Джузеппе Гарибальди. Мемуары - Джузеппе Гарибальди

Потери Легиона в этот день были велики в сравнении с небольшой численностью его бойцов, но не менее велика была его слава. Этот успех, который, казалось, должен был подорвать силы Легиона, напротив, необычайно ободрил его. Состав Легиона вырос за счет новобранцев, которые, едва став солдатами, сражались как ветераны. Таков итальянский солдат, таковы сыны прекрасной нации, когда их, не скованных разлагающим влиянием священников и трусливых правителей, вдохновляет прекрасная и возвышенная цель.

Переход у Бахады[122] (24 апреля 184.)[123] также сопровождался серьезным сражением. Отряд, которым командовал тот же генерал Пас, вышел из Монтевидео и, обойдя правый фланг неприятеля, продвинулся вдоль северного берега бухты вплоть до Пантаносо, небольшой илистой речушки, протекавшей на расстоянии двух выстрелов из Серро; отряд должен был соединиться с нашими силами в этой крепости, чтобы нанести, быть может, решающий удар по неприятельской армии, выманенной, таким образом, с сильных позиций у Серрито — главной квартиры Орибе, или по крайней мере должен был застать врасплох два батальона, находившихся на берегах названной топкой речушки.

Это предприятие, на которое возлагали большие надежды, не дало почти никаких результатов из-за отсутствия согласованности, что часто случается в задуманных операциях.

Итак, во время перехода через эту реку, мы оказались вовлечены в ожесточенное сражение. Из трех дивизий, входивших в состав нашего почти семитысячного корпуса, та, которая находилась в арьергарде, испытала столь ожесточенный натиск противника (оправившегося от внезапного нападения и сосредоточившего здесь свои силы), что ей, из-за труднейшей переправы через реку, с невероятным напряжением удалось спасти только часть своих сил.

Я командовал дивизией в центре, занимавшей позиции вдоль правого берега реки Пантаносо, которая вполне оправдывала свое название[124], ибо дно ее представляло собой топь, в которую проваливались люди и лошади, так что перейти через реку можно было только по гряде огромных неровных камней, находившихся на некотором расстоянии один от другого. Генерал приказал мне перейти обратно реку, чтобы оказать поддержку тем, кто попал в опасное положение. Разумеется, я подчинился приказу, хотя с неудовольствием, ибо при этом трудно было рассчитывать на успех и становилась неизбежной гибель многих людей.

Наш арьергард сражался с большим упорством, но противнику, силы которого все время росли, удалось нас отбросить и захватить в тылу, т. е. на пути нашего отступления, очень прочное строение (солильню). Кроме того наш арьергард израсходовал все боеприпасы. Головная часть Итальянского легиона входила в солильню, тогда как передовая часть неприятельской колонны уже находилась в ней и столкнулась с нашими людьми. Завязался ожесточенный рукопашный бой, в котором итальянцы, благодаря своей отваге, в конце концов одержали верх.

Земля в этом месте была усеяна телами; в числе погибших был оплакиваемый нами храбрый лигуриец капитан Молинари; однако наши товарищи из арьергарда были спасены, и исход боя стал склоняться в нашу пользу. На помощь подошли другие отряды, и отступление прошло в полном порядке[125].

В тот же день Французский легион, который должен был одновременно действовать на линии городских укреплений, потерпел неудачу; мы же ответили достойным образом на насмешки наших товарищей по оружию.

28 марта также стало днем боевой славы для республиканского оружия и для Итальянского легиона[126].

В этот день операциями руководил генерал Пачеко. Неприятель, который осаждал Серро под командованием генерала Нуньеса, одного из военачальников, пользовавшихся самой дурной славой в этих краях (в самом начале осады он позорно перешел из наших войск на сторону осаждавших), неприятель, говорю я, действовал с большой отвагой и не раз подходил вплотную к бастионам крепости, угрожая перерезать ее коммуникации с городом и разрушить оружейным огнем маяк, построенный на самой верхней части строений.

Генерал Пачеко приказал некоторым отрядам, в том числе нашему легиону, отправиться к Серро. Совершив переход ночью, мы на рассвете укрылись примерно в миле к северу от крепости в старом пороховом складе, окруженном развалившимися строениями.

Эти строения, несмотря на большие разрушения, сохранили стены и были достаточно просторны, чтобы в них разместились, хотя и в тесноте, все итальянцы.

У Серро началась перестрелка и затем мало-помалу закипел бой. Неприятельский генерал, отличавшийся пылким характером, отважно атаковал наши войска до тех пор, пока ему не удалось завладеть сильной позицией под названием Куадрадо, находившейся от старого порохового склада на расстоянии выстрела из пушки малого калибра.

Мы уже насчитывали среди раненых двух лучших начальников, полковников Тахеса и Эстибао, когда с высоты Серро[127] был подан сигнал нашему Легиону о вылазке. Завязался упорный бой. Полковник Касерес, принявший общее командование, приказал нам идти в атаку.

Я всегда буду гордиться тем, что принадлежал к горстке храбрецов, называвшейся Итальянским легионом Монтевидео, который я видел всегда лишь на пути к победе! Но в этот день наши итальянцы сражались особенно хладнокровно и мужественно! Они заслужили восхищение гордых американцев, которые по праву претендуют на самую отчаянную смелость.

Нам предстояло атаковать неприятеля, который закрепился на возвышенности, используя в качестве прикрытия насыпь над рвом. Местность, которую нужно было преодолеть, чтобы ударить по неприятелю, не имела никаких укрытий; это весьма затрудняло операцию, ибо нам предстояло двигаться по открытому пространству на хорошо защищенного противника. Но в этот день Легион мог бы вступить в борьбу с самим дьяволом!

Легионеры помнили, что именно здесь, на этой земле они дали доказательство своей храбрости. Воины еще слышали приветственные клики благодарного народа, рукоплескания столичных красавиц! Легион, не стреляя, ринулся на неприятеля и не останавливался до тех пор, пока не загнал его в топкую Пантаносо, в трех милях от поля сражения. Нуньес пал мертвым, было захвачено много пленных.

Отряды, состоявшие из наших товарищей, жителей Восточной провинции, сражались также с большой отвагой, и если бы наш натиск был несколько менее стремителен и наша правая колонна под командованием храброго полковника Диаса имела время вклиниться между рекой и противником, ни одному человеку из неприятельской пехоты, конечно, не удалось бы спастись.