Сын банкира - Николай Леонов

Приняв предложение выпить по чашке кофе, опера расположились за канцелярским столом, спешно освобожденным хозяйкой кабинета от вороха бумаг.

– Извините за беспорядок, – чуть смущенно улыбнулась та, – готовлю отчет. Так что вы хотели узнать?

Гуров вкратце изложил суть своего вопроса, чем явно поставил хозяйку кабинета в затруднительное положение.

– Знаете, краем уха я слышала, что в середине девяностых тут был какой-то громкий скандал, – вздохнула она, – но детали мне неизвестны. Вам бы лучше у Лидии Ивановны спросить, вот что сидит на входе. Она тут у нас работает чуть ли не больше всех, может быть, она чем-то смогла бы вам помочь?

– Да уж спрашивали, – Гуров безнадежно махнул рукой и, дабы ненароком не подставить свою недавнюю собеседницу, добавил: – Говорит, что сама от кого-то что-то слышала, но в целом ничего не знает. А у вас нигде не сохранилось в документах, где живет тогдашний главврач? Или, может быть, кто-то из сотрудников знает его домашний адрес?

– В документах вряд ли… – Ангелина Эрнестовна задумалась. – Сейчас я приглашу нашу санитарку, тетю Леру. Она тут всю жизнь. Уже и после пенсии работает восьмой год. Немного подождите, я сейчас…

Через пару минут в кабинет вошла крупная женщина, с закатанными до локтей рукавами застиранного белого халата. Судя по ее могучему румянцу, эта пенсионерка могла дать сто очков вперед любой из своих коллег помоложе. Тетя Лера оказалась женщиной решительной, без страхов и комплексов, привыкшей с ходу «брать быка за рога».

– Вы насчет Юлика Щегаршина, что ль? – прямо с порога спросила она. – Так он сейчас не знай где обретается. Говорят, его баба из дому выгнала за пьянку. А жил он со мной на одной улице, так что адрес известный. Записывайте… Что, и так запомните? Ну запоминайте…

Сообщив адрес, тетя Лера собралась уходить, но Гуров поспешил остановить ее вопросом:

– А вам что-нибудь известно о том скандале, который приключился со Щегаршиным?

– Кой-что известно… – тетя Лера оценивающе посмотрела на оперов. – Только вам, ребятки, лучше за это дело не браться. Если, конечно, голова дорога. А то одна из Юликовых помощниц по пьяни язык развязала, ее и нашли в петле. Вроде бы сама повесилась. Ага! Так я и поверила. Их трое было – Юлик сам, его заместительница и старшая медсестра. Может, кто и другие были причастны – не скажу. Про то ничего не знаю. Отказных детишек они продавали под усыновление, брали деньги большущие за это. Ну а как они все это проделывали – я не в курсе.

– Как звали тех помощниц, не помните? И, кстати, как бы найти вторую, которая жива? – заинтересовался Крячко.

– Звали их Фаина Осыкина и Раиса Рюмшина. Вот та, которую убили, – Раиса. Файка, как сейчас помню, злыдня была, каких поискать. А вот Раиска – та подобрее, посовестливее. Из-за этого и пострадала. В компании как-то поплакалась, что в нехорошем деле участие имела, а кто-то подслушал да и убил. Где Файка живет, не знаю, а вот где работает – могу сказать. Она сейчас на городском рынке шмотками торгует. Богато живет! Только ничего она вам не скажет – зря время потратите.

– А такой помощницы, как Рита Башмачникова, у Щегаршина не было? – Увидев, что тетя Лера собирается повернуться к двери, Лев ее вновь остановил.

– Рита? Башмачникова? – Та выглядела очень удивленной. – Риты у нас работали, но с такой фамилией не было никого. А-а! Так Раиска клиентам, рассказывали, называлась Ритой для конспирации. Мол, ежели что вроде бы, можно будет выкрутиться, наподобие: я – не я, и лошадь не моя.

– А эти люди вам не знакомы? Вдруг кого-то видели раньше? – Гуров показал тете Лере снимок, взятый из фотоальбома Башмачниковой.

– Не-ет, этих вижу в первый раз. Тоже больница какая-то… Нет, нет, этих раньше никогда не видела, – посмотрев на фото, объявила тетя Лера.

Выйдя на улицу, приятели остановились покурить у проходной.

– Выходит, Ритка-Пропеллер работала где-то в другом роддоме. – Стас озадаченно хмыкнул. – Значит, это – ложный след. Вот, блин, если бы мы начали в эту сторону копать! Эх, и времени потратили бы впустую… А! Постой-ка! Я же совсем забыл… Тебе звонили насчет Сморкача. Так вот, у него судмедэкспертиза установила начальную стадию сифилиса.

– Ну, вот, надо полагать, и разгадка ее убийства. К нашей истории, видимо, оно отношения не имеет. – Гуров бросил недокуренную сигарету в урну. – Скорее всего Сморкач намеревался потрясти ее на предмет дензнаков. Мол, заразила – плати. Ну а она, похоже, уперлась…

Обсудив план дальнейших действий, опера решили, что домой к Щегаршину, выяснять его нынешнее местонахождение, поедет Гуров, а Стас по пути останется на рынке, где постарается разыскать Осыкину. «Волга» покатила в сторону перекрестка, за которым буйно зеленел бульвар. Затем по бульвару они поехали в сторону какого-то старинного здания, окутанного строительными лесами, от которого через дорогу виднелись большие ворота, за которыми высились рыночные павильоны.

– Ну, я поскакал, – бодро выпалил Крячко и, выйдя из машины, зашагал в сторону рынка.

Анатолий же, прорулив по бульвару, свернул куда-то вправо, затем долго лавировал по улочке, изобилующей всевозможными люками. Вскоре они оказались в окружении прямоугольных девятиэтажек и остановились у крупнопанельного дома, этажи которого были окрашены в синий, зеленый и желтый цвета. Гуров выбрался из автомобиля, и в этот момент у него зазвонил телефон. Лев сразу же узнал голос Любови Дмитриевны.

– Лев Иванович, извините, что, может быть, не вовремя беспокою вас, но, поверьте, уже нет никаких сил ждать известий. Скажите, вам удалось хоть что-то узнать о нашем Вите? Мы сегодня не спали всю ночь… Я вчера ходила в церковь… – женщина тихо заплакала.

– Любовь Дмитриевна, прежде всего успокойтесь, и не терзайте себя ожиданиями чего-то очень скверного. – Гуров говорил твердо, уверенно, и это, похоже, возымело свое действие – всхлипывания в трубке стихли. – Мы работаем. Пока нет никаких объективных причин считать, что с вашим Витей что-то может случиться. Я больше чем уверен – все будет хорошо.

Он положил телефон в карман и пошел вдоль подъездов. Расспросив пенсионерок, Гуров выяснил, что квартира, где ранее проживал Юлий Щегаршин, находится на третьем этаже второго подъезда. Но там в данный момент, сообщили словоохотливые бабуськи, живет его бывшая жена «со своим новым», которая наверняка должна находиться дома.

Дверь Гурову открыла типичная «пампушка» лет сорока пяти с недовольным, заспанным лицом.

– Вам чего? – неприязненно спросила женщина хрипловатым спросонья голосом.

– Я полковник Гуров, угрозыск… – Лев достал удостоверение, но хозяйка квартиры его бесцеремонно перебила:

– Ну, я уже и так поняла, что полковник. Надо-то чего?

– Мы разыскиваем вашего бывшего мужа. Вы не могли бы сказать, где он сейчас находится?

– Да мне-то он на кой? Где-то бомжует по вокзалам. А к нему-то у вас что за нужда?

– Он нужен как свидетель по расследуемому нами делу, – сдержанно пояснил Гуров

– Точно как свидетель? А то небось надумал он у меня квартиру отсудить и в милицию наябедничал чего? – Женщина говорила с туповатым равнодушием в голосе, время от времени приглаживая на голове неприбранные, жидковатые завитушки старомодного перманента.

– Нет, нет, о квартире речь не идет. Вот хочу вас спросить: что вы можете сказать о нем как о человеке?

– Что сказать? Алкаш. Дурак набитый. Тупица… – женщина изобразила пренебрежительную мину. – Ведь кем работал?! Главврачом! А потом на какой-то бабе погорел, разнюнился, запил… С работы вылетел, идиот, на новую не устроился. Ему ж предлагали люди добрые – иди главным в другой роддом. Нет, отказался, тюфяк тупорылый. Занялся частной практикой. Потом снова погорел, только уже на подпольном аборте. Все деньги пришлось вытрясти, чтобы от тюрьмы отмазать. Ну и на хрена он мне такой нужен? Собрала чемодан и выкинула. Дала денег за его долю жилплощади. Умный бы хоть в общаге комнатку прикупил бы, а этот целый месяц здешних бомжей поил. Ну а потом, когда не осталось и копейки, говорят, на Павелецкий вокзал перебрался. Вот, больше о нем ничего сказать не могу. Да и не хочу – век бы не видеть такого остолопа!

– У вас его фотографии не сохранилось? – на всякий случай поинтересовался Гуров.

– Да кто его знает? Что под руку попадались, в помойное ведро повыкидывала. Может, где и завалялась? Ща посмотрю…

Она захлопнула дверь и неспешно зашлепала в глубь квартиры. Медленно тянулись минуты. Гуров уже начал сомневаться в том, что женщина действительно пошла искать фото. Вдруг она сейчас засмотрелась сериалом по телику и думать забыла про все остальное? Но минут через десять за дверью снова раздались шаги, замок щелкнул, и женщина протянула Льву фотографию старого паспортного формата. На снимке Гуров увидел вполне благообразного мужчину лет сорока в хорошем костюме и при галстуке.