Город бездны - Аластер Рейнольдс

— Вы в порядке? Я не видел, как началась драка.

Ответ прозвучал на норте, но с грубым акцентом, который я не смог с ходу определить. Парень был невысок ростом и коренаст, как бульдог. Этим сходство с бульдогом не ограничивалось: к его физиономии точно приросла задиристая гримаса. Картину дополнял плоский нос и коротенький редкий «ежик», напоминающий щетину.

— Да… — он разгладил на себе одежду, — со мной все в порядке, спасибо. Этот олух начал угрожать мне, затем полез драться. Я рассчитывал, что кто-нибудь мне поможет, но вдруг почувствовал себя… куском мебели.

— Да уж, — я презрительно покосился на почтенную публику. — Однако вы дали ему отпор.

— Черта с два это мне помогло.

— Боюсь, Вадим не из тех, кто способен отдать должное благородному жесту. Вы уверены, что не ранены?

— Разве что немного тошнит, вот и все.

— Погодите.

Я щелкнул пальцами, подзывая слугу, который все это время висел в нескольких метрах от нас — теперь я знал, как выглядит кибернетический буриданов осел. Когда он приблизился, я попытался приобрести для спасенного порцию противорвотного «коктейля», но на этот раз мои финансы действительно были на нуле.

— Спасибо, — пассажир скупо улыбнулся, поджимая губы. — Но, думаю, у меня на счету достаточно средств.

Он обратился к роботу на каназиане — слишком быстро и тихо, чтобы я уловил смысл, — и тот выдал ему новый шприц с каким-то снадобьем.

Пока пассажир возился со шприцем, пытаясь попасть в вену, я повернулся к Вадиму.

— У меня хорошее настроение, Вадим. Можешь катиться на все четыре стороны. Но мне не хотелось бы снова увидеть тебя в этой каюте.

Он посмотрел на меня, кривя губы. На усах, точно хлопья, висели капли блевотины.

— Наши переговоры не закончены, Мирабель.

Отцепившись от стены, он повис в воздухе и обвел взглядом комнату. Очевидно, он рассчитывал удалиться достойно. Однако я успел позаботиться, чтобы эта попытка потерпела крах.

— Погоди, — Вадим как раз напрягся, намереваясь оттолкнуться от стены. — Ты что, решил, что я позволю тебе убраться, не вернув все, что ты успел украсть?

Он замешкался, оглядываясь на меня.

— Я у тебя ничего не крал. И у вас, мистер Квирренбах…

— Это правда? — осведомился я у пострадавшего.

Квирренбах замялся и покосился на Вадима.

— Да… да. Он у меня ничего не украл. Я даже не успел с ним толком заговорить.

— А как насчет остальных? — я повысил голос, обращаясь к пассажирам. — Этот ублюдок успел у вас что-нибудь выманить?

Тишина. Примерно этого я и ожидал. Никто не решится признать первым, что его одурачила такая мелкая крыса — теперь, когда они увидели, что он за ничтожество.

— Видишь, здесь таких нет, Мирабель.

— Может быть, — я кивнул, выбросил вперед руку и схватил его за грудки. Лоскуты жесткой материи были холодными и сухими и на ощупь поминали змеиную кожу. — А как насчет остальных пассажиров? У тебя были все шансы обтрясти человек десять с тех пор, как мы стартовали.

— Ну и что с того? — произнес он почти шепотом. — Это не твоя забота, верно?

Его тон менялся с каждой секундой. Казалось, он корчится и оплывает, точно восковая фигура над огнем. Я мог смять его руками и придать любую форму.

— Что тебе нужно за то, чтобы не соваться в это и оставить меня в покое?

— Хочешь дать мне на лапу? — рассмеялся я.

— Стоит хотя бы попробовать.

Во мне что-то щелкнуло. Я подтянул Вадима к себе и так шарахнул его о стену, что вышиб воздух у него из легких, потом еще и еще. Красная пелена гнева окутала меня теплым гостеприимным туманом. Я чувствовал, как под моими кулаками трещат его ребра. Вадим пытался отбиваться, но я был быстрее и сильнее — и не сомневался, что прав.

— Перестаньте! — послышался голос, донесшийся откуда-то с полпути до бесконечности. — Перестаньте, с него хватит!

Квирренбах оттаскивал меня от Вадима. Еще пара пассажиров подлетели поближе, изучая дело моих рук со смесью ужаса и изумления. Физиономия Вадима превратилась в омерзительный синяк, из уголков рта стекали блестящие алые струйки. Должно быть, я выглядел не лучше, когда меня отделали Нищенствующие.

— Хотите, чтобы я пожалел его? — спросил я.

— Вы уже по ту сторону жалости, — сказал Квирренбах. — Но не думаю, что его стоит убивать. Что, если он сказал правду и у него действительно есть друзья?

— Он ничтожество, — отозвался я. — И авторитета у него не больше, чем у нас с вами. Положим, у него есть дружки… но мы, кажется, направляемся в Блестящий Пояс, а не в какую-нибудь дыру у черта на рогах.

Квирренбах посмотрел на меня странным взглядом.

— Вы это серьезно? Вы действительно думаете, что мы летим на Блестящий Пояс?

— А разве нет?

— Блестящего Пояса не существует. Уже несколько лет. Мы направляемся совершенно в другое место.

Багрово-сизая маска — рожа Вадима — дернулась и породила неопределенный звук: не то бульканье, словно он прополаскивал рот кровью, не то мстительный смешок.

Глава 12

— И как это понимать?

— Что именно, Таннер?

— Насчет того, что Блестящего Пояса не существует. Или так и будем говорить загадками?

Мы с Квирренбахом пробирались сквозь спутанные внутренности «Стрельникова» к логову Вадима. Это было нелегким делом, поскольку я прихватил с собой свой кейс. Мы были одни: Вадима я запер в своей каюте, едва он сообщил, где находится его собственная.

По логике, обыскав его жилище, мы могли бы найти то, что он выманил у других пассажиров. Для начала я завладел его сюртуком и не собирался спешить с возвратом.

— Ну, скажем, там кое-что изменилось, Таннер.

Квирренбах неуклюже следовал за мной. Сейчас он напоминал уже не бульдога, а таксу, которая лезет в барсучью нору.

— Но я об этом ничего не слышал.

— Правильно. Все это произошло недавно, когда вы уже летели сюда. Что поделать, неизбежный риск, связанный со спецификой межпланетных путешествий.

— Одна из его форм, — уточнил я, вспомнив, что физиономия у меня сейчас выглядит немногим лучше, чем у Вадима. — Так что там стряслось?

— Боюсь, там очень многое переменилось…

Он умолк, тяжело и хрипло дыша, потом заговорил снова.

— Знаете, мне жаль разом разрушать все ваши ожидания. Но вам придется смириться с очевидным: Йеллоустоун уже не тот, что был когда-то. И это еще мягко сказано, Таннер.

Я припомнил, как Амелия называла место, где я смогу найти Рейвича.

— А Город Бездны все еще существует?

— О да… да. Конечно, многое переменилось… но не настолько. Город на месте, по-прежнему населен… и по меркам этого мира, там все по-прежнему благополучно.

— Подозреваю, вам есть что добавить.

Я взглянул вперед. Лаз расширялся, превращаясь в цилиндрический коридор с рядом овальных дверей вдоль одной стенки. Здесь все еще было темно, и у меня на душе по-прежнему скреблись кошки.

— К сожалению… да, — ответил Квирренбах. — Город очень изменился. Он почти неузнаваем и, наверное, то же происходит с Блестящим Поясом. Раньше Йеллоустоун окружали тысячи анклавов, подобно… простите, может быть, это нескромно, но мне проще говорить метафорами… подобно ожерелью из редкостных драгоценностей самой изысканной огранки — и у каждого камня свой блеск, своя игра.

Квирренбах перевел дух после столь длинной тирады.

— Теперь необходимая для жизни атмосфера поддерживается от силы в сотне станций. Остальные — заброшенные, заполненные вакуумом оболочки, молчаливые и мертвые, как сплавная древесина, а среди них плавает масса опасных обломков, которые затянуло на орбиту. Теперь все это называют Ржавым Ободом.

Я позволил своим мозгам переварить столь необычную информацию.

— А что случилось? Война? Или кому-то не понравилась… композиция?

— Нет, никакой войны не было. Может, оно было бы к лучшему. Всегда есть способ как-то прекратить войну. Прежде войны были не чета нынешним…

— Квирренбах…

Парень явно начинал испытывать мое терпение.

— Это была эпидемия, — торопливо отозвался он. — Причем весьма опасная. Но прежде чем задавать вопросы, вспомните, что я знаком с ситуацией не более вашего. Ведь я тоже здесь недавно.

— Вы знакомы с ситуацией куда лучше меня.

Миновав две двери, я подошел к третьей и сравнил номер с биркой на ключе, который дал мне Вадим.

— Что же это была за эпидемия, если она натворила таких дел?

— Это была не просто эпидемия. То есть, не в обычном смысле. Ее проявления были слишком… разнообразны. В них была изобретательность. Артистизм. Временами даже изощренность. Гм… мы уже пришли?

— Похоже, да. Это его каюта.

— Осторожнее, Таннер. Здесь могут быть какие-нибудь ловушки.

— Сомневаюсь. Вадим не похож на людей, которые привыкли думать вперед. Для этого в мозгах должны быть извилины.