Последний торпедоносец - Александр Мартвнов

Больше всего Игорь боялся двух вещей:

а) что его будет тошнить;

б) что он просто испугается шторма.

Но тошноты не было, хотя его комнатка, казалось, стремится развалиться на составляющие. А шторма он пока что не видел.

Тело катера сотрясалось ровной частой дрожью, но эта дрожь почему-то успокаивала — работали могучие авиационные двигатели, давая полную скорость. Игорь об этих двигателях уже кое-что знал — Сашко как-то раз пропел им вдохновенную поэму в прозе. Поэма не поэма, но почти восемьдесят километров на воде — это не шутки. На Чёрном море просто не было других плавсредств, способных дать такую же. Игорь попытался выловить из эфира какую-нибудь музыку, но перед ним ожил переговорник.

— Игорян, ты чего там? — сказал Денис своим обычным голосом, не командирским. — Иди сюда, если промокнуть не боишься.

Наверху Игорь застыл, вцепившись руками в ограждение рубки. Он хотел зажмуриться, но не получилось.

Вокруг катера клубилась чернота. Из этой черноты шли эбонитовые валы, украшенные, как боевыми султанами, гребнями светящейся пены. Непонятно было, идёт всё ещё дождь, или нет, но Игорь действительно мгновенно промок. Чья-то рука, ухватив его за шиворот, втиснула между Денисом и Сенькой, стоявшими рядом.

— Спа… сибо, — выдохнул он. Сенька улыбнулся:

— Не за что. Вот это и называется — десять баллов. Красиво, а?

— М-м-м…

По сравнению с волнами катер казался крохотным и несерьёзным, как детская лодочка в ванне, где разыгрался не в меру какой-нибудь пятилетка. Но сказать об этом Игорь, конечно, не мог, поэтому прочней вцепился в трубку ограждения. Из носовой башенки-турели торчал Лёшка. Повернув голову, Игорь увидел и Борьку — на корме, подальше неистово вибрировал флаг. Николай и Генчо пристегнулись к креслам торпедистов.

— Не тошнит? — поинтересовался Денис. Игорь помотал головой. — Ну и хорошо. А то первый раз мы почти все блевали… Что там, Сень?

Перед Сенькой на маленьком откидном столике были прижаты зажимами залитый пластмассой лист карты, какие-то инструменты… Денис легонько придерживал рукояти управления — никакого штурвала на катере не было, а Игорь сперва надеялся его увидеть.

— Двадцать три минуты сорок секунд до точки рандеву, — доложил Сенька.

— Харашо-о… — промурлыкал Денис и вдруг дурашливо захрипел:

По морям и океанамЗлая нас ведётЗвезда.Бродим мы по разным странамИ нигде не вьёмГнезда…

— Подпевайте! — и Сенька подхватил, а Игорь только смущённо улыбнулся:

— Стала нашим капитаномЧёрная, как ночь,Вражда!Приятели, скорей разворачивай парус…

— и Игорь оживился:

— А, это я знаю!

— Йо-хо-хо — веселись, как чёрт!

— рванули все трое.

Одни убиты пулями, других убила старость!Йо-хо-хо — всё равно за борт!Пятнадцать человек на сундук мертвецаЙо-хо-хо — и бутылка рому!Пей! И дьявол тебя доведёт до конца!Йо-хо-хо — и бутылка рому!

— Слышишь, как он поёт?! — Сенька потряс Игоря за плечо. — Я про катер, он же поёт, слушай!

И Игорь понял, что это — правда. Катер пел. Может быть, не на человеческом языке… да конечно — не на человеческом. Но тем не менее, это была песня. И в этой песне жили грохочущие волны, мощь моторов, свист ветра и голоса тех, кто ко

Гато ходил на этом же катере по этим же водам. Странно, что ещё только что Игорю казалось: это просто дрожит корпус… Да нет же, и не одни они на мостике…

Наверное, у Игоря что-то вырвалось, потому что Денис, наклонившись к нему, спросил:

— Ты тоже их видишь?

У него были серьёзные, без насмешки, глаза. Только печальные… И Игорь без колебаний кивнул, не боясь, что про него скажут — сумасшедший…

… - Цель справа по борту, дистанция сорок кабельтовых(1)! — прокричал Сенька. Денис поднёс к губам мегафон:

— Боевая тревога! Торпедные аппараты товьсь!

Теперь и Игорь видел то, про что сказали минуту назад — как впереди в мутной круговерти переваливается неуклюже, но уверенно длинный, кажущийся низким корабль — поднимались и падали огни. Оттуда ударил, зашарил по воде мощный, вышибающий глаза луч, потом замигал. Игорь без труда прочитал международное сообщение:

— Докладывают свои позывные и запрашивают, кто мы, капитан!

Денис, нависший над управлением, был похож на длинноногого волка-подростка. Белые зубы сверкнули в луче прожектора, когда он скомандовал:

— Отвечать! Пиши! — Игорь включил фонарь Ратьера(1). — "Мы — хозяева земли здешней!" АТАКАА!!!

"Уа-а-а-а-х-ха-а-а-а-а!!!" — страшно взвыл ревун.

Видно было, как большой корабль спешно разворачивается. Зажёгся второй прожектор, два луча метались над водой.

— Дистанция двадцать кабельтовых! — орал Сенька. — Разворачиваются носом! Догадались, пойдут на таран!

— Требуют отвернуть, грозят давить корпусом! — закричал Игорь и, сам того не ожидая, захохотал. Денис рванул рукояти:

— Х…й им в сумку!!!

Лечи метались, метались, метались. Кричал ревун. На судне тоже застонали сирены, но это был стон беспомощной жертвы; волны били в борт, мешали развороту, хватали, врывались на палубу — Черное море не пускало врага, помогало катеру!

— Дистанция десять кабельтовых!

«Жак-жак-жак…» — сказало что-то рядом, и Игорь увидел в стенке рубки ряд отверстий. Сенька крикнул:

— Огрызаются! Пулемёты на носу и корме! Хар-рашо-о стреляют, гады!

— Штурман!!! — гаркнул Денис.

— Дистанция пять кабельтовых!

— Торпедные аппараты — пли!

Игорь видел, как слева и справа в кипящую воду свалились торпеды. Денис так вывел «Вепря», что волны, бившие врагу в борт, торпедам не мешали. А сам катер немедленно отвернул — и с его борта шарахнули по судну оба ДШК.

Но это было уже не необходимостью, а скорей жестом ярости. Два взрыва раздались почти сразу, одновременно, показавшись эхом друг друга.

Медное пламя заслонило чёрный борт.

— На три сантиметра левее — и я был бы без обеих ног, — Сенька вынул палец из одного отверстия, показал его остальным и засмеялся. У Игоря холодок прошёл по спине, и его вдруг заколотило. Дрожь была непрекращающейся, крупной и стыдной от того, что никак не удавалось её скрыть.

1. Фонарь с особыми шторками, позволяющий передавать сообщения световым сигналом. 2. 1 кабельтов=185-м

— Почём дрожь продаёшь? — Денис подтолкнул Игоря плечом. Тот улыбнулся, но губы свело, улыбки не вышло. И он признался: