Анти-Мединский. Опровержение. Как партия власти «правит» историю - Андрей Буровский

«Характерно, что один из самых «положительных» отзывов оставил моряк Ченслор. Он попал на Русь случайно, совершив великое и рискованное плавание по совершенно неизвестным морям. Это ведь совершенно не то, что ехать по дорогам Германии и Польши с пачкой дипломатических писем, поднося к носу надушенный платочек на постоялых дворах».

И что же читаем мы у доброжелательного англичанина?

Для начала вот: «…я думаю, что ни в одной стране не бывает такого пьянства». Ченслор замечает это между делом, не акцентируя. В целом его отзыв о нашей стране действительно восхищенный. Чем восхищается англичанин? Восхищение его на думающего человека производит ещё более тяжёлое впечатление, чем злобные выпады других иностранцев, того же Флетчера.

Ченслор восхищается тем, что русский народ удивительно, нечеловечески терпелив. Государь не снабжает свои войска провиантом? Ничего — воины едят овсяную муку, размешанную в холодной воде. Государь не позаботился о палатках, необходимых в походных условия? Ничего — русский воин разгребает снег и спит прямо так — прикрывшись войлоком у костра. Государь не платит никакого жалованья? Ничего — служат за свой счёт, поскольку это честь служить стране и государю. Не то английские ленивцы — норовят улизнуть от службы. В России, если царь посылает на войну — это считается особым отличием.

Да если бы этих людей выучить «цивилизованным» методам войны, то не было бы сильнее державы в мире, — рассуждает английский капитан. Но никто пока не «растолковал» русскому царю, какие в его народе сокрыты возможности. Нет на то Божьей воли, — деликатно замечает Ченслор. Зато царь во время обеда три раза меняет короны: «Перед обедом великий князь переменил корону, а во время обеда менял короны ещё два раза, так что в один день я видел три разные короны на его голове». Вот это шик, ничего не скажешь! Вот это державное величие! Солдаты зимой на снегу спят, зато у царя две специальные обеденные короны. Узнаваемая ситуация, правда?

«Я могу сравнить русских с молодым конем, который не знает своей силы и позволяет малому ребёнку управлять собою и вести себя на уздечке, несмотря на всю свою великую силу; а ведь если бы этот конь сознавал её, то с ним не справился бы ни ребёнок, ни взрослый человек» — таков вывод капитана Ричарда Ченслора.

По сравнению с наивными благожелательными восторгами Ченслора, желчные выпады другого англичанина, побывавшего в России чуть позже, Джильса Флетчера, выглядят даже как-то вяловато:

«Стол у них более нежели странен. Приступая к еде, они обыкновенно выпивают чарку, или небольшую чашку, водки (называемой русским вином), потом ничего не пьют до конца стола, но тут уже напиваются вдоволь и все вместе, целуя друг друга при каждом глотке, так что после обеда с ними нельзя ни о чём говорить, и все отправляются на скамьи, чтобы соснуть, имея обыкновение отдыхать после обеда, так точно, как и ночью. Если наготовлено много разного кушанья, то подают сперва печенья (ибо жареного они употребляют мало), а потом похлебки. Напиваться допьяна каждый день в неделю у них дело весьма обыкновенное. Главный напиток их мёд, а люди победней пьют воду и жидкий напиток, называемый квасом, который (как мы сказали) есть не что иное, как вода, заквашенная с небольшою примесью солода».

В общем, все понятно: люди ели, пили, спали. С Джильсом общаться не хотели — он обижался. Да и в целом его дипломатическая миссия окончилась жестоким провалом — как тут не обидеться.

Труд Флетчера был тщательно изучен ещё в XIX в. проф. С. М. Середониным. Середонин отметил массу смешных несообразностей в его книге. Многое там англичанин передаёт с чужих слов, часто неверно понятых. Так, например, пишет, что лютой зимой на русские деревни нападают полчища медведей. Не знал, видимо, что медведи зимой спят. Середонин указывает и источник этой весёлой истории. Подобный случай описан у Герберштейна (о нем ещё будет речь). Но там речь идет о сбежавшем зимой цирковом медведе. Флетчер, читавший Герберштейна, видимо, «сильно по диагонали», этого не понял. И, в принципе, можно было бы наплюнуть на его произведение и забыть. Но Середонин отмечает, что в описании бытовых подробностей Флетчер довольно точен. Скажем, его описание русского костюма (детальное, с воспроизведением латинскими буквами русских названий предметов гардероба) полностью подтверждается сравнением с русскими документами (описями имущества). Более подробных описаний ни один иностранец не оставил. Видимо, интересовался человек вопросами моды не шутя.

Вообще Флетчеру местные обычаи откровенно противны, но описывает он их вполне адекватно: и как питаются, как в бане парятся.

«Они ходят два или три раза в неделю в баню, которая служит им вместо всяких лекарств. <…> Вы нередко увидите, как они (для подкрепления тела) выбегают из бань в мыле и, дымясь от жару, как поросенок на вертеле, кидаются нагие в реку или окачиваются холодной водой, даже в самый сильный мороз». Забавно, что к частому мытью в банях гламурный англичанин относился тоже весьма неодобрительно: считал, что от этого портится цвет лица и сморщивается кожа. Относился неодобрительно, но описывал-то, в общем, как может видеть читатель, вполне точно. Все-таки выпускник Кембриджа, доктор права.

Но довольно об англичанах. Хотя их, побывавших в России, ещё немало осталось. Возьмемся за немцев. Отношение к ним В. Мединского несколько противоречиво. С одной стороны, он признает, что многие из них были вполне добросовестными писателями. С другой стороны, они тоже отнесены им к числу творцов «черного мифа». Как так?

Однако не будем отклоняться от темы. Пьянство.

В. Мединский пишет:

«О пьянстве русских байку пустили не немцы, — хотя бы потому, что пили столько же, если не больше, и примерно такие же напитки».

Все правильно — баек они не пускали. Не осуждали особенно, поскольку и сами с русскими угощались. Но, угостившись, с немецкой аккуратностью фиксировали это в своих путевых заметках, отдавая русским должное…

Среди немцев сам Мединский совершенно справедливо выделяет особенно основательных. Например, Адама Олеария, посетившего Россию в 30–40-х гг. XVII в., при первом Романове — Михаиле Федоровиче.

«Он обладал качествами, которыми не могли похвастаться иные творцы черных мифов: наблюдательностью, осторожностью, критичностью, тактом».

И что же пишет наблюдательный и тактичный немец о русских?

«Пьянству они преданы более, чем какой-либо народ в мире». И еще много чего «весёлого». Всё, что написал посол шлезвиг-голштинского герцога, пересказывать не хочется — слишком ужасен его рассказ. Выдержка из него помещена в приложении к настоящей главе — ознакомитесь сами.

Понятно, что иностранные послы вращались в специфическом обществе. Возможно, крестьянские массы жили по-другому и пили только по праздникам. Именно об этом свидетельствует один из первых авторов заметок о России XVI в. — немецкий дипломат Сигизмунд фон Герберштейн.

Но послы жили в городах, общались с представителями знати и высшего чиновничества. Атмосфера, которая царила среди этой публики, казалась им настоящим алкогольным адом. Особенно забавными выглядят жалобы шведского посла, посетившего Россию с дипломатической миссией в начале XVII в. Посла звали Пётр Петрей де Ерзелунда.

Для начала послов тщательно угощали за царским обедом. Причём специально прикомандированные приставы, говоря современным алкогольным жаргоном, «гнали» — часто пили за здравие послов и заставляли есть и пить их самих. Видимо, «вместимость» приставов существенно превосходила «вместимость» послов, поскольку им это угощение в конце концов переставало приносить радость, но отказаться было нельзя. Приставы не только поили, они ещё и следили за тем, чтобы послы «казались весёлыми», раз их жалует сам Государь.

Поили послов мёдом. Пётр Петрей ценил качество этого напитка. Он писал, что мёд этот «такой светлый и чистый, как лучшее рейнское вино и прозрачный хрусталь».

Однако угнаться в питии за русскими ему было не под силу.

Обед заканчивался около полуночи, но не заканчивался мёд.

В качестве прощального приветствия царь приказывал налить каждому послу по большому кубку самого крепкого мёда, который только находился в погребах. Каждый должен был выпить до дна. Причём царь за этим пристально следил. Приходилось пить.

Затем делегацию препровождают «с банкета в отель». Можно бы отдохнуть, но не тут-то было. Приставы сопровождают послов к месту их проживания. И не с пустыми руками! Специальный служитель доставляет приличный запас мёда и вина, и «банкет» продолжается далее.

Повествуя об этой гастрономической пытке, Петрей писал:

«Они считают для себя большою славою и честью, если могут напоить допьяна иностранцев: кто не пьёт лихо, тому нет места у русских. От того у них в употреблении и поговорка, когда кто на их пиру не хочет ни есть, ни пить, они говорят тогда: «Ты не ешь, не пьёшь, не жалуешь меня» (вспомним сакраментальное «Ты меня уважаешь?» — В.Д.), — и очень недовольны теми, которые пьют не так много, как им хочется.