизвестно, чем это закончится: то ли конь понесёт, то ли собственный пёс укусит. К сэру Аркадию мы и подсаживаемся.

  У стеночки неподалёку кем-то заботливо пристроена гитара. Лора делает страшные глаза.

  - Если уж новенькие начнут бузить, тогда и споёшь, чтобы отвлечь. Поняла? А так - не балуй их. По рюмочке опрокинем?

  - Сами - как хотите, ребята, а я не люблю.

  - Расскажи о себе, - неожиданно просит она. - Я ведь здесь уже десятый год, волей-неволей скучать начинаю. С малолетками говорить не о чем, а нашего возраста здесь мало кто появляется, да не с каждым сойдёшься. Ты сама откуда?

  Васюта ставит перед нами стопочки, Лоре наливает доверху, мне плещет на донышко, больше для виду и для поддержания компании. Аркадию не предлагает. Видать, у оборотников свои отношения со спиртным.

  - Заботливый ты наш, - насмешливо-нежно говорит Лора. Провожает Муромца взглядом. - Ну, давай, подруга, начинай...

  За неполный час она грамотно вытаскивает из меня всю подноготную, мне даже невольно приходит на ум сравнение с Галой. Но в отличие от ведуньи, Лора о себе ничего не скрывает. Да, здесь уже десятый год. Родом из небольшого российского городка, тоже, кстати, из казаков, только я из донских, а она из кубанских... Попала сюда с Аркадием практически одновременно, и, чтобы не пропасть, решили они друг за дружку держаться, пока выкарабкиваться из своих Сороковников будут. Так и прошли до Финала - вместе. А когда открылся перед каждым портал - личный, в его собственный мир - поняли простую вещь: что ежели сейчас разойдутся по домам - больше не встретятся.

  - ...А он посмотрел на меня своими синими брызгами, - при этих словах Аркадий рдеет, как юная девушка, - и говорит: Ло... Впервые ты меня так назвал, помнишь? Ло, говорит, этот Мир, конечно, сволочь порядочная, но без него мы не встретились бы. Как хочешь, но я тебя не отпущу.

  - И что? - замираю я. Хотя вот она, концовка рассказа, передо мной сидит. Но до чего ж мы любим про любовь послушать!

  - Что... И пошли мы обмывать Финалы в ближайший кабак, да на всю ночь и загуляли, чтобы порталы уж наверняка без нас закрылись. На всю ночь...

  Губы её сами собой складываются в мечтательную улыбку, как будто вспоминает она о чём-то необыкновенно приятном. Глаза уже давно туманятся.

  - Не жалеешь, что не вернулась?

  - Может, и жалею, - отвечает она совершенно трезвым голосом. - Но три тысячи раз изжалелась бы, откажись я от Аркаши. Оно того стоило. Жаль только, с детьми не получилось. Не хочу. Чтобы их потом Ему на потеху отдавать?

  Она опрокидывает в себя уже пятую стопочку... или шестую? Глаза подозрительно блестят. Аркадий обеспокоенно трогает подругу за локоть, та дёргается... ох, сейчас, чего доброго, нарвётся друид на скандал, потому как настроение у амазонки резко идёт на минус. Я тянусь за гитарой и начинаю настраивать, преувеличенно серьёзно шикнув: потише! И думаю: может, раскрутить её спеть на два голоса? Отвлечь, увести словами. Есть одна вещица, как раз для миротворчества. Как одного поколения со мной, Лора должна её знать.

  Виноградную косточку в тёплую землю зарою,

  И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву...

  И друзей созову, на любовь своё сердце настрою,

  А иначе, зачем на земле этой вечной живу.

  Подруга наша прислушивается и неожиданно улыбается. Подхватывает.

  Собирайтесь-ка, гости мои, на моё угощенье,

  Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву,

  Царь небесный пошлёт мне прощение за прегрешенья,

  А, иначе, зачем на земле этой вечной живу.

  У меня голос ближе к альту, у неё - звонкое сопрано. Сочетание на редкость хорошее, и я беру на себя вторую партию: пусть Лора ведёт.

  В темно-красном своём будет петь для меня моя Дали,

  В чёрно-белом своем преклоню перед нею главу,

  И заслушаюсь я, и умру от любви и печали,

  А иначе, зачем на земле этой вечной живу.

  И когда заклубится закат, по углам залетая,

  Пусть опять и опять предо мною плывут наяву

  Синий буйвол и белый орел, и форель золотая,

  А, иначе, зачем на земле этой вечной живу.

  И длился печальный проигрыш, и клубились, словно сошедшие из песни, закатные облака по углам зала, и тонуло всё в дымке. Хотелось петь и дальше: о любви, о верности, о вечности.

  Лора трясёт головой, рыжие пряди разлетаются языками пламени.

  - Да... Умеешь ты уводить, Ваня. А получилось-то как хорошо! Давай-ка ещё.

  Что-то слишком тихо вокруг. Заслушались дружинники, засмотрелись на нас, как на диво дивное, а я ужас как не люблю чужого внимания. Хватит с меня и недавнишнего концерта. Отставляю гитару. И собираюсь было попрощаться, как к нам за стол подсаживается воевода.

  - Уважите, хозяюшки?

  - Что, опять поцеловать? - Лора подмигивает. - Так не могу, видишь, у меня свой кавалер присутствует. С ним лучше не нарываться, c Васютой, кстати, тоже. Традиции традициями, а честных разборок ещё никто не отменял.

  Он улыбается. Аккуратно разливает нам с Лорой по чарочке. Подаёт: мне, по старшинству, первой.

  - Уважьте, - и добавляет тихо, - а то хлопцы начнут с кружками приставать, вам оно ни к чему.

  А-а, вот оно что. Пригубливаю для вида.

  - И как же мне на твою доброту да ласку ответить, Ванесса-свет? - задумчиво говорит воевода. - Уж извиняй, я человек военный, рассусоливать не люблю. Скажу сразу: нехорошо, когда такая хозяюшка - да без хозяина. Счастья-то - его у двоих больше, чем у одного. Сам бы посватался, да женат, таить не буду. Хочешь, наречённым отцом тебе стану? Чтоб было к кому Васюте сватов засылать?

  Я верчу в руках стопочку.

  - Спасибо на добром слове, Ипатий. Да не до сватовства мне. Сороковник у меня, видишь ли, только начатый. Или не сказали тебе?

  - А и с этим люди живут, - отвечает спокойно. - Ты погодь, не торопись.

  Он слегка постукивает пальцами по столу. Кисть у него небольшая для мужчины, но хваткая, до сих пор помню, кончики пальцев слегка сплющены, что бывает, когда с "железом" подолгу работают. А ещё, как хироманты говорят, такие пальцы у натур настойчивых, лидеров по призванию, упорно идущих к своей цели... И у Васюты такие же, невольно вспоминаю я. Одного поля ягоды, спорить с ними - что танк пытаться остановить.

  - Негоже это, когда баба на войну идёт, - веско говорит он. - Одно дело - дом родной защищать, другое - бойню на потеху другим устраивать. То я про Мир этот треклятый. Ладно, когда парни к чёрту в зубы суются - им мужчинами расти надо, ко всему привыкать, а тебе, бабе - на что? Оставайся, свет. Не пожалеешь.

  Верчу в пальцах стопочку. Ставлю на стол. Неохота в очередной раз душу изливать, всё про себя рассказывать, сколько можно? Отвечаю лишь:

  - Мне надо вернуться. Домой. Вот и весь сказ.

  - Или ждёт кто?

  - Дети.

  И от этого короткого словца он мрачнеет.

  - Вон оно как... Супротив этого сказать нечего. Я-то думал - одинокая. Прости, Ванесса-свет. Не обессудь - посижу с вами ещё немного, побалакаю, когда ещё выпадет случай с такими девами поговорить...

  И тут из своего угла подаёт голос Аркадий.

  - Не тяни кота за хвост, Ипатий, лучше сразу говори, зачем пришёл, я ведь дальние твои подходцы знаю. Уйдёт сейчас Ванесса - доведёшь её своим сердобольством, да и останешься ни с чём.

  - Оборотник... - Воевода недовольно косится на друида. - Зачем влез? Я ж просто поговорить хотел, хорошим людям помочь...

  Аркадий показательно зевает. А я чувствую странное облегчение. Ну и хорошо, что человек подошёл за какой-то собственной надобностью, а то мне неловко было разговор обрывать: вроде, ко мне с сочувствием, а я - не ценю. Теперь можно спокойно забыть все намёки о сватовстве. Воевода, конечно, жук ещё тот, но надо отдать должное: подъехал со своим сочувствием виртуозно, я и сердиться на него не могу.

  К тому же, доля истины в его словах есть. Не место женщинам на войне и в квестах. И если бы не дети... и если бы я могла остаться...

  Сердце моё делает предательский скачок, и я слышу чуть заметное звяканье в груди: не иначе, как стукнулось оно в свеженький навешанный замочек, или, как его сэр Майкл называет - блок. А не стучись, не надо, бестолковое. Зря я, что ли, тебя осаживаю?

  - Будет вам, - говорю примирительно. - Не цапайтесь. Одно другому не мешает. Ты, воевода, на будущее имей в виду: со мной можно и по-простому, без подходцев. А за участие спасибо, я же понимаю, от души оно. Однако мне и в самом деле уходить пора, шумно здесь. Если нужно что - сказывай сразу.