Неоновый мираж - Макс Коллинз

Рано утром, около пяти часов, Джим-младший вышел в коридор и сказал:

– Папа проснулся. Он хочет видеть вас.

Я вошел в комнату. Пегги стояла у кровати, держа его за руку. На ее лице была, как ей, наверное, казалось, ободряющая улыбка. Если бы мне кто-нибудь так «ободряюще» улыбнулся, я бы не замедлил отправиться в морг, лишь бы не причинять этому человеку таких мучений.

Я подошел к противоположной стороне кровати.

– Пегги говорит, что ты смог кое-что выяснить, – сказал Джим. Его голос был слабым, но в нем еще слышались стальные нотки. Хотя, возможно, это была и ртуть.

– Да, – сказал я. – Я встречался с Сигелом. Я убежден, что он не причастен к покушению.

– Значит, Гузик.

– Гузик.

– А я еще думал о каких-то контактах с этим дьяволом.

Я кратко рассказал ему о событиях последних дней. Он слушал меня внимательно и, казалось, на время забыл о своих физических страданиях. Но ему, наверное, было очень плохо, иначе он бы чаще перебивал меня.

– Ты знаешь, дружище, в этом есть резон. Когда Синдикат разворачивал свою систему информации – «Транс-Америкэн», им нужна была поддержка восточных парней. Гузик имеет влияние в Чикаго, Милуоки и ряде других районов. Но ему нужна поддержка Лански на востоке и Сигела – на западе. Вот почему им так необходима моя служба информации – она общенациональная. Мы – везде.

– Мы можем поговорить об этом позже, Джим.

– Нет, не можем. Я умираю. Никто мне об этом не скажет, но я чувствую. Они отравили меня. Так?

– Да, – сказал я.

– Сколько мне осталось?

– Разве я похож на доктора, ты, сумасшедший ирландец?

– Ладно, ладно. Выкладывай, Нат, сколько я еще протяну?

– Они ничего не сказали мне. Я так тебе скажу – определи сам, сколько тебе нужно.

– Я бы хотел, чтобы у меня еще было немного времени. – Он повернулся к своей племяннице: – Пегги, моя девочка, поцелуй своего дядю.

Она поцеловала его в щеку и продолжала сидеть рядом, склонившись над ним. Джим сказал:

– Я знаю, что умираю, – это ангел у меня над головой.

– Дядя Джим, пожалуйста, не говорите так...

– Пег, ты хорошая девушка. Я уже говорил сыну Джиму, что ты должна иметь свою долю в нашем семейном бизнесе. Ты по праву заслужила это, моя дорогая.

– Пожалуйста, дядя Джим. Мне это совершенно не нужно.

– Нет, нужно. Ты для меня не только как дочь; ты – как сын. Ты бы могла успешно продолжать мое дело.

– Вы будете сами управлять своей фирмой...

– Я хочу... хочу две вещи от тебя, дочка.

– Все что угодно...

– Я хочу, чтобы ты вышла замуж за этого несчастного сыщика. Ему нужна твоя поддержка. Кроме того, он – хороший парень, хоть и лишь наполовину ирландец.

– Я люблю его, дядя Джим.

– Прекрасно. Мне это приятно слышать.

Признаюсь, и мне не менее приятно было слышать это.

– Еще одна вещь, которая не терпит отлагательств...

– Да?

– Приведи ко мне священника, дочка. Он умер в шесть часов утра. Его сын позвонил домой и вызвал Эллен Рэйген. Приехали также двое других сыновей и одна из трех замужних дочерей.

В первоначальном заключении, которое составил следователь, ведущий дела о скоропостижной смерти, об отравлении ртутью говорилось лишь вскользь. Смерть Рэйгена объяснялась сердечной недостаточностью и нефритом, осложненным пулевыми ранениями. Одной строчкой упоминалось о «следах ртути», найденных во время экспертизы.

Однако лейтенант Друри сделал представление следователю Броди, в котором потребовал ответить на следующий вопрос: умер ли Рэйген от пулевых ранений, а значит, необходимо ли возбуждать уголовное дело по факту убийства в отношении тех, кто находился в зеленом грузовике; или же смерть наступила в результате отравления ртутью, и это вело к возбуждению еще одного уголовного дела в отношении человека или группы лиц, которые пока были неизвестны.

В это же время следователь Броди получил несколько телефонных звонков с угрозами. Ему предлагали отказаться от дальнейших расследований, связанных со смертью Рэйгена. Броди сменил расположение своего офиса и поставил полицейскую охрану у своего дома. Он выставил охрану у фамильного склепа Рэйгена, где был погребен Джим, – до того времени, когда ему удастся получить разрешение суда и миссис Рэйген на эксгумацию тела.

Миссис Рэйген возражала против этого, но суд не принял ее мнения в счет, и повторная экспертиза показала, что в теле Джима была такая концентрация ртути, которой хватило бы, чтобы убить троих.

Что стало с его письменными показаниями? С так называемыми страховыми полисами? Эллен Рэйген заявила журналистам, что они не будут переданы в руки властей или кого-либо еще. Не будут, потому что, по словам семейного адвоката Рэйгенов, они куда-то затерялись.

Расследование, касающееся роли медперсонала в смерти Рэйгена (его вел не Друри), ни к чему не привело.

К концу августа две вещи были очевидны: Джим умер от отравления ртутью и убийца никогда не будет найден.

Как и можно было предполагать. Пег никак не могла с этим смириться. Она пришла ко мне в офис в последнюю субботу августа и сказала:

– Что ты собираешься делать в связи с этим? Я сделал жест рукой, указывая на стул для посетителей, и она села. На ней был простой черный костюм с перламутровыми пуговицами и черные перчатки; она была в трауре после смерти Джима.

– Ты о чем? – переспросил я ее.

– Мики Мак Брайд только что выкупил «Континентэл»!

– Действительно?

На самом деле я знал обо всем этом. Джим-младший поинтересовался моим мнением, и я сказал, чтобы он поступал, как считает нужным.

Ее фиалковые глаза пылали гневом.

– После всего, что сделал мой дядя, после всех его страданий его семья предает его! Как они могли пойти на такое!

– Пег, твой дядя был убит потому, что не хотел уступать. Никто в его семье, может быть исключая тебя, не испытывает особой тяги к бизнесу, связанному с информацией о бегах и скачках. Кроме того, это занятие отнюдь не престижное и, я бы сказал, не совсем законное.

– Нет, оно законное.

– Может быть, сейчас. На какое-то время. Но это исключение. Сейчас для твоей тети и ее детей настало нелегкое время. Я не думаю, что все они обладают какой-то особой крепостью характера. Но молодой Джим, кажется, неплохой парень, и я думаю, что он беспокоится о здоровье своей матери и не захочет потерять еще одного родителя.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что люди имеют право на проявление слабости.

– Но они продали «Континентэл»! С потрохами!

– Да. Мики Мак-Брайду. Но не Джейку Гузику.

– А что может помешать Мики продать фирму Гузику?

– Ничто.

– Черт возьми, Нат, ты невозможен!

Я провел рукой по столу:

– Но если это случится, то не так скоро. В Синдикате понимают, что, если они приберут к рукам «Континентэл» сразу после убийства Джима, это может иметь неприятные последствия для них. Они, конечно, могут установить тайные связи с Мак-Брайдом. Ты должна быть готовой ко всему, что он предпримет в отношении «Континентэла». Ты также должна подумать о нем как о своем новом боссе.

Она сложила руки на груди:

– Я не буду работать на эту компанию. Никогда. Я не хочу иметь ничего общего с ней.

– Хорошо. Тогда почему бы тебе не воспользоваться советом своего дяди?

– Каким?

– Выйти за меня замуж. Нарожать маленьких Геллеров.

– Натан, ты несвоевременно поднимаешь этот вопрос.

– Извини. Так что же тогда?

Она тяжело вздохнула:

– Что там с этими парнями из зеленого фургона?

– Друри продвигается довольно успешно, несмотря на то, что он потерял одного свидетеля. Другие свидетели здорово помогли следствию. Один из них идентифицировал водителя грузовика – еще одного букмекера с Вест-Сайда, который случайно был пойман, когда пытался зарыть в Дуглас-парке одну из винтовок.

Она вскинула голову:

– Когда это случилось?

– Прошлой ночью. Друри позвонил мне сегодня утром и рассказал. Так что не говори, что у меня никогда нет для тебя хороших новостей. Думаю, у Друри не будет проблем с вынесением приговора этим парням.

Я надеялся, что это чуть поднимет ее настроение. Но этого не произошло.

– Однако не эти парни убили моего дядю. Они пытались это сделать, но не убили. А как насчет настоящего убийцы, того, кто отравил дядю?

– Полицейские копают это дело. Ты же знаешь.

– Почему не ты занимаешься этим?

– Почему не я?

– Почему ты не пойдешь к Гузику и не вышибешь мозги из его жирной башки?

– Это неплохая идея. И тогда тюремный священник обвенчает нас прямо в камере. Я надеюсь, тебе нравятся бритые наголо?

– Я не нахожу это смешным.

– Я, между прочим, тоже. В этом мире есть вещи, Пегги, с которыми мы вынуждены мириться. Есть битвы, которые невозможно выиграть. Иногда человек чувствует себя счастливым лишь от того, что у него появилось свободное время, чтобы заняться своей личной жизнью.