Последний торпедоносец - Александр Мартвнов

Денис свесил ноги и стукнул ими о стенку. Сказал с неожиданной тоской:

— Я иногда сам себя боюсь… И всех нас. Потому что мы можем веселиться, смеяться, дурака валять, когда вокруг — такое творится. Это как-то… — он поморщился. — Неправильно это. Как будто на похоронах пляшем.

Помедлив, Игорь положил руку на плечо Дениса:

— Слушай. Пошли купаться, — предложил он. — Наши похороны, хотим — и пляшем. А на остальное — наплюй… хотя бы временно.

— В нашей жизни всё взаимосвязано.Вот наешься варенья — и слипнется!Ведь недаром по поводу сказано:Как аукнется — так и откликнется!И какой тебе жизнь представляетсяТак она непременно и сложится.В равной мере всем предоставляется.Сам не сможешь — само, брат, не сможется!Но если хочешь быть правым — не бегай налево,Если хочешь быть первым — не спи за рулём!А захочешь, чтоб рядом была королеваДля начала попробуй сам стать королём!

— Нет… не так. Смотри ещё раз — левое предплечье, бросок — удар!

— Понял? Давай ещё.

Игорь послушно повторил движения Сеньки, и тот довольно кивнул:

— Ага, нормально. Давай ещё раз…— Ничего просто так не прибавится.Пустота непременно заполнится.И если сверху чего-нибудь свалитсяЗначит, тут же чего-нибудь вспомнится!Вот такая, браток, философия!Не смотри на меня, как на шизика…"Нету, — скажешь, — по жизни пособия!"…

… Да это ж просто — начальная физика… — Николай перебрал струни гитары, вздохнул:

— В нашей жизни всё взаимосвязано,Каждый сам принимает решения…А в учебнике физики сказано,ЧтоУгол падения равен углуОтражения… (1)

— Ваши девчонки нас проклянут окончательно, — добавил он. — Мне хорошо, я…

— Импотент, — задумчиво закончил склонившийся над бумагами «Шторма» Денис.

— Сам-то… — неожиданно вяло отозвался грек под общий злорадный смех.

— Давай поспорим, кто больше кончит, — предложил рассеянно Денис, бросая карандаш. Смех стал оглушающим. — Вообще-то можно сходить вот к этому складу, — он черкнул по карте.

Сборище в эллинге проявило интерес. Борька перестал тягать штангу. Лёшка и Генчо опустили боккэны(2), которыми фехтовали. Званко опустил руку с ножом. Сашко поднял голову от схемы двигателя. Игорь и Сенька прервали боксёрский спарринг.

— А что-о… — протянул Сенька. Зубами стал расшнуровывать перчатку. — Мофно и ффотить. Фехо полфифёртофо… — он стряхнул перчатку и добавил: — До восьми обернёмся?

— Боишься, Зойка заноет? — подколол Денис. Игорь подал голос, садясь на скамейку:

— Вообще-то и я хотел бы вернуться. Сил больше нет на ваши рожи глядеть.

1. Стихи В. Третьякова. 2. Тренировочный деревянный меч.

— Если идти — то сейчас, — Денис посмотрел на часы. — Тут шесть километров, обратно в станицу вернёмся и на базу с грузом на мотиках поедем. Я и Сенька. А Зойка подождёт! — прервал он возражения Сеньки. Тот махнул рукой, и Денис едва уклонился от второй перчатки — полетевшей ему точно в лоб.

В полшестого, когда мальчишки выбрались на заброшенную дорогу, солнце всё ещё палило нещадно, день и не думал кончаться. Потом обливались даже закалённые местные. Игорь же вообще умирал и тоскливо надеялся, что в складе — каким бы он ни был — ничего не окажется и не придётся тащить обратно полными рюкзаки, которые и пустыми-то вызывали отвращение, болтаясь за плечами. Он понимал, что это пораженческие мысли, но на таком солнце это понимание не помогало. Мир казался белым — от неба до травы, раскалённым, как будто только что вынутым из горна.

— Куда дорога-то ведёт? — спросил Игорь, когда окончился подъём и вроде бы даже ветерком повеяло.

— Если до конца — то к заброшенному пионерлагерю, — пояснил Сенька, сдувая с губ капли пота. — Только фик он заброшенный, там какая-то гуманитарная организация филиал для больных детей устроила. В одном корпусе больные чесоткой турчонки, а в пяти — база подготовки боевиков.

— А? — Игорь опасливо посмотрел на дорогу. — А… это что — прямо туда дорога?

— По ней никто не ездит, — без насмешки успокоил Сенька.

— А что же вы… — Игорь замялся. — То есть мы…

— Там полсотни лбов, — сказал Сенька. — И оружия — как в Смольном перед переворотом. Если бы с моря можно было подойти…

— Ну вообще… — Игорь покрутил головой. — Ну слушай… что же, тут вообще Никакой власти нет, что ли?! Ну какое-то государство худо-бедно… казаки ваши, в конце концов!!!

— Игорь, — Сенька поддёрнул рюкзак, — к твоему сведению, всех турок в этих местах — пока — сто пятьдесят тысяч. И не все, конечно, бандиты. Даже власти никакой не надо, именно наши казаки, кубанцы, сами, без помощи, за один день всю эту проблему решить могли. У нас же одних реестровых(1) казаков — сорок тысяч. Всё могли бы вычистить, как гнойный нарыв. И ни одна паскуда не ушла бы… это мой отец так говорит. Только как же тогда — сегодня казаки бандюг перебьют, а завтра, глядишь, найдётся какой атаман — и пойдёт походом на Москву?! Повесит политиков на рекламных щитах, разгонит журиков(2) и правозащитников, коронует нового императора Всея Руси — и п…ц всем планам мирового господства… На армию-то у власти надежды нет, она сама, армия, только и ждёт, пока кто-нибудь дело в свои руки возьмёт. А разные там ОМОНы-хремоны просто разбегутся…

— Ты серьёзно, что ли? — Игорь моргал. Сенька вздохнул и устало, с каким-то раздражением, спросил:

— А ты серьёзно с нами? — Игорь обалдело кивнул. — Ну и что тогда спрашивать?

Игорь заткнулся и постарался ни о чём не думать.

Около полузаброшенного родника напились холодной воды. На камне возле холодной струйки было выцарапано:

ВСЕМ РУСАКАМ — ВОТ ТАКОЙ КОНЕЦ!

— нарисован перечёркнутый крест и — криво, от этого ещё более мерзко — нож, отрезающий мужские половые органы. Мальчишки промолчали, но Николай, достав из кармашка на широком поясе складной нож, начал с остервенением выцарапывать выше:

1. Форма учёта казачества — внесение в государственные списки военнообязанных казаков с целью организованного призыва в случае войны. Не столь давно возрождена в РФ. Но более половины казаков отказались записываться в реестр, справедливо видя в этом просто желание власти держать их под контролем. Реестровые списки давно переданы (или просто проданы) западным и исламистским спецслужбам, чтобы во время начала боевых действий те могли парализовать казачество, уничтожив его лидеров.