Марш Акпарса - Аркадий Крупняков

Это случилось на второй день пути. Шум и человеческие голо­са первой услышала Ирина.

—     Стойте,— шепнула она,— люди.

Перестали грести Санька и Шигонька. Ешка, сидевший на ру­ле, приставил к уху сложенную лодочкой ладонь. И верно: вдали слышались голоса людей. Шигонька кивнул головой — и Ешка направил ладью ближе к берегу. Осторожно продвигаясь около ивняка, склоненного над водой, лодка готова была при первых же признаках опасности нырнуть в кусты.

Скоро река повернула круто влево, течение ее на повороте бы­ло заметнее: струи с глухим рокотом ударялись в правый берег и подмывали его, иногда с крутого берега падали в воду широкие пласты земли.

Еще несколько легких ударов весла — и лодка вышла из-за по­ворота. И тут все увидели человека. Он стоял на самой середине реки в маленькой лодке, с шестом в руках. Ешка рванул руль вле­во— и лодка сразу нырнула в прибрежные ивы. Из-за кустов они увидели, что человек находится около своеобразной плотины, пе­регородившей всю реку. От берега до берега на воде были постав­лены козлы из скрещенных и связанных между собой жердей. На козлы поперек реки положены другие жерди, к которым привязаны ели, спущенные вершинами в воду. Посреди плотины видна про­тока с натянутой дугой березовых поплавков. Там, под водой, сеть.

Ешка вполголоса сказал:

—     Это для сомов гать такую изладили, пропади они пропадом.

Извай — сын Симокайки — сегодня на рыбной ловле старший. Давно живут люди в этом прибрежном илеме, и третий год у лю­дей картом Симокайка. Он самый мудрый среди них, на охоту ли, на рыбный ли лов — всюду сам водит людей. Если сам не может— шлет сына. У Симокайки семь дочерей, а сын всего один, Извай.

Каждый год в это время выходят люди всем илемом ловить со­мов. Крупная рыба в этих местах не водится, однако приходит по­ра, и сомы большими стаями проходят мимо этих мест. Старый карт знает; впереди песчаные отмели, и рыба скоро повернет на­зад. Вот тогда через реку строят гать и ждут, когда сомы пустятся в обратный путь.

Извай сторожил приход рыбы. Он непрестанно глядел то на поплавки, то на ветки елей, перегораживающие реку. Отец впер­вые послал его на это важное дело, и Извай старался не прогля­деть приход сомов.

Вдруг дрогнули поплавки, и Извай увидел в прозрачной воде черную большую рыбину. Он свистнул, давая знак началу лова, и, подняв острогу, ударил в проплывавшего мимо огромного сома. Острога сразу скрылась под водой, как струна, натянулась бечева, привязанная к руке Извая. Сом, ударив хвостом, стремительно по­плыл к сети. Рыба была сильна, а боль от удара острогой удеся­терила ее силы. Она прошла прямо в сеть, одним ударом порвала ее и очутилась за гатью. Извая рвануло так сильно, что он не мог удержаться на ботнике и упал в реку. Удачно проскочив через пор­ванную сеть, он вынырнул на поверхность и начал натягивать бе­чеву, надеясь подобраться ближе к рыбине.

Повернувшись лицом к левому берегу, Извай заметил чужую лодку. Незнакомые люди, сидящие в ней, зачем-то указывали на­зад. Извай увидел, как один из сидящих вскочил, с силой оттолк­нулся от лодки и бросился в воду. В этот же миг Извай заметил опасность. Перевернутая лодка, попав в быстрое течение, шла прямо на Извая. «Надо нырять»,—подумал он, но было поздно' почувствовал тупую боль в затылке и потерял сознание...

Под водой Санька открыл глаза. В мутно-зеленой мгле он уви­дел тело паренька, медленно идущего ко дну. Рыба шла в глубину и тянула за собой несчастного рыбака. Санька, собрав все силы, рывком подплыл к человеку, выхватил из-за пояса нож и перере­зал бечеву...

Рыбаки поняли, что сеть порвана. Они бросились к ней, чтобы поставить запасную. Другие с бреднями обходили гать. Около про­токи появились лодки, мужчины с острогами наготове стояли на них в тревоге.

...Опасность, нависшую над Изваем, рыбаки заметили уже пос­ле того, как Санька скрылся под водой. Они пронзительно засви­стели, но было поздно. Рыбаки поняли, что Извая спасти нельзя. Ребятишки, торчащие на берегу, бросились бежать в илем...

Старый Симокайка стоял в кудо и вил мочальную веревку. Вдруг в окошко просунулась вихрастая голова, и мальчонка, сверк­нув расширенными глазами, крикнул:

— Дедушка! Там... Извай утонул!

У Симокайки подкосились ноги...

Бросив лов, рыбаки направили лодки на то место, где утонул

Извай. То, что они увидели, выплыв на середину реки, заставило в ужасе повернуть лодки обратно. На поверхности воды показалось две головы. С криками «Вюдия!» рыбаки повернули к берегу и выскочили на землю. Они не сомневались, что Извай попал в руки водяного, и тот теперь уплывал с ним в свое логово. Оглядевшись на берегу, они увидели, как Вюдия вынес Извая на песок, встал на одно колено, а на другое положил утопленника животом вниз. Голова Извая свесилась, и изо рта потекла вода. Потом водяной положил Извая на песок, и тут все увидели, что утопленник при­поднялся.

...Тяжесть, давившая голову, отступила, черная ночь, стоявшая перед глазами Извая, начала редеть. Извай открыл рот, и в грудь ему хлынули теплые потоки воздуха. Он открыл глаза и словно в тумане увидел перед собой лицо того человека, который спрыгнул с лодки. Значит, он спас его! Человек улыбался и говорил что-то непонятное. Извай взял его руку и приложил к своей груди.

—    Извай, не тронь его! Это Вюдия!—испуганно кричали где- то в стороне.

Извай поднялся и позвал жестом рыбаков.

—    Не бойтесь, мужчины. Это такой же человек, как и мы. Вон в кустах стоит его лодка. Идите сюда.

Рыбаки робко приблизились к Саньке.

К берегу пристала ладья, из которой вышли Ирина, Шигоня и Ешка.

Извай что-то говорил, а Санька не понимал его. Спросил Ешку:

—    Скажи, что он хочет?

—    Он говорит: братом моим будешь. В кудо просит пойти.

—    Пойдем иль нет?

—    А лодка?

Извай поглядывал то на Саньку, то на Ешку, то на Шигоньку. Он догадался, что речь идет о лодке, и, обращаясь к Ешке, сказал:

—    Ты, я вижу, знаешь наш язык. Скажи им, что из лодки не пропадет ни одной нитки...

Нынче в кудо Симокайки радость. Все люди собрались в дом старого карта. Большие гости у Симокайки. Шутка сказать: един­ственного сына из лап водяного дьявола вырвали. Самые древние старики не помнят такого. От водяного не возвращались, утонув­шие не оживали.

В котлах варится жирная уха, на углях потрескивает жареное мясо.

Симокайка говорит, Ешка переводит.

—    Я не буду вас спрашивать, кто вы и откуда пришли. Я и гак вижу: вы добрые люди из племени руш — один из вас стал братом Извая и моим сыном. Я только хочу спросить: сколько дней вы можете провести в моем кудо, как долго будете приносить мне ра­дость?

—    Спасибо, хозяин, на добром слове,— ответил Шигонька.— Только долго гостить здесь нам нельзя. Завтра в путь.

—    Всех нас обидишь тогда. У нас самый маленький гость пять ночей спит, а вы большие гости. Обычай рушить не надо.

—    У нас, у русских, говорят: «Утро вечера мудренее». Ты ска­жи лучше, далеко ли эта река идет, и какие там люди живут.

—    Зачем тебе далекие люди? Вам у нас плохо разве?

—    Хорошо у вас. Но мы нашему богу обещание дали идти на самый конец далекой реки.

—    О-о, бога обманывать нельзя. Если обещали — идите. Один день по реке пройдете, справа попадется большой илем. Там живет старый Охотник Кундыш, живет давно и бедно. Земля там с песком пополам — родит плохо, хлеба мало. Если бы не река да не охо­та— хоть помирай. Людей много, однако. Дочка моя в тот род за­муж ушла. К ней в гости заходите. Еще один день лодку толкай­те— еще один илем будет. Там живет татарин Абас. Бедный, как и мы.

—    Тоже земля плохо родит?

—    А-а, там совсем другое дело. Там мурза землю пахать не велит.

—    Зачем так?

—    Кто знает. Видно, так надо. Может, выгода мурзе какая от этого есть. Если скажете, что я послал — примет. Потом в левую сторону другая река пойдет. Около нее илем Пчелиного пастуха. Его зовут Чка. Дальше, прости меня, не знаю, не ходил.

—    И на том спасибо,—ответил Санька.

Извай подошел к отцу и что-то сказал тихо.

—    Ты прав, сын мой. Он говорит, что у наших рек много за­ливов, и вы заблудитесь. Он говорит: я их проводить хочу. Если согласны, я с радостью отпущу его.

—    Спасибо тебе, добрый Симокайка.

—    А теперь пировать будем, рыбу, мясо есть будем. Сади­тесь, гости, ближе к котлам!..

У Симокайки гостили девять дней. Ешка и Шигонька подолгу беседовали с людьми о новой вере. Черемисы со всеми доводами соглашались, однако кресты не брали, говорили, что к своим бо­гам они привыкли, знают, какие жертвы им давать, какие молитвы. А нового бога если взять, по-новому ему молиться надо, они же не умеют — могут обидеть его, накликать беду на себя.