Тьма в хрустальной туфельке - Дж. Дж. Харвуд

и пытались укусить возниц. Несколько гвардейцев перебрались через ограждения, чтобы помочь людям. Какая-то лошадь лягнула одного из гвардейцев, и тот упал навзничь. Брызнула кровь.

Что-то тёплое, щекоча, скатилось по лицу. Няня, стоявшая в толпе, увидела и ахнула:

– У неё кровь! Мисс, мисс, у вас кровотечение!

Мужчина с запылёнными усами сжал плечи Элеоноры:

– Мисс? Вы меня слышите?

– Где мальчик?

Мужчина нахмурился:

– Мальчик? Мисс, прошу, вы ударились головой, и…

Элеонора отпрянула:

– Ребёнок! Тот, который напугал лошадь! Где он?

Лицо мужчины побледнело:

– Ребёнок?

В горле встал комок:

– Я… я видела, как он бросился под экипаж.

Незнакомец побежал к обломкам экипажа. Толпа хлынула вслед за ним. Цветочницы бросали свои подносы, которые носили на шее, и спешили к раненым. Солдаты и матросы с усилием пытались поднять разбившийся экипаж. Элеонора привалилась к ограждению, и её стошнило от запаха крови.

Мелкие камушки брызнули ей под ноги, когда кто-то резко остановился рядом.

– Элеонора? Элеонора, ты ранена? Ты… О боже мой…

Чарльз стоял рядом. Волосы у него были в полном беспорядке, а на побелевшем лице отражался неприкрытый страх.

Он полез в карман в поисках платка.

– Вот. Тебе больно? Рана глубокая?

Элеонора покачала головой. Чарльз бережно приложил платок к её щеке, и девушка прикрыла глаза, прижалась к его тёплой ладони.

– Я отправляю тебя домой, – сказал он. – И хочу, чтобы ты обещала мне: ты сразу же пойдёшь к миссис Бэнбёри, чтобы она позаботилась о тебе. Скажи миссис Филдинг, что я хочу, чтобы послали за доктором Макреди, если… ну. До этого не дойдёт. Но если что, она должна послать за ним немедленно. Ты поняла?

– Но как же Фелисити?

– К чёрту Фелисити! – рявкнул Чарльз. – Пойдём. На ногах держаться можешь?

Со стороны обломков экипажа раздался крик – тонкий и высокий. Так мог кричать только ребёнок. Элеонора подалась вперёд, но Чарльз крепко удержал её.

– О чём ты, чёрт возьми, думаешь? Ты не в том состоянии, чтобы…

– Мальчик! Чарльз… о боже, Чарльз, он жив! Я должна…

Мужчина преградил ей путь.

– Нет, – сказал он. – У тебя вся голова в крови, и я настаиваю, чтобы ты немедленно отправлялась домой и чтобы кто-то занялся твоей раной. Я сам найду ребёнка. Отправляйся домой. Пожалуйста.

В его глазах промелькнул страх. Часть её хотела продолжать спорить, просто чтобы остаться с ним, но Элеонора ничего не сказала.

Чарльз закатал рукава, словно простой рабочий, и присоединился к мужчинам, разбиравшим завал. Элеонора выждала, пока голова перестанет кружиться, и пошла за Чарльзом.

Путь ей заступила женщина, шатавшаяся и спотыкавшаяся. Бедняжка даже взгляд сфокусировать не могла. Элеонора обняла женщину за плечи и подвела к ограждению, помогая опереться, и только потом вернулась. Какой-то наездник, пытавшийся успокоить лошадь, отпрянул – конь лягнул его. Что-то хрустнуло. Друзья юноши успели поймать лошадь за уздечку и удержать. Элеонора оторвала рукав его куртки и закрепила ему руку повязкой.

Вокруг потерянно бродила девочка лет восьми, нервно грызя палец, озираясь в поисках своей матери. Элеонора нашла женщину и передала ей ребёнка. Каждый член перепуганной семьи девочки с благодарностью пожимал Элле руку. А когда её наконец отпустили, девушка обернулась, ища взглядом экипаж Фелисити.

Тот исчез.

Элеонора сидела, склонившись над кухонным столом в особняке Гранборо, прижимая к голове влажную ткань. Половина тела пульсировала, а на тыльной стороне рук остались царапины. Каждый укол боли был ярким и горьким напоминанием: она осталась жива, а многие другие – нет.

С манжет капала вода, а ноги были все в пыли. Платье трещало, стоило ей шевельнуться, и с него сыпались красно-коричневые хлопья высохшей крови… Чужой крови – вот что ей надлежало помнить. Забыть о криках, забыть о телах, забыть о запахе крови и пота и бог знает о чём ещё. Сосредоточиться на воде, залившейся в рукава, на грубом дереве стола под локтями и не забыть уйти.

Из гостиной снова раздался звон колокольчика. Элеонора поднялась, когда Ифе поставила перед ней чашку чая.

– Чёрт возьми, – сказала Дейзи. – Она когда-нибудь прекратит?

Миссис Филдинг строго посмотрела на неё:

– Ты говоришь о будущей хозяйке этого дома, Дейзи.

– Какая досада, – проворчала Дейзи.

Миссис Филдинг уже открыла рот, чтобы прочитать лекцию о приличиях, но Элеонора вышла раньше.

Фелисити ждала в гостиной. На улице было темно, но все шторы были по-прежнему раздвинуты.

– Где ты была? – рявкнула мисс Дарлинг. – Я уже пять минут звоню! Где Чарльз? Ты получала вести?

– Нет, мисс.

Фелисити снова отвернулась к окну, глядя, как дождь стекает по стеклу. Тусклый силуэт фонарщика двигался в жёлтой дымке. Уличные фонари оживали вслед за ним один за другим, и их огоньки трепетали на холоде, словно мотыльки.

– Ну? Не стой тут без дела – иди займись чем-нибудь полезным. И уже приведи себя в порядок. Ты вся грязная, это отвратительно.

– Я не могу переодеться, мисс. Все мои вещи в «Лэнгхэме».

Фелисити фыркнула:

– У тебя разве нет формы? Вот её и надень. От тебя исходит невыносимая вонь. Лошади, грязь и…

– Кровь, – подсказала Элеонора, чувствуя, как начинает закипать. – Конечно, мисс. Мне стоило подумать о вашем комфорте. Ведь это очевидно, запах вам был неприятен, иначе вы бы вышли из экипажа и кому-нибудь помогли.

– Да как ты…

– Сомневаюсь, что мастеру Чарльзу запах тоже был приятен, – продолжала девушка, – и всё же он пошёл помогать раненым. Он знает, что вы ждали в экипаже всё это время, пока те люди истекали кровью?

Фелисити побледнела.

– Не говори глупостей, – прошептала она. – Что я могла сделать?

– Не знаю, мисс. Никто не знает, ведь вы так ничего и не сделали.

– Ах ты маленькая…

Элеонора вскинула руку:

– Можете обзывать меня как вам угодно, мисс. Это не изменит того, что вы сделали.

Маска Фелисити треснула. Впервые Элеонора увидела, какой хозяйка была на самом деле – одинокой женщиной, барахтавшейся в воде, хватающейся за всё, чтобы только не утонуть. Элеонора попыталась пожалеть её, но не почувствовала ровным счётом ничего.

К парадному подъехал экипаж, и через несколько мгновений Чарльз вошёл в гостиную. Измученный, перепачканный, бледный, он выглядел лет на десять старше. Со стоном мужчина рухнул в ближайшее кресло. Фелисити вскочила, и на её лице отразилась паника:

– Чарльз, дорогой. Ты в порядке? Хартли, принеси ему что-нибудь поесть. И бренди. Быстро!

Чарльз покачал головой:

– Не надо. Я всё равно сейчас не смогу съесть ни кусочка.

Он попытался улыбнуться, но получилось больше похоже на гримасу. Фелисити присела на колени рядом и взяла его за руку:

– В самом деле, дорогой, хотя бы постарайся…

– Нет, не могу. Я… я сейчас из больницы. Когда мы прибыли, там был настоящий хаос. Вспышка тифа, помимо всего прочего.

Фелисити убрала руку, но Чарльз, кажется, не заметил.

– К сожалению, для большинства уже было слишком поздно…

– Сэр, – начала Элеонора, – что случилось с тем мальчиком?

Чарльз грустно улыбнулся:

– Он выжил, но пришлось ампутировать ему ногу. Её уже нельзя было сохранить.

Элеонора вспомнила крик – тот глухой ужасный крик – и хотела выскрести это воспоминание