Первородный сон - Владислав Селифанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если вы правите Старой дорогой, то зачем…
– Я не правлю Старой дорогой, – впервые перебил правитель Шан, – Старая дорога – это просто название, которое дали кхатазы для определения местности. Здесь перекрещиваются потоки Силы и Эфира, здесь сходятся пути нескольких миров. Здесь можно погибнуть, или жить вечно. Тут никто не правит. О-о-о, – удивился правитель Шан, – мой чай заканчивается. Думаю и мне пора следовать по делам. Давайте вернёмся к вашим мотивам. Зачем вы рискуете? Зачем идёте этим путём?
Вельсиолл понимал, что ответ может стоить ему жизни. Разочарованный дух возможно и не мог оставить его навечно в этом городе, или в лесу, но, похоже, был способен на многое. Поэтому архонт выбрал чёткий и ясный ответ, без каких-либо выдумок…
Улианта проснулась от жжения в шее. Дико болели места укусов пчёл. Она открыла глаза. Её крепко обнимал плачущий Теольминт. Девушка лежала под деревом на окраине поляны с развалинами здания. Шёл мелкий противный дождь. Серое небо напоминало хламиду нищего.
– Почему ты плачешь? – Спросила Улианта.
Теольминт перестал её сжимать и отпрянул в удивлении. Затем его лицо озарила счастливая улыбка, и он снова обнял её так, что она чуть не потеряла сознание.
– Мне больно! – Прохрипела она.
– Извини. – Теольминт отпустил возлюбленную и сел рядом на мох.
Улианта лежала. Места укусов пчёл болели так, что она была почти парализована. Однако ощущала, что боль потихоньку отступает.
– Ты спасла мне жизнь. А я – тебе. – Заявил Теольминт, вытерев слёзы, и потихоньку превращаясь обратно в оптимистичного и иногда ироничного эльтасмирия.
– Как? В меня воткнулось три метательных ножа!
– Когда Вельсиолл сказал нам, что нужно убивать всех в округе и повернулся, его щит ярко блеснул на солнце. Это привлекло моё внимание, ведь щит архонта не режет глаза, когда блестит. Его блеск напоминает свет звезды, но вспышка щита лже-архонта обожгла мои глаза. И в тот момент я понял, что на щите вовсе не тот герб. На нём были изображения неведомых мне цветов. Меня осенило, что это вовсе не архонт, а его двойник. Иллюзия, или маг, или кто там ещё так умеет делать. Каждый эльтасмирий знает, что всё, предлагаемое двойником, следует делать прямо наоборот. И значит нельзя никого убивать вообще. В этот момент хафлинг атаковал и ты погибла. Я в ярости ринулся в бой, но в последний миг заметил то, что охладило мой пыл. В тебе торчало три метательных ножа, но все они вонзились именно в места укусов пчёл. Я не какой-нибудь там человек или альв, которые могли бы этого не заметить. Мне мгновенно стало очевидно, что это не может быть совпадением и возможно ты вообще не умерла.
– Ты запомнил все места, куда меня жалили пчёлы? – Смутившись, спросила Улианта, при этом слегка зарумянившись и украдкой поглядывая на Теольминта.
– Я бы не выжил в предыдущих странствиях, если бы не подмечал каждую мелочь.
– Продолжай…
– Видя фальшивость явившегося к нам архонта, приказывающего лишать жизни разумных существ, я решил никого не убивать. Я развернулся и повыдергивал из тебя ножи. Жизнь вокруг меня замерла в тот самый миг, а вместо крови из твоих ран полезли пчёлы. Вот тут я немного растерялся, решив, что всё испортил. В отчаянии я набросился на тебя и крепко обнял. Пчёлы стали жалить меня, и сознание стало гаснуть. Кстати, может мне показалось, но тот, кто изображал архонта, похлопал в ладоши и одобрительно улыбнулся. Хотя в этом я совсем не уверен.
– Ты – настоящий герой! – Восхищённо сказала Улианта и поднялась на ноги. Боль прошла. Теольминт заулыбался во весь рот, но быстро пришёл в себя и принял вид, подходящий герою.
Идиллию прервали внезапно раздавшиеся неподалёку истошные крики: «Это не я! Это не я!» и какой-то шум, словно дикий кабан пронёсся сквозь заросли. Эльтасмирии быстро разбежались и, держа луки наготове, двинулись в ту сторону. Вскоре они нашли мёртвого Поющего меча Тидзина…
Вельсиолл поставил чашку с чаем на столик и ответил собеседнику:
– На острове смута. Лорды готовы вцепиться друг в друга как голодные волки. Огни войны уже тлеют. Причиной тому таинственная смерть лорда Року. Поскольку император не отвечает на послания местной знати, то благородные семьи провинции попросили нас помочь разобраться в смерти верховного лорда. Мы прибыли сюда собрать имеющиеся сведения и передать их Совету Архонтов. Вмешиваться в ход событий мы не планируем, но торопимся успеть и выяснить как можно больше подробностей до того, как прольётся большая кровь.
Архонт намеренно ничего не сказал о проблеме со сновидениями Улианты. Ему показалось, что эту информацию лучше не озвучивать в данной беседе.
– Вы говорите и думаете так, словно являетесь не теми, за кого я вас поначалу принял, – задумчиво произнёс Разочарованный дух, – хотя это уже не столь важно. Ну что ж, нейтралитет вам в помощь. Постигайте местные легенды, ведь наша следующая встреча обязательно состоится, и она будет более насыщенной. Сны всегда сменяют друг друга.
Архонту очень не понравились последние слова. В них явно сквозил скрытый смысл.
– Последний вопрос, правитель Шан.
– Я слушаю.
– Вы ведь знаете, что именно случилось с лордом Року?
– Без сомнений. Гибель правителей всегда влечёт за собой тайны, я лишён возможности не ведать их. Вы же в свою очередь прекрасно понимаете, что любые знания достаются упорным трудом, и не ждёте от меня более глубокого ответа.
– Без сомнений. – Слегка улыбнулся Вельсиолл и допил свой чай. Он оказался таким холодным, что у архонта заныли зубы.
Внезапно у него закружилась голова, он зажмурился, принялся массировать виски и провалился вниз. Во время падения стул под его телом исчез. Исчезло всё. Он оказался на залитой дождём поляне недалеко от руин. Позади с земли медленно поднималась Локтоиэль. Вместо правителя Шана на архонта пялился испуганный следопыт Раоки. Он держал руки поднятыми вверх, и Вельсиолл не сразу понял, что причиной тому направленные на него стрелы Теольминта и Улианты, стоящих по сторонам…
Теольминт присел к телу и коснулся рукой шеи Поющего меча. Улианта молча встала у него за спиной, ожидая возможного нападения убийцы. Они сразу заметили странную особенность трупа. Грудь его была мастерски рассечена кхатазским клинком – на это указывал характер, глубина и стиль нанесённой смертельной раны, однако, никого, обладающего такими умениями, здесь не могло быть.
– А
