Неоновый мираж - Макс Коллинз

– Бен не любит ждать. Он любит принимать решения сам, без чьей-либо подсказки. Таковы дела.

Между тем мы подъехали к отелю – нет, не «Фламинго». Это был отель «Ласт Фронтиер». Об этом свидетельствовала надпись на крыше здания, составленная из больших перекрещивающихся букв, обрамленных неоном. Сам отель являл собою невысокое кирпичное здание посреди просторной зеленой лужайки. «Фронтиер» и соседний с ним «Эль Ранчо Вегас» были единственными отелями со своими казино, построенными на так называемой Полосе, протянувшейся вдоль шоссе №91, ведущего на юго-запад, в Солт-Лейк-Сити и Лос-Анджелес.

Седвэй припарковал автомобиль рядом с отелем, недалеко от открытого плавательного бассейна, где загорали и плескались в воде отдыхающие. Он достал из багажника мой чемодан, и мы направились в центральное невысокое здание, крыша которого была покрыта пальмовыми листьями, а стены выложены из саманного кирпича и выкрашены белилами. Здание поддерживали толстые деревянные брусья. Его фасад украшали колеса конных повозок времен освоения Дикого Запада, воловьи рога и другие атрибуты ковбойского быта. Все это напоминало мне кадры какого-нибудь вестерна. Я почувствовал себя здесь не в своей тарелке – в своем сером костюме, с бледно-серой кожей.

– У вас приличная машина, Моу, – сказал я, когда мы направлялись ко входу в отель. – Это ваша или один из автомобилей Бена?

– Это моя, – сказал Седвэй с чувством сдержанной гордости. – Бизнес, связанный с лошадиными бегами, как вы сами знаете, приносит неплохие деньги.

– Да, я знаю, – сказал я, подавляя желание заметить, что в один из жарких июньских дней за рулем почти такого же «Линкольна Континенталя» был расстрелян Джим Рэйген.

– Бен снабдит вас автомобилем, пока вы будете здесь. Он примет вас по высшему разряду.

Я последовал за Седвэем в холл. Интерьер был выполнен в том же стиле вестерна. Мебель, в которой дерево сочеталось с кожей, камины, сложенные из песчаника, стилизованные под старину керосиновые фонари-светильники. На стенах, обшитых грубыми досками, были развешены головы буйволов, индейские головные уборы, а также гравюры, изображавшие сцены из жизни покорителей дикого Запада. Выжженные на стенах каленым железом стрелки-указатели показывали, где располагаются казино, столовая, концертный зал, кафетерий. В холле был только дежурный по гостинице в клетчатой рубашке с узким галстуком, других служащих не было видно.

Седвэй с моим чемоданом в руках и я проследовали через холл к небольшой лестнице, поднялись по ней и оказались у дверей моего номера – 404. Нумерация здесь не имела никакого отношения к тому, на каком этаже располагался номер. Здесь вообще не было четвертого этажа.

Моя комната оказалась достаточно уютной – не маленькая и не большая, современная мебель, грубые деревянные стены и гравюра, изображавшая индейского вождя. Седвэй поставил мой чемодан на тумбочку, а я сел на край кровати.

– Что теперь? – спросил я.

– Бен, возможно, зайдет к вам сегодня вечером, – сказал он, пожав плечами.

– Где он сейчас?

– Там. Дальше вверх по дороге.

– Дальше вверх по дороге?

– Да. Там, где идет строительство «Фламинго».

– Но ведь сегодня воскресенье, Моу.

– Что касается «Фламинго», то дни недели не имеют к нему никакого отношения. Там работают почти круглосуточно. И Бен контролирует строительство. Он хочет быть в курсе всего и вся. Быть на всех объектах одновременно. Он почти не смыкает глаз и вымотался до предела.

Седвэй поцокал языком и покачал головой, чтобы показать мне, как серьезно его беспокоит здоровье шефа.

– Иначе говоря, вы считаете, что он должен передать часть своих полномочий другим? – сказал я.

– Что?

– Он должен больше доверять людям, которые находятся рядом с ним. Передать им часть своих функций?

– Да, – сказал Моу, улыбаясь и кивая. – Ему следует это сделать.

– Вы по-прежнему занимаетесь делами местного филиала «Транс-Америкэн»?

– Да. Бен предоставил мне полную свободу действий. Это лишь «Фламинго», где он не хочет, чтобы кто-либо вмешивался в его дела. Он словно художник, мысленно представляющий перед своим взором чудесную картину и стремящийся воплотить ее в реальную жизнь.

– Возможно, для него это так и есть. Седвэй пожал плечами:

– Однако это не только его собственная картина. Этим, я думаю, он хотел сказать, что деньги, которые тратил Сигел, по большей части принадлежали парням с восточного побережья. Лански и Костелло, Адонису и Лучиано.

– Чем мне можно заняться, пока Бен не появится здесь?

– Развлекитесь немного. Вы можете тратить здесь деньги на все, за исключением азартных игр. Бен платит. Здесь хорошо кормят. Сходите в бар. Покатайтесь на лошади. Поплавайте в бассейне.

– Я не захватил с собой плавки. Как-то не подумал об этом.

Когда я уезжал из Чикаго, там было холодно и вся земля была покрыта снегом.

Седвэй направился к дверям:

– Вы можете купить плавки внизу, в магазинчике. А мне нужно отправляться на стройплощадку, к Бену.

– Почему бы мне не поехать с вами?.. Он остановился, обернулся ко мне и сказал:

– Слушайте, Нат. Вы должны усвоить здесь одну вещь. Пока вы находитесь во владениях Бена, вам следует поступать так, как этого желает Бен. А Бен хочет, чтобы вы расслабились после утомительной поездки. Поэтому все, что вам сейчас надо делать, – это отдыхать!

С этими словами он вышел.

Я проспал около часа, так и не раздевшись. Затем я встал, разделся, принял душ, одел тенниску и слаксы и отправился на разведку. Я выпил бокал коктейля с ромом в салуне, отделанном в том же ковбойском стиле: его стены из красного дерева были выщерблены «пулями», кожаные сиденья стульев у стойки бара повторяли форму сёдел, а стены – красочно разрисованы и украшены фото обнаженных красоток. Несмотря на этот отвлекающий фактор, я все же сыграл несколько партий в «блэк-джек» и даже выиграл несколько баксов. Я купил себе плавки в магазине подарков, вернулся в номер, переоделся и отправился в плавательный бассейн. Пересекая лужайку с полотенцем на плече, я чувствовал себя не совсем уверенно – мне казалось, что я одет не по сезону для середины декабря.

Но ласкающий теплый воздух пустыни развеял мои сомнения, и мне даже на какое-то мгновение подумалось, не продолжаю ли я еще находиться во сне – настолько все вокруг было далеко от реальной жизни. Я нырнул в голубой бассейн, и прохладная вода сразу освежила меня. Я был не во сне, а в зеленом оазисе посреди пустыни. Я выбрался из бассейна и вытянулся на шезлонге, подставив себя солнцу. Была уже вторая половина дня, но, несмотря на это, я ощущал тепло солнечных лучей. Я подумал, что моей бледной коже не помешает загар, и когда я войду в офис своего А-1 бронзовым богом, то сражу наповал свою хорошенькую секретаршу.

Я снова заснул. Это был мой третий короткий сон за этот день. В последние месяцы я спал больше, чем обычно. Раньше мой ночной сон длился не более шести часов. Эту привычку я приобрел после войны, одним из последствий которой для меня стали ночные кошмары. После возвращения из госпиталя я вообще ночами не мог уснуть, и прошло довольно много времени, прежде чем ко мне вернулся нормальный сон.

Но в последнее время я спал около двенадцати часов в сутки. И еще дремал днем. Я работал достаточно напряженно, но никак не до седьмого пота. Почему же я тогда так уставал?

Да я, черт побери, отнюдь не уставал. Я пытался уйти от действительности, убежать от себя. Я переживал тот момент своей жизни, когда больше предпочитал быть во сне, чем наяву. Предпочитал спать и ни о чем не думать, нежели бодрствовать и терзаться мыслями.

Во сне я был в безопасности. Меня не мучили воспоминания и боль утраты. В снах я был великодушен по отношению к себе, ко мне приходила Пег и была вновь со мной, любящая, нежная.

– Нат, – звала она. – Нат, Нат!

Я медленно открыл глаза.

Передо мной, словно в легкой дымке, вырисовывался силуэт Пегги. Солнце было позади нее, отчего над ее темными волосами сверкал золотистый нимб. Ее кожа тоже была золотистой. Но ее глаза по-прежнему были фиалкового цвета и ярко-красные губы расплывались в улыбке. Это была не та Пегги, которая в последний день нашей встречи закрыла за собой дверь моего офиса, унося в себе ненависть ко мне. Это была Пег из моих снов. Пег, которую я любил.

– Нат!

Я моргнул. Приподнялся в своем шезлонге.

– Пегги? – сказал я. Во рту у меня стоял вкус горечи после сна...

Она выглядела великолепно. Маленькая, стройная, в темном купальном костюме, с наполовину открытой грудью. Она по-прежнему улыбалась, правда, не так широко, как в первый момент. Солнце сделало ее веснушки более яркими. Она чуть похудела, легкая округлость ее щек исчезла.

Пег присела на край шезлонга.

Я провел рукой по волосам, стряхивая с себя остатки сна и ощущая потребность почистить зубы.